Будь моей… ведьмой.

Все ведьмы рыжие, или Будь моей ведьмой

 – Ты будешь умолять меня о ласке! Ты будешь на коленях молить меня о внимании!  Ты забудешь о гордости,  своих жизненных целях, ты забудешь даже свое имя!  И ты будешь принадлежать мне, Маргарита!  Вся, без остатка!

Дэн победно усмехнулся, глядя на меня своими зелеными, колдовскими глазами. О да, он был хорош –  два метра ростом, косая сажень в плечах, узкие бедра, мускулистая грудь, длинные ноги, иссиня черные волосы идеальной, на мой взгляд, шести сантиметровой длины, и улыбка. Улыбка истинного искусителя. А еще у него была кличка –  Колдун. Кто его знает, откуда Дэн ею обзавелся, но что-то в нем действительно было колдовское. И вот теперь я поняла что.

– Знаешь, Дэн, –  я протянула ему бутыль с соком, которой он меня одарил перед тренькой, и как выяснилось с далеко не бескорыстными намерениями. –  Никогда не любила сок из манго. Приторный слишком на мой взгляд…-  искоса взглянула на него, и добавила, –  как и ты.

Колдун начал медленно терять вид «я самоуверенная скотина», трансформируя его в «то есть как ты это не пила?!».

–  Тут же всего полбутылки осталось… – растерянно произнес он.

–  Ага, –  невинно пожала плечами, –  знаешь, вот Ксюша манго любит…

Первая красавица нашей группы  во все время монолога Дэна стояла за моей спиной и тяжело дышала. Теперь я понимала почему, но все же решила уточнить:

–  Приворотное зелье?

Дэн сначала кивнул, потом отчаянно затряс головой, изображая «нет», но я уже все поняла.

–  Хоть ограниченного действия? –  спрашиваю у неудачливого соблазнителя.

–  Нет, –  простонал Колдун.

–  Ясно, –  я перекинула рюкзак на спину, –  ну, совет вам, да любовь.

Когда я уходила, спокойно, уверенно и не оборачиваясь,  спину мне прожигал полный ненависти взгляд Колдуна,  которого забыв о  чести, гордости и собственном имени умоляла о ласке и так уже год не дающая ему прохода Ксения. Мольбы медленно, но верно переходили в требования.

******

Свеча на нашем столике мигала, шипела и положительно отказывалась изображать романтический антураж.

–  Ритуля,  я… я должен задать тебе один вопрос… –  Влад смутился, прочистил горло, взглянул на меня светло-голубыми глазами и умолк.

Третий месяц отношений –  критический срок. Обычно к этому времени парни приходили к выводу, что пора бы переходить от поцелуев к чему-то большему,  и начиналось… Собственно уже началось. А Влад мне нравился, нет любви не было, просто нравился.  Я просто студентка, а он уже уверенный в себе мужчина с небольшим и доходным бизнесом. Но дело не в деньгах, я даже и не думала о них. Влад мне просто очень нравился. Мы познакомились летом, когда он, проезжая на своей иномарке, заскочил левым колесом в лужу и забрызгал меня, в белом платье спешащую на день рождения к подруге. Звание «козел» он сразу опроверг, остановившись предложив исправить причиненный ущерб. То есть он сначала предлагал заплатить за испорченное платье, я попросила отвезти меня домой и на этом расстаться. Но стоило в шортах и майке выбежать из подъезда, как выяснилось, что меня продолжают ждать. С цветами. Так и познакомились.

–  Рит, я…

Музыка в уютном ресторане в центре города играла тихая, живая и очень красивая. Я улыбнулась Владу, поправила упавшую бретельку короткого черного платья.

–  Ты такая красивая, –  Влад протянул руку, накрыл мою ладонь.-  Ты самая красивая на свете, Рит…

Внезапно распахнулась дверь. Инстинктивно повернув голову ко входу, я увидела входящего Дэна.  Он оказался не один –  вновь открывшиеся двери пропустили еще двух высоких, мускулистых парней.  Опасных парней!  Не знаю почему, но мне вдруг стало страшно, как по мою душу явились.

–  Ритуля, ты меня слышишь? –  я повернулась к Владу.

Мой парень смущенно улыбнулся, и протянул мне… маленькую алую коробочку. И я забыла о тревоге, появившейся мгновение назад.

–  Влад…-  мой голос упал до шепота.

–  Я его еще месяц назад купил, –  он совсем смущенным выглядел, – не думай, что это решение мне далось просто… Просто… просто, –  он направил на меня решительный взгляд, – просто я точно знаю, что без тебя жить уже не могу а…

–  А сейчас встал, ушел и просто забыл о ней, –  хриплый, наглый голос вмиг разрушил все очарование момента.

Свеча в последний раз затрещала и… погасла. А  Дэн и те двое, что появились с ним, преспокойно уселись за наш с Владом столик.  И если парни мне были незнакомы, то Колдун.

–  Млин, Дэн! –  я возмущенно посмотрела на него.

–  Привет, Ведьма, –  он смотрела на меня чуть прищуренными наглыми глазами. –  Милое колечко, кстати.

Ведьмой он меня первый называть начал, еще на первом курсе.

– Дэн, какого…

Договорить мне не дал все тот же наглый с хриплым голосом. Черноволосый парень пристально смотрел на Влада и медленно, разделяя слова, произнес:

–  Ты забудешь о ней. Имя, глаза, облик –  забудешь все. Встань, иди домой, ложись спать. Сейчас!

И в оцепенении я проследила за тем, как бледный Влад встал, и с абсолютно пустыми глазами  повернулся и ушел. У него и стул бы упал, да Дэн успел придержать.

–  Влад! –  испуганно вскрикнула я.

Темноволосый повернулся ко мне. На какое-то мгновение мне показалось, что глаза у него черные, но почти сразу они стали нейтрального серого цвета, а сам он, тихо произнес:

– Не дергайся, Марго…

И его глаза начали заполняться тьмой.

– Слушай мой голос, Марго, –  чувствую, как меня начинает ощутимо трясти. –  С этого дня, с этой минуты в твоем сердце только Денис. Ты будешь любить его, ты будешь думать лишь о нем, ты будешь дышать только им. – издевательская усмешка на губах и он добавил:-  Лучше бы ты выпила приворотное зелье, девочка.

Я моргнула. Тьма из его глаз словно клубилась.

–  Демон, думаешь, подействует? –  прозвучал голос Дэна. – Я уже пытался, не сработало.

–  У тебя вторая ступень, у меня пятая, –  темноволосый продолжал пристально смотреть на меня. –  А она всего лишь девчонка, шансов на сопротивление нет.

Странное отупение сменило чувство нарастающей внутренней дрожи.

– Марго, –  Дэн прикоснулся к моим волосам, осторожно вынул заколку –  волосы рассыпались по плечам, –  Марго, посмотри на меня.

Почти приказ, самодовольный такой. И ухмылка на лице Демона не менее самодовольная, и у третьего в их странной компании явно такая же.

–  Маргаритаааа, –  протянул Колдун.

–  Ну же, детка, – темноволосый Демон откровенно усмехался мне в лицо, – хозяин дал команду «Служить», твоя задача исполнять.

Продолжаю  смотреть в его светлеющие глаза. И Демону это явно не понравилось.  Подавшись ко мне, он прошипел:

– Смотреть на Дэна! И только на него, ясно?

Я кивнула. Посмотрела на Колдуна. Его самодовольная рожа мне очень понравилась. Я осторожно взяла бокал с шампанским, которое мы сегодня собирались пить с Владом, и резким движением выплеснула в лицо Дэну.  Затем стремительно повернулась к темноволосому, и злым, срывающимся голосом, высказала все, что думала по поводу случившегося:

–  Мальчики, фэнтези в таких количествах читать вредно! Кашпировские доморощенные!  Козлы вы гребанные, а не колдуны! Придурки! И кстати, раз уж вы мне романтический ужин сорвали, счет оплачиваете сами!  Лохи фентезийные!

И схватив сумочку и кольцо, прямо так, с коробочкой, я покинула ресторан, в котором сидело трое обалдевших от моих слов психа.

*******

Выскочив на улицу, я нервно набрала номер Влада… в ответ длинные гудки и тишина… Ну ладно домой я сама доберусь, все же центр, но только бы с ним ничего не случилось –  меня Влад на своей машине привез, а как он в таком состоянии за руль сел я даже не представляю.

– Владииик, –  простонала я в не отвечающую взаимностью трубку, –  Влад, ответь пожалуйста…

Расстроенная я слышала звук торопливых, приближающихся шагов, но как-то даже внимания не обратила, ровно до тех пор, пока путь мне не заступил высоченный широкоплечий парень.

–  Телефон не отдам, самой нужен, –  сообщила я гопнику, и в очередной раз набрала номер.

Все те же длинные гудки.

– Ты мне сейчас все отдашь! –  только услышав этот голос, я поняла, кто меня догнал. –  На меня смотреть!

Вскинув голову, посмотрела.

– Вот и умничка, Марго! –  в сумраке его глаза светились серым цветом. – А теперь скажи мне, детка, что ты сейчас чувствуешь?

Смотрю в его глаза и думаю, что  я просто не успела столько выпить, чтобы настолько глючить.  Но вот оно очевидное невероятное…

–  Что ты чувствуешь, Марго? –  хриплое шипение.

–  Я? –  решила уточнить.

–  Нет, твоя мобила. Ты, Марго, ты!

–  Что я чувствую… –  задумчиво повторяю.

–  Да, –  рык, –  что ты сейчас чувствуешь?

Глаза начинают сверкать.

–  Ну… шея болит, –  честно ответила я.

Глаза напротив утратили сияние, лицо медленно, но основательно вытянулось.

–  Правда болит, –  я перестала смотреть на Демона, вернувшись к телефону.

Через сорок пять секунд безуспешных вызовов, милый электронный женский голос послал меня по известному маршруту. Невежливо отключила вызов, отказавшись оставить сообщение автоответчику.  Кажется, я сейчас начну грызть ногти от отчаяния…

–  Марго, –  да-да, Демон продолжал нависать надо мной, –  ты обязана мне подчиняться!

–  Уйди, цыган убогий, – простонала я, сворачивая из переулка, к стоянке такси.

