Право первой ночи

— Это… это что? — осипшим вмиг голосом, вопросила я.
— Одежда, — ядовито улыбаясь, елейным тоном протянула миссис Этвуд. — Я же сказала — надолго вы тут не задержитесь, и, что радует особо — ваша матушка в этом со мной совершенно солидарна. И да, — экономка подошла к стулу, на котором лежало мое свадебное платье, ухватила его, рывком разорвала на две половины и фальшиво воскликнула: — Ох, какая жалость, а такое платье было… скромное.
Я сидела с открытым ртом, не веря в то, что вижу.
Между тем, первая горничная, вновь протянула мне письмо на серебряном подносе, со словами:
— От вашей маменьки.
Потрясенная, раздавленная всем случившимся, еще не осознающая, в каком навозе оказалась, я открыла письмо и прочла выведенное прекрасным почерком моей матушки:
«Домой! Мне плевать, какая у лорда библиотека и насколько он благороден. Он мужчина, свое возьмет быстро. Ко всему прочему, на нашей стороне миссис Этвуд, так что все его благородство, заранее обречено на провал. Домой, Арити».
Я подскочила с постели, держа письмо, и чувствуя, что задыхаюсь от подступающих слез. Я… я не знала, что делать, что сказать, что это все вообще такое?!
Но одно я знала точно — эта спальня действительно была смежной со спальней лорда Хеймсворда.
— Это подло! — воскликнула, указывая на одежду.
Коварно-змеиная усмешка экономки, была мне единственным ответом.
Что ж, это все, конечно, ужасно, но кое-что они явно недооценили — благородство Правящего Кондора.
Развернувшись, вместе с письмом, я миновала спальню, открыла внутреннюю дверь, врываясь в спальню лорда Хеймсворда, и разрыдалась уже там, едва он, пивший чай за маленьким столиком, поднялся при виде меня.
Случившаяся со мной истерика, была не самым достойным в моей жизни, но с подобными нервными потрясениями, я уже не справлялась, и сама со всей этой ситуацией тоже едва ли справилась бы. Так что вникать в произошедшее Рэймонду пришлось самому. Он усадил в кресло рыдающую меня, укрыл своим пледом, сжимая челюсти так, что желваки проступили на скулах, прочел письмо. Сжег его. Налил мне чаю, и ушел в мою спальню, тщательно прикрыв дверь за собой.
Я не услышала ни слова из сказанного им, но когда Рэймонд вернулся, в руках Правящего Кондора было нормальное платье. Нормальное, темное, приличное платье.
— Они оставили его, для твоего возвращения домой, — передав мне одежду, сообщил лорд.
Размеры подлости двух объединившихся женщин, одной из которых была моя собственная мать, впечатляли.