Право первой ночи

Я не ответила, стоя с дрожащей в руке свечой, и вспоминая ту ночь – я лежала тогда, да, но частично я лежала у мамы на руках. А еще мама использовала имя, то имя, которым называла меня она именно с детства.
– Лорд Хеймсворд, – я осторожно забралась на постель со стороны его раненной руки, – как вас мама звала в детстве?
– Арити, что вы делаете? – раздалось хриплое и злое в ответ.
Я не могла винить его за излишнюю раздражительность, судя по тому, что я видела, у лорда был жар, его сознание пребывало в полубреду, а боль рвала адским зверем.
– Забираюсь в вашу постель, – уведомила Правящего Кондора.
И вот тут он попытался встать, рывком встать.
Не на ту напал, я пока братьям перевязки делала уже наловчилась с теми, кто посильнее разбираться. Быстро переместившись, я надавила коленом на его грудь, удерживая не то чтобы своим весом, а осознанием, что если он сейчас дернется, я между прочим, свалюсь, упаду и мне будет больно. Это останавливало. Всегда останавливало. Братьев как минимум, потому что поранить меня, они большие, старшие и сильные, всегда опасались.
Не стал совершать резких движений и лорд Хеймсворд, причем явно из тех же соображений, и лишь сдавленно попросил:
– Слезьте с меня, пожалуйста.
– Уже! – съязвила я.
И окончательно взгромоздилась на того, кого собиралась лечить способом, в котором была не то чтобы уверена, скорее не уверена вообще, но что-то внутри подсказывало – это я виновата в том, что ему сейчас настолько плохо. Я.
Или не я?
Сейчас, когда свечу я, потянувшись, поставила на прикроватную тумбочку, стало заметно, что сеть шрамов, оказывается, покрывает не только часть лица лорда, все было хуже – лицу вообще досталось меньше всего. А вот левая рука, вся, до плеча, левая сторона тела, грудь, шея… шрамы, шрамы, шрамы. Жуткие шрамы. Я даже представить себе не могла, как такое в принципе можно было заполучить? Я видела людей, которых погрызли волки, медведи, горло разодранное рысью, травмы, полученные в кузнице… но вот такого я не видела никогда.
– Какой ужас, – прошептала, с ужасом глядя на изуродованное тело.
– Благодарю за откровенность! – не скрывая сарказма, прошипел лорд Хеймсворд.
– Ну, простите, что есть то и говорю, – ответила тоже язвительно, но это было не так – я никакой язвительности не ощущала, я с трудом сдерживала подступающие к глазам слезы.
– Арити, будьте так любезны, слезьте с меня! – уже без сарказма, с требованием в голосе, с яростью, которая в нем просыпалась, потребовал Правящий Кондор.
– Угу, уже, – заверила я, удобнее устраиваясь на подопечном, и на всякий случай сжимая коленями, чтобы уж точно, с себя рывком не скинул.