–  Я не цыган, –  понеслось мне вслед.

–  Заметь, с «убогим» ты сам согласился! –  не оборачиваясь, прошипела я.

Демон догнал!  Да не просто так –  стремительно обошел на повороте, схватил за плечо, впечатал в стену многоэтажного дома. Дом вытерпел молча, я от боли застонала, и полезла в сумочку.

–  Слушай сюда, ты будешь мне подчиняться! –  прорычал убогий и полностью с этим согласный.  –  На меня смотреть!

Пальцы нащупали маленький баллончик, спина уведомила, что дом, с которым меня так тесно познакомили, обладал трещинами в штукатурке, а доморощенная гадалка в лице Демона, повторно обратилась с ультиматумом:

–  На меня смотреть!

–  Слушай ты, коперфильд фентезийный, –  у меня от злости голос срывался, –  а не пошел бы ты, а?  Лесом, полем да к другим лохам убогим!

Парень, и искаженным от злости лицом, наклонился и прошипел:

–  На тебе ни одного амулета, чары должны действовать!

Больной!  На всю голову. Я тяжело вздохнула, закрыла глаза и исполнила первую партию марлезонского балета. Дальше была струя перцового газа, нижний брейк в исполнении Демона, свист и улюлюкание со стороны таксистов. А я, набирая в двадцатый раз номер Влада, подошла, взяла такси и поехала к его дому.

*****

На двенадцатый звонок  двери квартиры Влада открыла какая-то немолодая женщина. Удивленный взгляд светло-голубых глазах, некоторое недоумение и вопрос:

–  Рита?

Неожиданно, но приятно. Не то чтобы я планировала выходить замуж, но все равно приятно.

– Добрый вечер, –  смущенно сказала я. –  А Влад…

Женщина открыла дверь, впуская меня в квартиру,  и лишь когда я вошла, тихо сообщила:

–  Влад попал в аварию… –  я так и замерла. Она продолжила: –  Какое-то ограбление в ювелирном,  погоня, и…

С тихим стоном я села на полочку для обуви,  закрыла лицо руками… просто поверить не могу… просто не могу поверить!

–  Ну что же ты, –  мама Влада погладила по волосам, – там сотрясение только и одно ребро сломано.  Сегодня к нему еще нельзя, а завтра уже разрешат навещать. Ритуля, ты испугалась, да? Хочешь завтра сходим вместе.

Я кивнула, потом мы долго сидели на кухне и пили чай.

***

А на утро мы действительно поехали в больницу к Владу. Он обрадовался, увидев мать, а едва я вошла, повернулся к ней, и спросил:

–  А что это за красавица с тобой?

Евгения Дмитриевна рассмеялась, и сквозь смех:

–  Владик, у тебя уже три месяца фотография этой красавицы в бумажнике, что за вопросы?

А светло-голубые глаза недоуменно смотрели на меня… Он так и не вспомнил.

*****

Тренировки у университетской баскетбольной команды проходили в корпусе «Б», там обучался физвоз и со спортзалами напряженки не было. Напряженка тут была одна –  с девчонками. И потому я сразу стала центром внимания высоких, мускулистых, не в меру наглых.

–  Какая девочка и в наши пенаты! –  рыжий парень в коротких шортах и майке алкоголичке заступил мне путь. –  Далеко собралась, детка?

Я шмыгнула носом. Не подумала, что в подвале девчонок практически не водится, здесь только спорт и мужики. А мне нужно было как раз с первого этажа спуститься в подвал, где и тренировалась команда Дэна.  Кстати о нем:

–  Я к Колдуну, –  стараюсь выдать улыбку, –  он меня… ждет.

Громила удивленно посмотрел на меня, но отодвинулся, перестав давить авторитетом, и хмуро сообщил:

–  В фое вали, детка, там таких как ты, которым «Колдун» нужен, уже двенадцать телочек. Иди, тринадцатой будешь.

Очаровательно, но предсказуемо – Дэн звезда университетского масштаба, как же отличник, спортсмен да еще и бабник. Хотя кто его знает, вдруг Демон всем его подружкам внушение делал, а судя по случившемуся с Владом, у парня явный талант к гипнозу. Самородок, млин!

– Свалил с дороги! –  грубо приказала я рыжему.

Тот стоял, странно на меня глядя, потом задумчиво произнес:

–  А остальные вроде как смирные…

Мне вспомнилось хриплое:  «Слушай мой голос, Марго. С этого дня, с этой минуты в твоем сердце только Денис. Ты будешь любить его, ты будешь думать лишь о нем, ты будешь дышать только им». Неужели действительно этот кашпирович ко всем подваливал?

–  Уйди, –  прошипела я громиле, но обошла его сама, и сбежала по ступенькам вниз.

Во втором спортзале слышались удары тяжелого мяча, крики, и традиционное для баскетбола «Двух очковый!».  Решительно подойдя, я с усилием открыла тяжелую дверь.

Запах пота и пыли заставил скривиться сходу. Но я все же зашла,  хоть и знала, что пожалею. Пожалела. Парни заметили почти сразу, остановили игру и стало ясно –  у них тут разминка, да еще и без тренера. Это плохо, я рассчитывала, что Григорий Денисович тут будет.

–  Всем привет,  – стоя у открытой двери, крикнула я, осматривая спортзал в поисках Дэна.

Нашла. Колдун, с мячом в руках стоял под кольцом, видимо тот самый последний двухочковый был его.  Увидев меня, парень сжал спортивный снаряд, причем с таким видом, словно на месте мяча представил мою голову. Мелочи, пережила его приставания, переживу и это.

–  Дэн, поговорить надо, –  нагло заявила я.

И вот тогда парней прорвало. Зал содрогнулся от хохота, потом началось:

–  Колдун, недодал ночью, к тебе уже по утрам заваливают?

– Да вы никак женаты!

–  Что ты супругу не воспитал, Колдун?!

–  Ребят, не против, если мы тут постоим, советом поможем?!

И все в таком духе. Я просто включила игнор, Дэн продолжал сжимать мяч. Когда тот оглушительно лопнул, парни ржать перестали. И в наступившей тишине, Колдун стремительно направился ко мне.

Когда ты несешься на двухметрового парня горя жаждой мести –  это одно, когда двухметровая скотина несется на тебя, с той же жаждой в зеленых глазах –  это стремно. Пока Дэн приближался, я вдруг вспомнила о планах на вечер, и  лежание на больничной койке в них не вписывалось… Потом думать было некогда.

–  Сама явилась! –  прошипел Колдун, хватая меня за плечи и на весу вынося в коридор. Но дальше было веселее: –  Это ты правильно, Марго, потому что лучше я, чем взбешенный Демон, а он тебя у аудитории ждет!

И едва мы оказались в коридоре, Дэн ногой захлопнул дверь, а затем прижал меня к стене. Грязной, между прочим.

–  Итак, ты явилась, – прошипел он, блокируя бедром уже планируемый мной удар по его достоинству, –  не дергайся, Марго.

Не дергаюсь.

– Зря ты так вчера с Демоном, –  голос становится хриплым и злым. –  Зря, Марго. Он теперь пока чары не наложит, не успокоится.

Не то, чтобы я испугалась, ничего они мне не сделают, но что-то в его словах насторожило и в первую очередь тон.

– Сбавь тон, –  стараясь говорить нагло, произнесла я. –  А теперь отпустил меня, людик Хэ!

Колдун прищурил зеленые глаза.

–  Руки убрал, я сказала, фентезятина отечественная!

Убрал. Отошел даже. Затем осипшим голосом, тихо спросил:

–  Марго, ты реально ведьма?

Настала пора мне улыбаться.

–  А ты? –  ехидно интересуюсь.

–  Ведьмак, –  тихо и совершенно серьезно ответил Дэн.

И пока я оторопело смотрела на него, добавил:

– Демон нет, он в нашей команде, но он маг.

Кивнув, я усмехнулась и честно спросила:

–  Чего курим?

И пока Дэн угрожающе сжимал кулаки, а я стояла и думала в каком направлении бежать, появился Георгий Денисович.

–  Велорский, марш на тренировку, девочек охмурять будешь…-  тут тренер увидел меня, и с удивлением: –  Ильева, а ты что здесь делаешь?

То есть тренер даже мысли не допускал, что у меня с Дэном какие-то шуры и всякие муры. Это приятно. С другой стороны Георгий Денисович меня со школы знает, так что не удивительно.

–  Здравствуйте, –  вежливость наше все. –  Да вот зашла парой слов перекинуться.

Тренер подошел ближе, глянул на хмурого Дэна, потом на подчеркнуто веселую меня, и сложив руки на груди, поинтересовался:

–  И чего звезда нашей команды вытворила?

Сказать бы, уж Георгий Денисович ему мозги бы вправил.

–  Честно? –  это так, вопрос риторический. –  Ваш Велорский год ко мне клинья подбивал. Не вышло. И вот вчера, он с двумя дружками, завалились в ресторан, где мой парень как раз делал мне предложение!  Результат –  мой парень в больнице.

Тренер, сжав зубы, окинул взглядом  заметно погрустневшего Дэна, и задал мне следующий вопрос:

–  Избили?

Вообще история поведанная мной выглядела логично, а вот если я честно признаюсь, что какой-то Демон применил гипноз и Влад после этого встал, вышел и затем попал в аварию – это уже как-то неправдоподобно. Поэтому я ушла от ответа, сообщив:

–  А затем друг вот этого вашего Велорского, начал приставать ко мне, за что получил перцовым баллончиком в свои синие очи!

И вот тут Геогий Денисович разворачивается ко мне, хрипло спрашивает:

–  Так это ты?

Мама, где мои тапки… Осторожно отступаю от взбешенного тренера, который хрипит уже Дэну:

–  Ты сказал – магия не применялась.

Я в ауте, фентези ушло в массы!

И покаянный ответ Дэна:

–  Простите, мастер. Моя вина.

Мастер?!

Георгий Денисович скрипнул зубами, и выдал:

–  Этой промыть мозги. Потом ко мне с Демоном. Найдешь без поискового заклятия –  засеку, поставлю блок на сутки.

Это как обнаружить что половина универа  –  упыри.  У них тут что –  секта?!

–  Мммастер,  –  Дэн виновато взглянул на меня, –  я бы промыл, но… на Марго чары не действуют.

И тренер, мой знакомый со школы тренер с самыми обычными серыми глазами, угрожающе двинулся ко мне, нагнулся, и глаза начала заполнять тьма. У меня просто шок!

–  Слушай мой голос, Маргарита, –  я слушаю очень внимательно. –  Ты сейчас развернешься, уйдешь из корпуса «Б» и забудешь этот разговор. Навсегда забудешь. Поняла?

Молча киваю,  и даже боюсь подумать… Это как в фильме, где всем червей совали в мозг и они там были как зобми…

–  Вот и все, –  Георгий Денисович выпрямился. –  А вообще ситуация гадкая, Колдун. И ладно ты,   но как Демон в это ввязался, я понять не могу.  А что касается Ильевой – забудь навеки, ты меня понял?!

– Да, мастер, –  выглядел Дэн как побитая собака.

–  Идиот, –  прошипел тренер и ушел в спортзал.

А я осталась. И Колдун тоже остался.  А еще осталась его злость и раздражение.

–  Знаешь, я тут вот что подумал, –  Дэн угрожающе двинулся ко мне, –  ты же все равно все произошедшее не вспомнишь… –  он ухмыльнулся, вновь зажал меня у стены, и добавил: –  У меня ключ от второй раздевалки, так что мы сейчас развлечемся, да, Марго?

Я откашлялась и спросила:

–  Ставлю вопрос иначе –  что вам тут наливают?!

Колдун застыл, потрясенно глядя на меня. А мне так хотелось сказать что-то типа «Я к декану», или «менты вам такой шабаш устроят», ну или еще хоть что-то, но не сказала. У меня просто был шок. У Дэна тоже.

– Отвали, черный маг Тамерлан, –  выдала я и просто ушла не прощаясь.

***

Покидая корпус «Б», я все размышляла над случившимся. Пришла к единственно верному выводу –  секта. Но вместо божьего писания самая обычная отечественная фентезятина. Незабвенная книга «Ведьмак» опять же. А особо сдвинутые члены секты обучаются основам гипноза, ну как цыгане. Те тоже вроде что-то такое умеют. Но сама ситуация неприятная, опять же Георгия Денисовича я всегда считала умным и нормальным мужиком, а тут такое…

И вот иду я по аллее, между корпусами, размышляю о случившемся и тут замечаю парня. Тот стоял, привалившись плечом к дереву, и смотрел на вход в корпус «А», мой корпус.  А сидящие на скамейках студентки вовсю смотрели на парня. Посмотреть было на что –  черные короткие волосы, мускулистая шея, широкие плечи, руки,  которые он засунул в карманы, выделялись рельефной мускулатурой, ну и джинсы на нем сидели божественно. И судя по взглядам, спереди парниша тоже был очень ничего.

В этот момент замечаю, что половина нашей группы тоже на аллее заседает.  Причем Ксюша сидит надувшись, а Лиза и Веня ей что-то торопливо рассказывают. И я все думала о чем речь, но тут Ксю увидела меня. Так иногда бывает –  когда красивая девушка вдруг на глазах становится злобной тварью. Правда я раньше ничего такого за Ксюшей не наблюдала…

–  Ты! – она подскочила, отодвинув Веню, и я запоздало вспоминаю, что у него друзья на физвозе.

А ситуация развивалась.

–  Шалава! –  взревела Ксения.

Я так и застыла. Народ вокруг начал заинтересованно оглядываться,  на меня смотрели, кое-кто достал телефоны.

–  Ты шлюха! –  истерично заорала Ксюша.

Вот это номер.

–  Ксень,  ты обкурилась? –  оторопело спросила я.

Не то, чтобы меня волновало ее мнение обо мне, но вот чтобы спустить такое прилюдное обвинение –  это не про меня.

–  Я обкурилась? –  лицо первой красавицы нашей группы исказилось от ярости. – Марго, я тебе всю рожу расцарапаю, если ты еще раз сунешься к Дэну!

Это ведь ненормально –  вот так вот дуреть от ревности. И Ксюш она ведь не такая и…

И тут я замечаю, что парень,  ранее совершенно равнодушный к разгорающемуся скандалу, стремительно разворачивается, и я понимаю, что это Демон!  Дальше парад абсурда и позор для отечественного фентези –  брутальный герой переходит на розовые сопли.

–  Марго… –  мурчащие нотки в голосе, – детка, ты долго.

И он плавной грациозной походкой какого-нибудь крупного хищника из семейства кошачьих двинулся ко мне.  Не смотрю на Демона, смотрю на Ксению, у которой банально отвисает челюсть. И у остальных девчонок тоже. Еще бы –  на их глазах сцена из дешевого любовного романа, да еще и в режиме он-лайн.

– Потрясающе выглядишь, –  Демон подошел близко, как очень близкий человек, –  почему задержалась?

Вопрос заданный будничным тоном –  и в то же время таким голосом, что я словно слышала как разбиваются девичьи сердца в округе.  Но не мое.

–  Руки убрал, коперфильд недоделанный, –  я отступила назад.

Глаза Демона сверкнули, но, кажется, это видела только я.

– Малыш, все еще сердишься? –  он откровенно забавлялся ролью героя любовника. –  Я что-то не то сделал… ночью?

Все, конец моей репутации! Так и вижу разлетающиеся смс с сообщением о моих эротических приключениях. Но и молчать не в моих привычках.

–  Прости, милый, – прошипела я, –  но за те три минуты, в которые ты так любезно уложился, испытать что-то кроме дикого разочарования не удалось!

На аллее стало очень тихо. Демон хмыкнул, подавил улыбку и продолжил ломать комедию:

–  Три минуты? Детка, поверь, я держался как мог, но твой ротик творит чудеса – а я лишь слабый до женских ласк мужчина.

Осознав, на что был намек,  побледнела. К горлу подступила тошнота, в глазах потемнело. И меня понесло:

– К твоему сведению, я всю ночь просидела с матерью того самого Влада, который из-за вас попал в аварию! Слышишь ты, гипнотизер психованный! Хорошо вчера развлеклись?!  А человек умереть мог, толкиенист ты хренов! И чтоб ты знал, Демон или как тебя там,  я молчать не буду! Я иду в полицию, и подробно расскажу, как и что было. А вот потом, когда сядешь,  а ты сядешь, я тебе это обещаю,  и перед твоим ротиком слабые мужики не устоят!

Парень стоял и смотрел на меня. Хмуро. Затем поднял руку, на уровне моего лица, щелкнул пальцами и произнес:

– Каэ мъетене дэкт!

В следующее мгновение я ощутила себя героиней бесконечно-розовых соплей, в смысле романа. Потому что Демон шагнул ко мне и мир закружился вокруг нас. Стремительно. И когда он остановился, я услышала рев Ксении:

–  Шалава!

И я понимаю, что кто-то просто отмотал время. А Демон едва слышно произнес:

–  Мы можем вновь все повторить, а можем не доводить до конфликта. Мир?

Я стою и просто пытаюсь понять. Не понимаю. Но все равно кивнула.

– Кофе? –  предложил Демон.

Повторно киваю.  Усмехнувшись, парень вернулся к роли героя любовника, отобрав  у меня сумку, и попытавшись приобнять. Молча забрала рюкзак, и трогать себя тоже не позволила, просто развернулась и пошла к ближайшей кафешке. Демон по началу шел рядом, опять засунув руки в карманы, но едва мы отошли от любопытных глаз,  решил начать разговор. Начал он не с того:

– Давай к стоянке, у меня там машина.

– Вот и катись на ней… сам, –  грубо ответила я.

–  Не стоит грубить, Марго, –  зло отрезал он.

– Не стоило гипнотизировать моего парня, придурок, –  шок у меня проходил, и я просто начала злиться.

– Да, нехорошо вышло, –  неожиданно согласился Демон.

Я остановилась, словно натолкнулась на что-то. Повернулась, запрокинула голову, просто чтобы рожу этого увидеть и переспросила:

–  Нехорошо?!

И я бы высказала все, что по поводу голимых фентезийщиков думала, но случившееся на аллее…

–  Марго, –  голос Демона словно обволакивал, –  давай просто прокатимся, поговорим, я объясню, что случилось и…

Есть такое внутреннее чувство –  опасность. Я почему-то отчетливо ощущала ее, а причины понять не могла. Оглянулась даже –  мы стояли в конце аллеи, скрытые от всех разросшимся кустом, рядом шумела трасса,  и…

–  Плохо ты ей зубы заговариваешь, –   из-за дерева выступил странный мужчина в черном плаще… острые уши топорщили капюшон.

–  Ммм, не вовремя,  – простонал вдруг Демон. Затем фальшиво улыбнулся мне, и сказал: –  Поговорим потом, я сейчас занят.

Молча кивнула и пошла прочь, не оглядываясь. И только ускорила шаг, услышав:

–  Дем, странное дело, она, кажется, меня увидела.

–  Быть не может, –  сухо ответил Демон. –  А вот мастер засечь способен. Ты что хотел?

****

На утро все случившееся показалось мне просто сном. Глупым, сказочно-фентезийным сном. Потому что моя психика выдержала все, абсолютно все кроме  дядьки в плаще и с ушами.  Он настоящим потрясением стал –  я так и просидела все лекции до конца, раздумывая над тем, что это было и не глюк ли. Глюком не было, не стала глюком и Ксюша, подошедшая с извинениями на перемене. И даже Дэн, попытавшийся перехватить меня на выходе тоже явно не был глюком, как и мой побег через служебку.

Домой я добралась на такси, стремно было идти по улицам… и вот снова утро, а я, просидев всю ночь, так и не поняла, что это вчера было.

–  Рита, я ушла, завтрак на столе! –  и дверь за мамой захлопнулась.

Отец ушел еще раньше, брат вообще с нами больше не живет –  идеальная семья, одиночество втроем называется.  Родители так и не пережили попытку отца завести новую семью. Папа вернулся,  там, в другой семье остался сын, а мама так и не простила, хоть и делает вид, что все хорошо.

Зазвонил телефон. Взяв трубу, с удивлением посмотрела на номер. Незнакомый, но я все же решила ответить.

–  Да?

Тишина, затем насмешливое:

–  У тебя есть два варианта, Марго, ты откроешь мне дверь или я войду сам.

Тупо смотрю на телефон.

–  Марго, не люблю ждать, –  сообщил Демон.

Мне показалось, что голос прозвучал как-то не так, как должен был бы звучать, передаваясь по мобильной связи, и все же я решила ответить:

–  Слушай, фентес крейзи, не обнаглел?  Нет? Я не собираюсь никуда тебя впускать и вообще, сейчас брата позо…

–  Да брось, Марго, в квартире никого нет, твоя мать только что ушла на работу.

– Ты что, следишь за моим домом?

Усмешка, затем ленивым тоном произнесенное:

–  Это был твой выбор, Марго.

В следующее мгновение дверь в мою спальню открылась, пропуская… Демона!

Почему-то перед глазами пронесся кадр мультфильма, когда толстенький такой дядька открывает дверь, а там Бакс Банни верещит и прикрывается тазиком.  Я не верещала, и даже одеялом не прикрылась, я разозлилась и сильно. Потому что одно дело в универе, и совсем другое на моей территории.

–  Ну ты урод, – прошипела я, поднимаясь.

–  Допустим, –  Демон засунул телефон в задний карман джинс, отбросил челку с глаз и протянул, – а ты ничего так, есть на что посмотреть.

Я застыла, он окинув оценивающим взглядом, добавил:

–  Правда грудь маловата, а попку я бы подкачал, как и пресс, но в остальном сойдет.

Слова «так меня еще не опускали» крутились на языке, но я решила пойти другим путем. Скрестив руки на груди,   и даже не пытаясь прикрыть полупрозрачную майку, я с фальшивым энтузиазмом, ответила:

–  Да-да, мне это даже уже говорили. Правда-правда, вот точно эти слова и про попу и про грудь, и парень был как ты –  тоже весь такой красивый, ухоженный, спортзал очень уважающий. И тоже гей, да!

Демон, во время моих слов телефончик в заднем кармане джинс поправляющий, так и застыл. Затем руку от попы убрал, чуть поспешнее, чем следовало бы, и раздраженно произнес:

–  Не хотелось бы тебя разочаровывать, но я натурал, детка.

–  Да-да, –  я сегодня с утра прям такая сговорчивая, –  он мне тоже так всегда говорил, а потом оп, и с парнем своим познакомил.

Серые глаза парня сузились, руки тоже на груди сложились, после чего Демон ледяным тоном произнес:

– Поверь на слово, Марго, не стоит провоцировать мужчину,  с которым находишься наедине  в пустой квартире. У меня может появиться непреодолимое желание доказать свою гетеросексуальность самым надежным способом.

– Это каким? –  включила «лоха».

Меня повторно окинули изучающим взглядом.

–  Ах этим способом, –  догадалась я. –  Ну, знаешь ли, я же не в курсе о ком из своих мускулистых друзей ты в этот момент будешь мечтать, так что не так уж и надежен предложенный вами способ… голубчик вы наш протииииивный.

Последнее слово издевательски протянула. Лицо Демона окаменело, губы побелели, мускулы, подчеркнутые белой майкой, напряглись.

–  Да брось, пацан, на правду не обижаются, –  мило улыбаясь, сообщила я.

Пацан не обижался, пацан медленно зверел, в итоге выдал:

–  У меня есть девушка!

– Дедушка? – окончательно хамея, переспросила я.-  Наверное, старый извращенец с маленькой чихуахуаей, ну и чего там у стареющих голубых положено. И как, у вас стабильные отношения? В смысле ты стабильно снизу?

Отечественная фентезятина взбесился! И рванул на меня, готовый рвать и метать. С диким визгом я рванула прочь, но была схвачена в момент запрыгивания в шкаф, собственно за него и держалась, пока Демон пытался оттащить, потом оттянуть, потом…

–  Ты ввалился в мой дом, в мою комнату, и сломал мой шкаф! –  зарычала я,  швыряя сломанную дверцу на ногу Демона… острым углом вниз.

Парень взвыл, причем совершенно не от мук совести, и швырнул меня на кровать.  Там я и лежала, злорадно наблюдая за тем,  как Демон прыгает на одной ноге к компьютерному креслу,  обхватив другую… Странное дело –  точно знаю, что на мой стул вот так вот садиться нельзя, потому что там одно колесико сломалось, но… совесть молчит, я тоже.  Когда едва усевшийся Демон грохнулся вместе со стулом и больной ногой, я задумчиво произнесла:

–  А есть что-то, в бессмертном кино-шедевре «Один дома».

На этот раз никаких резких движений Демон не совершал. Сначала сел, осторожно, потом посидел, видимо приходя  в себя. Затем осмотрелся и только после этого начал медленно подниматься. Я бы на его месте, кстати, с подъемом бы ускорилась, потому, что со стола, потревоженный тряской при падении парня, скатывался шар для боулинга, подаренный подругой  и хранящий в дырках для пальцев три мини-кактуса. Но это я, а вот Демон следил взглядом за мной,  и не следил за компьютерным столиком.

–  Слушай, я тебя уже люблю, –  заявила я Демону.

Он застыл. Шар нет!  Шар беззвучно преодолел последние сантиметры, и понесся навстречу неизведанному. Состыковка двух подвижных объектов прошла на высшем уровне!

–  Мля! –  взревел Демон, подскочив и потирая пострадавшее плечо.

–  Бах… гррр, – сообщил шар, укатываясь под стол.

–  Демон, ты такая няшка, –  не сдержалась я, глядя на обалдевшего после состыковки с шаром парня.

Выпрямившись, но при этом, заметно перенеся вес на одну ногу и поглаживая плечо, а потому совершенно перекошенный Демон действительно выглядел как персонаж паршивого аниме.

– Шаман Кинг!  –  вспомнила я. –  Точно, все, пацан, звание Шаман Кинга присваивается тебе пожизненно!

Он стоял, уже просто держась, а не потирая плечо, и мрачно смотрел на меня.

–  Кстати, –  сажусь удобнее, –  ты никогда не думал о том, что анимешной няшке вроде тебя как-то небезопасно находиться в пустой квартире с девушками, а?

–  Вообще-то я поговорить хотел, –  мрачно произнес Демон.

–  Вообще-то когда поговорить хотят, в чужую квартиру не вламываются, –  ехидно ответила я.

Он перестал потирать плечо, подошел к моей постели, и теперь просто смотрел на меня. Пристально.

– Так зачем пришел? –  поинтересовалась я.

–  Уже передумал, –  взгляд начинает стремительно темнеть, грянул гром, и следующее, что произнес пристально взирающий на меня Демон, было: –  Встать!

Испуганно распахнув очи, медленно поднимаюсь.

Демон, не отрывая от меня взгляда, растянул ухмылку, и задумчиво произнес:

–  Чего и следовало ожидать. – Затем скомандовал. –  Подойди!

Медленно, как завороженная, подхожу к нему… моя бедная шея, ладно, потерпим.   И вот когда я остановилась перед Демоном, его глаза на мгновение стали нормальными. Подняв ладонь, он осторожно прикоснулся к моей щеке, затем улыбнулся.  Это была очень странная улыбка, и Демон произнес:

–  Прости, детка, но без тебя мне эту партию не разыграть… –  и я уже собиралась сказать, чтобы он играл в свои игрушки сам, как Демон вновь зачернив глаза, скомандовал: –  Слушай мой голос, Марго. Слушай внимательно. Каждое мое слово – приказ для тебя.

Стою, изображаю восторженную статую и молчу, потому что просто любопытно, что за приказ будет. Бояться я не особо боялась –  в шкафу тот самый перцовый баллончик, а обмануть доверчивого няшку не так уж и сложно, как выяснилось.

– В ванную! –  скомандовал Демон.

В ванной у меня лак для волос –  тоже сойдет. Покорно кивнув, я направилась в указанном направлении.

Но едва мы оказались в помещении два на два, Демон приказал нечто совсем странное:

–  Наклонись над раковиной.

Исключительно из чувства любопытства совершаю сей акт,  и вздрагиваю, едва Демон достает что-то, и начинает намазывать мне на волосы!  Причем быстро и ловко, так, что я даже не успеваю возмутиться, как половина головы уже…

–  Отлично, теперь обернем полотенцем, –  прокомментировал свои действия этот ненормальный, и испортил мамино любимое розовое, намотав его на мою голову. –  Теперь завтракать, Марго, я, кстати, жутко голоден.  И да, тебе пойдет быть рыженькой, детка.

Стою, смотрю на себя в зеркало и понимаю –  я убью его. Не зеркало – моющего после сего зверства руки  Демона! Потому что еще никто, никогда не посягал на мои волосы… Мои волосы! Мои…

–  Марго, на кухню! –  теряя терпение, приказал Демон.

Молча разворачиваюсь, иду на кухню. Сзади позевывая и потягиваясь, следует будущая жертва серийного маньяка, то есть меня!

–  Мне пять яиц, кофе покрепче и булочку с маслом, –  сказал Демон и уселся на мое место.

На столе, оставленные мамой для меня, находились две сосиски, несколько булочек с вишней, и заваренный зеленый чай. Он просто завариваться десять минут должен, вот мама и заварила… для меня. Демон сожрал обе сосики, нагло посмотрел и приказал:

–  Поторопись.

Развернувшись, зажгла огонь, достала тяжелую чугунную сковороду, бабушкино наследство, поставила на газ.

–  Масло сливочное поставь, –  решил поуказывать Демон, –  на подсолнечном я не люблю.

С маслом, няшечка моя, тебе не понравится. Но не будем о грустном. И я, подошла к холодильнику, достала лоток с яйцами, подошла к газплите, находясь теперь в шаге от сковороды и двух от Демона. А дальше –  разбивающий яйца удар лотком об стол, и схватив лоток, я просто раскрыла его над головой обалдевшего Демона.

–  Ваши пять яиц, сэр!

Не знаю, что мне больше понравилось –  яйца, вместе со шкарлупками сползающие по черным волосам или полный изумления взгляд Демона. Наверное, взгляд больше, как и вопрос:

–  Ты?!

– Забыла про булочку и масло? –  ехидно поинтересовалась я, отступая ближе  к уже раскаленной сковороде.

Рассвирепевший Демон начал медленно подниматься, и взгляд его не сулил мне ничего хорошего. Как и моя сковородка –  ему. И парень осознал это, едва схватившись за покрытую деревом ручку, я выставила свое докрасна раскаленное оружие вперед.

– Хочешь, я тебе омлет прямо на голове поджарю? –  приходя в ярость при мысли, что у меня на голове творится, спросила я.

Демон отступил, стул с грохотом свалился на пол… одно из яиц стекло по мускулистой груди парня и тоже свалилось на пол. Сковородка тем временем, явно придавала мне уверенности в себе.

–  А теперь вон из моего дома, помесь коперфильда с кошпировским! – прошипела я. –  И на твоем месте, анимешка глюченная, я бы напрочь сюда дорогу забыла!

Он сначала посмотрел на меня, затем на сковородку, снова на меня. После схватил полотенечко, которым заварник мама накрыла, стер с головы яйца… швырнул полотенце, не понимая, почему я начинаю откровенно ржать.

– Что? –  прошипел.

–  Качественно ты вытер их… –  но сковородку держу крепко.

–  В смысле? –  прошипел Демон.

–  В смысле качественно ты вытер свои… яйца, –  пояснила я.

Ага, и дальше каждый понимает в меру своей испорченности. Понимаю, что я очень испорченная. Демон тоже, так как даже покраснел. Сковородка коварно задрожала, я поняла, что действительно пришла ржака.

Что пришло к Демону –  я не знала, но парень развернулся и вылетел!  Хлопнула входная дверь,  а меня продолжает трясти… от смеха.  И не понять – то ли правда смешно, то ли началась истерика.

Заставив себя успокоиться, я задумалась. То, что входная дверь стукнула это хорошо, а вот что делать, если гад вернется?

Я подумала и еще погрела свое оружие тактического превосходства. Затем, держа сковороду наготове, то есть выставленной вперед, осторожно двигаюсь по квартире, в сторону своей комнаты. Дошла без проблем –  в квартире было пусто. Продолжая держать тяжелую, кстати, сковородку, включила комп. Пока грузился, продолжала держать сковородку.  Затем, качая бицепс левой руки данным чугунным снарядом, набрала одной рукой «Защита от магов».  Чувствуя себя полной дурой, начитавшейся фентезятины, по первой же ссылке прочла «Защитить от мага может только другой маг».  Это не радовало. Порадовал другой сайт и инфа с него:  «Башмак. Возьмите старый ботинок, желательно кожаный. Забейте его защищающими предметами, такими как булавки с головкой, иголки, гвозди, сапожные гвозди, ножницы и кусочки разбитого стекла. Добавьте трав – таких как розмарин, базилик, папоротник, лавр или омела белая, чтобы заполнить башмак. Подвесьте его на чердаке или в подвале, повторяя эти или похожие слова:
“Я помещаю этот амулет силы,
Чтобы с этого часа
Он охранял мой дом.”

Это было вполне приемлемо. Со сковородкой, уже не такой горячей, следую на кухню, захватив по дороге старый папин ботинок, точно знаю что кожаный, потому что теперь отец их только на рыбалку надевал. На кухне, пока сковородка вновь грелась, разбила два стакана, достала из ящика булавки с иголками, последние пришлось из набора вытаскивать, гвоздей нашла только парочку. Все ссыпала в ботинок. Туда же пошла лаврушечка, зеленые листочки базилика, которые пришлось достать из холодильника, подумав, я и перчика насыпала. И взяв вновь пышущую сковородку, я пошла ставить защиту.

Восемь часов утра  – я, балансируя на одной ноге, второй упираюсь в стену, пытаясь уже завязанный бантиком шнурок ботинка, набросить на гвоздик, вбитый в очередной раз нагретой сковородой, под потолком.  Я не дура, нет, но вполне допускаю некоторое повреждение психики, вследствие недавних событий. И вот в эпический момент, когда петелька бантика почти-почти налезла на гвоздик, открывается дверь, и я слышу хриплое:

–  Ты что делаешь?!

А заклятие еще не сказано…

Взгляд вниз, на уже безяичного Демона, поиск решение, мгновенное его нахождение и я делаю то единственное, что мне оставалось:

–  Ой, подержи, пожалуйста, –  и бросаю сковородку, кстати опять мною нагретую, собственно няшке анимешной.

А дальше:   Демон ловит сковородку и естественно на всю квартиру звучит отборный русский,  ботинок самым потрясающим образом подвешивается, видимо поспособствовал тот самый русский и отборный, я спрыгиваю с лестницы и в духе ковбоев дикого запада извлекаю из-за пояса шорт два баллончика –  перцовый и с лаком для волос. Попа мне благодарна, ей теперь не холодно.

– Все, шаман кинг, ты попал! –  торжественно возвещаю я.

Дальше –  пауза, заполненная недоуменным молчанием. Его, потому что узрел уже знакомый баллончик, мое –  потому что я заклинание забыла.

– Мля, ты достала! –  взревел Демон.

–  Блин, забыла, –  простонала я.

Повторно пауза. У него, потому что он вообще не в теме, у меня, потому что сообразила, что сказала.

– Жди здесь! –  решила я, и с баллончиками наперевес, по стеночке обошла парня, в черной уже майке, пробежалась до комнаты, вновь вчиталась.

“Я помещаю этот амулет силы,
Чтобы с этого часа
Он охранял мой дом.”  Бред же, как есть бред, а что делать?!  Тут не только бредовыми заклинаниями сыпать начнешь, я тут скоро и метлу в качестве средства передвижения начну осваивать!

– Демон, ты там?

–  Допустим, –  ответил тот, судя по звуку, из кухни.

Ну, это не удивительно –  там лед, а рукам его сейчас не весело.

–  Там, так там, –  прошептала я, переставляя баллончики на столик и хватая ручку.
Через мгновение строки заклинания корявыми строчками ложились на тыльную сторону моей левой ладошки, потому как чую –  иначе опять забуду.

И вот в момент, когда я почти дописала –  в дверь позвонили!  Я бросила ручку, схватила оба баллончика, встала в боевую позу «скунсы атакуют».  А из кухни донеслось:

–  Марго,  открой, я занят.

Это чем? Мне вдруг стало страшно… за кухню.

– Демон, –  осторожно крадусь с баллончиками наизготовку, –  а что ты там делаешь?

–  Игнат, – ответили мне и добавили, – завтрак.

–  Что?!  – я застыла в коридоре,  даже не удостоив взглядом дверь, в которую опять звонили, причем настойчиво.

–  Имя –  Игнат, а делаю завтрак. Я голодный, а ты… ведьма.

Прибалдевшее злое и жестокое, совесть в смысле, не проснулась. Спала она, потому как:

–  То есть я еще и виновата? – это Демону, а двери: –  Да заткнись ты!

Парень показался в проеме кухонного прохода, жуя мою булочку, и вполне так серьезно произнес:

–  Накормить голодного мужчину святая обязанность каждой нормальной женщины, кстати.

– Ты… –  я от такой наглости даже осипла, –  ввалился в мой дом! В мою спальню! Попытался меня загипнотизировать! Но самое страшное –  ты испортил мои волосы!

Он хмыкнул,  в один прием сожрал бутерброд, прожевал и невинно поинтересовался:

–  Ты краску еще не смыла?

–  На это у меня не было времени,  – вспомнила я.

–  Жаль, –  мне ехидно улыбнулись, –  будешь не рыжая, будешь золотая… эдакий цвет червонного золота… или ржавчины, правда последнее уже хуже.

Я чуть не взвыла, но на провокацию не поддалась:

–  Вон! –  прошипела я Демону.

Тот усмехнулся, повел носом и нагло ответил:

–  Э нет, у меня мясо только подрумяниваться начало.

Потрясающий аромат достиг и моего носа, и желудок напомнил, что в деле изгнания приблудных магов отсутствовал такой показатель, как завтрак. А борьба с силами отечественной фентезятины требовала много сил, в общем:

–  Вон! –  повторила я Демону.

– Ведьма, – прошипел он.

–  Глюк фентезийный! – не стала  терпеть я.

Звонок разрывался.

–  Зараза рыжая, дверь открой! –  рыкнул Демон.

Оглянувшись на дверь, я решила хоть узнать кто там, и уже начала двигаться в том направлении попой вперед, так как глаз с оккупанта не сводила, как вдруг из-за двери раздалось:

–  Марго, у тебя есть два варианта –  или ты открываешь дверь сама, или я вхожу!

У Демона вся его кавайная морда вытянулась, у меня просто глаза увеличились и значительно.

– Это до чего ж психи наглые стали! –  возмутилась я.

– И не говори, поесть нормально не дают, –  поддержал он.

–  Марго, ты сама напросилась, –  прозвучало из-за двери.

Демон глянул на дверь, на меня, затем хмуро произнес:

–  Скажи, что не одета.

–  Что?

В дверях щелчок. Ключ, который с этой стороны, между прочим, провернулся…

–  Ну, –  Игнат развел руками,  – разбирайся, а я есть пошел.

И он действительно развернулся и исчез на кухне, а там пахло все вкуснее. И вообще это наглость.

Но тут дверь открылась, и я услышала:

– Уау!

Держа баллончики на изготовке, повернулась и увидела зеленые глаза Колдуна.

– Марго, –  эти самые зеленые глаза, оторвавшись от бедер, остановились в районе груди, –  вот это фигурка!

–  Не гей, –  пришла к выводу я.

Дэн ухмыльнулся, наконец, соизволил посмотреть на меня и нагло произнес:

–  Намек понял, будем доказывать гетеросексуальность, –  после чего вошел, закрыл двери, и даже снял майку!

И через секунду передо мной стоял полуобнаженный Дэн!

–  О, до стриптиза дошли, –  прозвучало от кухни.

Обернувшись, я узрела Демона, у которого в одной руке была тарелка с поджаренным мясом, а во второй вилка, и собственно кто-то завтракал.

–  Кстати, хочешь прикол скажу? –  поинтересовался парень.

–  Хочу, –  выдохнула я.

Демон чуть не подавился,  наградил меня укоризненным взглядом и сообщил:

–  Колдун не в курсе, что я здесь. Он меня при всем своем желании не увидит –  чары.

Медленно поворачиваюсь  к Дэну и успеваю к моменту, когда меня лишают обоих баллончиков. Затем всей обнаженной грудью прижимают к стене, и я слышу жаркий шепот:

–  Так значит, все-таки хочешь?  Я так и знал, Марго.  Мне уже давно все было ясно…

Не отвечая Дэну, изгибаюсь, дабы взглянуть на Демона, тот, жуя мясо, сообщил:

–  Вы продолжайте-продолжайте, мне все нравится.

– А мне?!

Жующий мясо –  просто подмигнул, сжимающий меня, склонился к моему уху и прошептал:

–  А тебе ясно не было, потому что ты не позволяла страсти унести себя в омут с головой, Марго…

И тут в двери позвонили! Сначала раз, потом еще раз, а затем я услышала уже поднадоевшее:

–  Марго, у тебя есть два варианта –  или ты открываешь дверь сама, или я вхожу!

Дэн отлетел от меня как ошпаренный. Демон подавился и закашлялся. Я разозлилась окончательно и даже возмутилась:

–  Да что это такое!  Лезут и лезут маньяки фентезийные, как тараканы какие-то! Вам еще не надоело?!

Оба парня промолчали, Колдун так вообще быстро майку надел и начал оглядываться. Я не сразу поняла, что ему нужно, но тут, видимо найдя искомое, Дэн рванул к шкафу, уместил там все свои два метра мускулистого роста, и прошептал:

–  Ты меня не видела.

Демон просто молча пятился к кухне, уже даже не жуя.

Я подумала, что первых двух раз самовольного вторжения мне хватило – подхватив перцовый баллончик, пошла открывать дверь.

А на пороге оказался тот самый Георгий Денисович!

–  Добрый день, Маргарита, –  вежливо произнес он.

–  Ззздравствуйте… –  а баллончик перехватываю удобнее.

–  Мне бы хотелось поговорить с тобой, –  тренер всегда был мужиком вежливым, –  давай ты оденешься, и мы прогуляемся до университета.

И как-то вдруг мне нехорошо стало. Холодок такой по спине…

– А зззачем? –  упавшим голосом спросила я.

Георгий Денисович улыбнулся, и снисходительно ответил:

– Вчера, Ильева, произошло кое-что тебе не понятное, так? Мне кажется, нам стоит это обсудить до того, как ты… –  пауза, и все еще вежливое, но уже не очень доброе,  – начнешь делать глупости.

Здорово. Но не очень. Идти я никуда не хотела, а вот вопрос имелся:

–  Вы маг? –  напрямую спросила я.

Заметно поморщившись, Георгий Денисович не стал лгать и сказал:

–  Ведьмак я, Марго. Очень сильный ведьмак… – усмехнулся, и добавил, –  а ты, похоже, ведьма. Это плохо, Марго, очень плохо. Ведьмы, особенно рыжие, слишком опасны.

И тут я вспомнила про волосы. Которые теперь будут ржаво-рыжие… И такая тоска напала.

–  Я с вами никуда не пойду! –  решительно заявила я.

Георгий Денисович усмехнулся, теперь как-то угрожающе, и добавил:

–  Пойдешь, Ильева, не пойдешь, так понесу. Ты в квартире одна, родители на работе, соседям я глаза легко отведу, так что не в твоих интересах спорить со мной, Марго. Собирайся. Можешь родителям прощальную записку написать, я не против.

Ну я подумала и начала делать глупости, потому как не в моих интересах бездействовать, а с магией есть шанс, что сработает!  Подглядев на собственноручную шпору, громко, внятно, и отчетливо, возвестила:

– “Я помещаю этот амулет силы,
Чтобы с этого часа
Он охранял мой дом.”

Сказала. Смотрю на Георгия Денисовича и понимаю страшное –  не сработало!  На какое-то мгновение стало жутко, потом я вспомнило, что всегда работает без сбоя.

–  Смерть тараканам фентезийным! –  возвестила я, и направила струю перцового газа прямо в рожу обалдевшего тренера!

Рев раздался не только на всю площадку –  на весь лестничный пролет!

Дальше исключительно на адреналине:

–  И чтобы больше никогда, ни одной ногой, –  шипела я, открывая дверцу шкафа.

Взгляд зеленых глаз встретился со струей перцового газа. Встреча ознаменовалась воплем «Марго, су**, убью!».

Но тут подоспел Демон, взял рыдающего и лишенного зрячести Колдуна за шкирку, и выволок из квартиры.  Георгий Денисович продолжал реветь на площадке, к нему подселили рыдающего Дэна, затем Игнат попытался закрыть дверь.

–  Э, нет,  – я вскинула свое безотказное оружие, –  не пойдет –  вас, тараканов фентезийных, гнать нужно сразу, иначе скопом лезете, а главное фразочки у вас у всех как под копирку!

Демон пожал широченными плечами и грустно сказал:

–  Ну и ладно. Ведьма ты, Марго, неблагодарная к тому же.

И взгляд такой… мне даже неудобно стало.

–  А я завтрак недоел, –  печально заметил Игнат.

Сердце дрогнуло и вот точно знаю, что пожалею потом, но почему-то я сказала:

–  Ладно, Шаман Кинг, оставайся.

–  Няшка фентезийная? –  с улыбкой спросил он.

– Есть у тебя что-то общее с Йо, –  сказала я.

А он закрыл двери. Потом запер, и пальцем нарисовал какой-то знак. А когда  повернулся ко мне, улыбнулся, и сказал:

–  Не такая уж ты и бессердечная, Марго.

–  Прости, фентезятина, –  я развела руками, –  дело в том, что башмак в качестве охранного амулета не сработал, так что пришлось применить вариант первый – «Защитить от мага может только другой маг».

У Игната рожа вытянулась, и он прошипел:

–  Вот ведьма ты, Марго, рыжая и коварная.

–  Сам такой, –  хмуро ответила я, и пошла на кухню.

Чтобы остановится, едва прозвучал вопрос в спину:

–  А волосы?!

*****

– Марго, дверь открой,  –  Игнат снова постучал.

– Уйди глюк фентезийный, –  простонала я, глядя в зеркало на рыжее чудовище.

–  Марго, ну хочешь я тебе… яйца на завтрак поджарю?

–  Свои? – хмуро интересуюсь.

– Ведьма!

– Ведьмак!

–  Маг я, а не ведьмак!

– Ага, осел ты, а не козел, –  я сползла по стеночке, готовая вцепиться зубами в полотенце и завыть, но тут вопрос возник: –  Слушай, фентезятина отечественная, только не говори мне, что это была хна…

–  Она самая, –  бодро ответили мне из-за двери, –  ведьма знакомая сказала, что только она не смывается.

–  Ыыыы…

– Да брось, Марго, это всего лишь волосы, –  однако тихий смешок я расслышала.

Всего лишь волосы, значит… Крем-спрей для депиляции Veet сам притянул мой взгляд. Действительно сам. Все остальное я сделала сама, каюсь.

–  Марго, я открываю дверь, –  предупредил Игнат.

Я встала, баллончик уютно уместился в моей руке.  Дверь скрипнула, большим пальцем, я совсем как ковбой на диком западе,  сдвинула колпачок. На старт, внимание…

– Детка, –  Игнат заглянул в щель, увидел баллончик и прикрыв глаза рукой, завопил:-  Ты чего, Марго?!

Пуск!

– Это всего лишь волосы, демон, –  мстительно сообщила я, в процессе наложения депилирующей пенки на будущую лысинку.

И вот после этого, вымыв руки и даже не высушив волосы, я пошла завтракать. Еда разгеванным девушкам очень даже полезна.

На кухне, ограбив сковороду Игната на мясо… все оставшееся, и намазюкав себе маслом последнюю булочку, я наконец налила себе уже едва теплого чая и приступила к завтраку.

Совершенно лысый парень разъяренным быком ввалился в мою обитель спустя минут пять. Оглядев дело рук своих, я ехидно заметила:

–  Все, няшка, ты теперь не демон, ты теперь черт. А я ведьма. Убойная из нас вышла парочка.

Взбешенный и очаровательно лысый Игнат прошипел:

–  Сссс…

–  Селедочки? –  предположила я.

–  Сволочь!

–  Ну что ты, –  хлопаю ресничками, –  это же всего лишь волосы.

–  Тыыы… – ревел Демон, который теперь Черт Лысый, знатно. –  Ты мне плешь сделала! Мне добрить пришлось!

– Хи-хи-хи! – а дальше пришлось прерваться, так как со смеху можно и чаем захлебнуться.

–  Марго, не смешно!

Демон разгневанно сел на стул, пытаясь то ли воззвать к моей совести видом своей лысины, то ли пробудить сексуальность, видом своей обнаженной груди. Не сработало, полное поражение по всем фронтам.

– Вот это, –  я демонстративно подняла пальцами огненно-рыжий локон, –  не смешно. Вваливаться в чужой дом –  тоже не смешно. Пытаться наложить на меня чары и сделать «зомби покорно идут в рабство» – так же не смешно, Игнат. Получить плешку от девушки, собственноручно перекрашенной в ведьму –  вот это да, это уже смешно.

Очень внушительные мышцы напряглись, натянув загорелую кожу, и успокоились. Лысый Черт тяжело вздохнул и выдал:

–  Ладно, раз такая умная, получай по полной программе. Итак, ты ведьма, Марго.

–  Угу, попытка зачаровывания башмака стала прямым доказательством обратного. Но ты продолжай, мне интересно послушать.

Серые глаза в обрамлении черных ресничек и лысой башки гневно сузились, но нам, рыжим, все нипочем.

– На тебя чары не действуют, –  перешел к аргументам няшка плешивый.

– Как сказать, чары может и нет, а вот глюки периодически наблюдаю.

Сложив руки на груди, Лысый Черт хмыкнул и произнес:

–  Ты ведьма, Марго, смирись, а Мастер и его команда занимаются поиском и устранением ведьм. Особенно, рыжих.

Обалдеть!

–  Мастер и Маргарита… –  напела шокированная я.

–  Вот-вот, –  лысый Игнат улыбнулся, –  вообще не начни Колдун за тобой бегать, проблем бы не было. Но ты проигнорировала все чары, которые он на тебя насылал, не подействовал даже ритуал Черного Приворота. Это было странно, так как чары на ведьм все же действуют, просто немного слабее и  не сразу. А на тебя ничего не подействовало.

–  Мастер и Маргарита… – заклинило меня.

– Даже на меня действуют чары, –  продолжил Демон. – А на тебя нет!  И это натолкнуло меня на потрясающую мысль –  ты войдешь в команду, Марго. Как ведьма. И поможешь мне устранить Мастера.

–  Что? –  возмущенно спросила я.

Демон сверкнул улыбкой,  да так что посрамил блеск лысинки, и добил все мое сопротивление:

–  Либо ты принимаешь мою помощь и вступаешь в команду, либо я умываю руки, а Мастер придушит тебя под деревцем, а потом там же закопает –  у него с пробуждающимися ведьмами разговор короткий, Марго.

И лысая фентезийная няшка улыбнулся еще шире, нагло так. А я, чуть подавшись вперед, прошипела:

–  Игнат, а как на счет того, что я вызову ментов и расскажу им, что в стенах универа действует секта, во главе с Георгием Денисовичем?

Демон тоже подался вперед и вкрадчиво прошептал:

–  Марго, а как на счет того, что на твоих родителях применят чары и в один прекрасный день они просто домой не доедут?

Усмехнувшись стремительно бледнеющей мне, Игнат откинулся на спинку стула, смерил меня насмешливым взглядом и выдал:

–  Мне нужно устранить Мастера, Марго, тебе  – защитить предков и собственную жизнь. Вступишь в группу, научишься ставить охранные контуры на дом, близких и их средства передвижения, да многому научишься, поверь, вся твоя жизнь изменится.

Выбор был невелик.

–  И что я должна делать?  –  поинтересовалась рыжая ведьма.

–  Для начала иди в универ, встретимся после пар, –  ответил Лысый Черт.

– Идет, –  пробурчала я.

–  Умница, –  Демон легко поднялся, потрепал меня по рыжей макушке, – не расстраивайся, Марго, ты от этой сделки только выиграешь.

«Не расстраиваюсь, няшка фентезийная, в том, что повеселюсь за ваш счет, я не сомневаюсь даже».

–  Метлу дадут? –  хмуро поинтересовалась я.

–  Сама выберешь, –  парень направился к выходу, –  ты о какой тачке всегда мечтала?

–  Феррари, – съязвила я. –  Ярко-красная.

–  Заказ принят к исполнению, –  весело ответили мне.

Дверь открылась, дверь закрылась… я осталась одна.

–  У меня ж прав нет, –  пробормотала потрясенная рыжая ведьма.

******

Так бывает  –  живешь себе и живешь чем-то средним между шатенкой и темненькой, и тут оп –  здравствуй солнце рыжее!  В общем в универ я шла втянув голову  в плечи, нацепив мамины солнечные очки на нос, и подняв воротник куртки. Не то чтобы я стеснялась рыжего цвета, по сути он мне очень даже шел, глаза каре-болотные такой зеленоватый оттенок приобрели, просто как вспомню что рыжие у отечественной фентезятины не в почете –  жутко становится.

И вот вход в корпус «А». А там стоит вся наша группа, видимо Федорыч запаздывает опять, а ключ от аудитории на кафедре не дали. И я понимаю, что фентези еще не самое страшное, что случилось в моей жизни…

– Ильева?-  Никита Сухов, да с фамилией повезло,  даже спустился на две ступени, –  Ильева, ты сбрендила?

–  Нет, –  рыкнула я, –  просто кардинальная смена имиджа.

–  Рыжая бестия, –  заржал Никитос.

И вот я обычно добрая тихая девочка, скромная, домашняя, спокойная очень –  а тут почему-то рука сама баллончик с перцовым газом в карман для спокойствия впихнутый сжимает… Довели меня!  Сволочи фентезийные.

И тут случилось второе пришествие Христа… Ну или сход богов с Олимпа… Или нечто даже еще более эпическое –  открылась дверь  и мы все увидели живую легенду не то что универа –  всего города! Высокий, худощавый, но при этом мускулистый и платиновые волосы до  лопаток… Сердце бьется чаще у всех, когда в поле зрения появляется Князь. Нет, это не имя, конечно,  это что-то большее, это то, о чем начинают думать все, когда цаственно-ледяной Алекс Стужев окидывает безразличным взглядом.

И вот сейчас взгляд Стужева, просто восхитительного в синих классических джинсах и черной водолазке, медленно скользил по присутствующей, затаившей дыхание толпе… Пока, совершенно невероятным образом, не остановился на мне. На мне!  У меня вмиг все мысли по поводу утра испарились, да вообще любые мысли… А потом Князь произнес:

–  Марго, чудно выглядишь. Идем, разговор есть.

Вы когда-нибудь испытывали восхождение на Олимп?! Я впервые!  И я, не отрывая восторженного взгляда от Князя, как от божества, медленно поднималась по ступеням… Начинаю понимать паломников…  И я иду, сердце замирает, дышу едва-едва, про перцовый баллончик думать забыла. И вот я подхожу взгляд мой замирает на уровне груди Князя, потом скользит выше,   и тут Стужев совершает тупость:

– Да, ты реально ведьма, Марго, –  и все это шепотом, так чтобы только я услышала.

Падение с Олимпа было болезненно для моего чувства самоуважения, осознание подставы просто взбесило, и ярость моя вырвалась в коротком и емком:

–  И ты няшка фентазийная?!

Это был гол суперкубка по футболу –  не иначе. Шок испытали все вокруг, шок застыл в ледяных глазах Стужева, шок заставил умолкнуть всех вокруг, вороны и те каркать перестали.

– Как ты мог?! –  продолжает бушевать самая натуральная рыжая ведьма. –  Ладно они –  позор отечественной литературы, но ты! Ты, Стужев! Как ты мог?!

Позор фентезийного книгопромысла побелел, поджал губы и прошипел:

–  Марго, будь столь любезна… помолчать, –  после чего меня попытались взять за руку.

– Грабли убрал,  гордость анимешников! –  прошипела разгневанная я.

Да я была злая! Я была очень-очень злая! Ладно Колдун, мне Дэн никогда не нравился, но Александр Стужев розовая мечта моего девичества!  Я мечтала о нем, между прочим. И тут это.. это…

–  Достала, –  прошипел Стужев.

В следующее мгновение сердца девушек всего универа упали к ногам настоящего мужчины! Потому что он в мгновение схватил, перекинул через плечо, подхватил мой едва не упавший рюкзак, и в атмосфере шокированного молчания, просто внес меня в учебный корпус.

Но если в первое мгновение я была шокирована настолько, что слов не имелось, то едва мы оказались в фойе ведьма сорвалась:

–  Стужев, отпусти меня немедленно! –  заорала разгневанная я.

– Бегу и падаю, –  ледяным тоном ответили мне, на глазах у всего универа позоря.

–  Стужев, я убью тебя! –  верещала я, пытаясь вырваться.

Смешок, и Князь взлетел по лестничному пролету,  продемонстрировав, что мой вес для него не представляет проблемы вообще и в частности.

–  Княяяязь!!! –  верещала я, с ужасом глядя на стремительно мелькающие ступени.

–  Не ори, –  скомандовали мне ледяным тоном и Стужев совершил очередной пробег, миновав второй лестничный пролет.

–  Аааалександрррр, –  верещит испуганная ведьма, –  не надааааа!

Третий пролет, казалось, он миновал быстрее, чем первые два, словно вообще издевается надо мной.

–  Хвааатит! – мой крик поглотил прозвеневший звонок.

Стужев же совершенно спокойно направился на следующий этаж.

–  Не… не… не надо, пожалуйста, –  прошептала испуганная я.

И все прекратилось. Меня осторожно опустили, прислонили спиной к стене, и подождали, пока глаза открою.

–  Марго, –  мягко, вкрадчиво даже как-то прошептал Князь, поправляя мои  уже растрепанные волосы, –  есть грань, за которую переходить не следует. Я не оскорблял тебя, и оскорблений в собственный адрес не потерплю. Вопросы есть?

–  Есть, –  я вообще люблю поговорить, –  ты псих?!

На губах Стужева появилась злая улыбочка.

–  Нет-нет, я не хотела оскорбить, – торопливо пытаюсь исправиться, –  просто хотелось бы знать, как у вас обстоят дела с тормозами.

Чуть задумчивый взгляд, ироничная улыбка и честный ответ:

–  Отсутствуют.

–  Мама, –  только и сказала я.

Очередная усмешка и ледяное:

–  Идем, Мастер ждет.

*****

Кстати рюкзак мне Князь не отдал –  шел впереди, безразличный и презрительный ко всему окружающему, тащил мой рюкзак с розовыми стразами и Претти Китти  с таким видом, как будто это его личный, а я так, просто сзади за его величием ползу.

–  Стужев, рюкзак верни, –  попросила я.

Даже шаг не замедлил.

Иду за драбадыной фентезийной и думаю –  ведь основали свою секту прямо в стенах альма-матер, поправ все законы бытия. Или у них тут магическая академия?!  «Привет Гарри Поттеру»  называется.

–  Эй, Таня Гроттер, а куда мы идем? –  нагло поинтересовалась, едва вышли на четвертый этаж.

Народу тут было много, а мы, рыжие, в обществе наглеем.

Стужев остановился, медленно обернулся, смерил взглядом снизу доверху, оценивающе так смерил.

–  Да-да, знаю, грудь маленькая попу и пресс качать нужно, да, мне уже говорили, – подтвердила я, стараясь казаться не оскорбленной.

Потому что оскорбил, одним вот этим взглядом и оскорбил.

–  Да?! –  насмешливо иронично вздернутая бровь. – Приятно знать, что есть еще правдолюбы. Кстати, кто этот достойный уважения индивид?

–  Гей, –  брякнула злая рыжая я.

Стужев застыл, заледенел просто-таки. А потом просто прошипел:

–  Ведьма.

Ведьмы анимешникам не сдаются!

–  Мое имя, могло бы звучать иначе, – пропела я, припомнив БумБокс, обходя Стужева и танцующей походочкой направилась  в кабинет Георгия Денисовича, –  мелодичней, чем в этих устах жестоких… На-на-а…. На два фронта, как панда-кунфу фигачишь… на-на-на…

Нет, стервой я никогда не была, но рыжий цвет, однако, обязывает.

На куплете где поется «Пошла вон», я распахнула дверь с табличкой носящей имя тренера и вошла, продолжая напевать.

И это случилось! Да-да, то самое это –  когда ты единственная девчонка в комнате забитой высокими, мускулистыми, ухоженными, красивыми, сексуальными и самое главное –  кавайными няшками! Впрочем, совсем не наполненность кабинета тестостероном радовала мое серде!  Все дело в том, что именно здесь, среди фентезийной секты сверкала родная и уже полюбившаяся лысинка Игната.

–  Привет, чертяка лысая, –  с порога заявила я.

На этом мое ликование завершилось, потому как в следующее мгновение на плечо мне легла тяжелая ладонь, затем эта же грабля спустилась по позвоночнику к пятой точке опоры, сжала полупопие, первое, затем второе, и хриплый голос Стужева, позвучал у самого уха:

–  За гея заплатишь, Марго.

–  Натурой? – почему-то спросила я.

–  А ты догадливая, –  угрожающе это было как-то.

Мой рюкзак, совершив сверкающую стразами дугу, свалился на стол Георгия Денисовича. Тренер, чуть скривившись, мрачно произнес:

–  Я же сказал, Князь, никаких личных отношений в команде.

И тут до меня дошло. Выразительно оглядев чисто мужскую компанию, я невинно поинтерересовалась:

–  А что, прецеденты были?

В помещении повисла угрожающая тишина. В общем да, меня тут сразу «полюбили». Судя по взглядам это было сильное, сжигающее, нестерпимое чувство выбить глаз ближнему своему,  а ближе всех, кажется, находилась я.

–  Сядь, Ильева, –  рыкнул Георгий Денисович.

Демон поманил меня пальцем, указав на пустой стул рядом с собой, с другой стороны Колдун сделал то же самое, указав на диванчик, который занимал единолично. Стужев, присевший на подоконник, заметив это дело, с Игнатом и Дэном, молча кивнул на пустое пространство. И я пошла к Стужеву, даром что гад, но хотя бы не унижает призывным пальцесодроганием.

–  Гордая, –  подметил Князь, едва я забралась на подоконник, – хоть и ведьма.

–  Предпочитаю мужчин нетрадиционной сексуальной ориентации, с ними моей девичьей чести как-то поспокойнее, – мило улыбаясь, ответила я.

В кабинете послышались смешки, даже Георгий Денисович опустил голову, скрывая улыбку, но уже через мгновение все были серьезны и собраны.

Затем случилось странное!

Тренер протянул руку к двери и я отчетливо расслышала щелчок. Еще одно движение и нас словно отрезало от всего университета –  так тихо стало. И уже не слышалось ни звука шагов в коридоре, ни гула голосов,  только пение птиц за окном вдруг стало значительно громче.

–  Не оборачивайся, –  едва слышно предупредил Князь.

Естественно сразу обернулась. В следующее мгновение я просто завизжала! Потому что там больше не было обычного пейзажа, открывающегося с третьего этажа нашего универа! Нет! Это был первый этаж! Первый, и если бы это было единственной странностью! Там, за окном, летали две крылатые фейки размером с барби и поливали цветы!  Огромные, яркие, здоровенные цветы! А в цветах игрались какие-то человечки! А еще метрах в двадцати от окна огромная помесь человеко-жабы разговаривала со змеемутантом! А еще…

–  Тшшш, –  я даже не сразу поняла, что это меня Князь обнимает, –  хватит шуметь, Марго, ты же гордая, да?

И визжать я перестала. Просто заткнулась, и испуганно посмотрела на Стужева. Ледяные светло-голубые глаза смотрели на меня насмешливо, после чего парень произнес:

–  Все хорошо, Марго, все нормально и вполне естественно для первой стадии шизофрении.

–  Да пошел ты! –  я вырвалась, еще раз посмотрела в окно.

Не три Д точно ведь.  И Спилберга здесь рядом не стояло, тогда что?

–  Это иной мир, Ильева, –  произнес тренер. –  Земля изначальная, мы называем ее Терра.

Молча смотрю в окно. К жабамонстру со змеелюдом прискакал сатир с бутылкой. Обнявшись, все трое утопали, упрыгали, уползли в неизвестном направлении, но явно с известными намерениями. И я бы тоже выпила, да.

–  Терра закрытая территория, –  продолжал Георгий Денисович, –  но иногда создания этого мира проникают на Землю.

–  За водкой? –  спросила потрясенная увиденным я.

– Это плохо, Марго.

–  Самим не хватит? –  нет, положительно случившееся в голове не укладывается.

–  Ильева, отойди от окна! –  прорычал Георгий Денисович.

Я от окна отвернулась, снова села на подоконник,  в ожидании посмотрела на тренера.

–  Не все иномирцы приходят к нам за водкой, – заявил он.

– Вино, коньяк, крег? –  предположила я.

–  Человеческие жизни! – кажется, я кого-то достала.

–  Ну и все тобой перечисленное, –  шепнул Стужев.

И его, главное, никто не одергивал.

–  Это светлая сторона, –  продолжил Георгий Денисович,  –  а есть темная.

Он вновь щелкнул пальцами.

– У всех есть темная сторона, –  пробурчала я, с интересом глядя в окно, за которым все начало мерцать и стремительно размываться.

– Мою темную сторону готова увидеть? –  насмешливо поинтересовался Князь.

– Только не нужно мне заливать, что у тебя светлая имеется, –  хмыкнув, ответила я.

Серо-голубые глаза внезапно сверкнули.

И тут пейзажи за окном мелькать перестали. И я увидела… средневековые трущобы отдыхали, в сравнении с фентезийными. Здесь было все – грязь, вонючие и зрительно различимые испарения, булькающие болота, с зеленоватой дымкой тумана, белые страшные склизкские приведения, жуткие монстры, и люди с пустыми глазницами…

–  А можно еще раз светлую посмотреть, пожалуйста, – тоном нудного покупателя, полюбопытствовала я.

Присутствующие, жестоко мстя, заржали. Смехом подобное язык не поворачивался обозвать. Ржали громко, издевательски и оскорбительно. Хрупкая девичья душа не выдержала и оскорбилась. Хуже того –  я обиделась. Сильно.

–  Демон, Колдун, проведите экскурсию для нового члена вашей группы, потом к мавкам, –  игнорируя мой недобрый взгляд, произнес Георгий Денисович. – Ильева, а тебе сразу хочу сказать – берем тебя, как неинициированную ведьму, для разовой работы. Налажаешь –  вот тут среди болот  и останешься, выполнишь задание –  так и быть, живи… пока не инициируют тебя, –  по губам препода скользнула мерзкая, неприязненная усмешка.

Во что меня этот лысый черт втравил? Нет, то, что няшки фентезийныйе зафантазились окончательно, это я поняла, но чем все это мне грозит, вот в чем вопрос.

–  Идем дальше, –  продолжил тренер. –  Снег, Ведун,  разберитесь с водяными, четверо утонувших за выходные –  перебор. По договору не более двух, примените санкции.

Я так и застыла, а двое парней с параллельного потока просто кивнули.

–  Волк, Змей, берете свои группы, прочесываете периметр  изнанки.

Темноволосый парень с желтыми глазами спокойно спросил:

–  Ищем что-то конкретное?

–  Прорыв, –  ответил тренер.

Я почему-то посмотрела на Стужева. Тот меня игнорировал полностью,  с усмешкой глядя на Георгия Денисовича, и как оказалось не зря:

–  Князь, навести вампиров.

–  Ладно, –  небрежно бросил он.

И вообще никакого трепета по отношению к фентезийному руководству –  няшечка бунтарская.

–  Слышь, Дарт Вейдер,-  я толкнула его плечом, –  ты тут на особом счету да?

Очень медленно Стужев повернул голову, посмотрел на меня  сверху вниз так, как смотрел бы, наверное, на тараканчика проползающего у его сиятельных ног. Я не смутилась, я наглеть начала –  анимешно так:

– Особенный, спрашиваю? –  невинно хлопаю ресницами.

В ледяных серых глазах стало сумрачно.

–  Да ладно тебе, –  уже не скрывая ехидства, –  так и признайся –  мол любимчик, препода, на друзей стучим, попу мастера  целовать любим. Я ж все понимаю, Стужев, даже осуждать не буду, правда.

В этот миг Демон крикнул:

–  Князь, она со мной!

Стужев недобро усмехнулся, искривив уголок губ, и не взглянув на Игната, прошипел:

–  Да плевать я хотел.

В следующее мгновение распахнулось окно, и сразу туда полетела я! До Земли Изначальной не долетела, благодаря пальцам Стужева, железными тисками схватившего меня за ногу. Так и повисла, в ужасе глядя на булькающее зелено-черное болото в метре от моего лица… Болото мигнуло шестью глазами разом… и потянулось ко мне!

Отчаянный визг огласил Терру и меня нехотя втянули обратно.

–  Князь! –  рев Георгия Денисовича был бальзамом на мое перепуганное сердце. Пока я продолжение не услышала: –  Рано ее топить, я приказа не давал. Вот если облажается…

Меня рывком поставили на ноги. Сердце у меня билось где-то в горле, в глазах застыли слезы, говорить я сейчас была просто не в состоянии, руки тряслись.

–  Не «если», а «когда», –  прошептал Князь,  обнимая меня и прижимаясь мускулистой грудью, –  да, Ильева?  Так что утоплю я тебя уже сегодня, предварительно доказав, что не гей.

После чего отпустил дрожащую меня, щелчком закрыл окно, и вновь уселся на подоконник.

Няшечка фентезийная! Нервно оглянулась на урода, тот мне ехидно подмигнул.

Резко от него отвернулась и попала в объятия Игната, который видимо, рванул меня спасать. Чертик мой лысенький.

–  Марго,  ты как? –  встревожено спросил он.

Шмыгнув носом, гордо ответила:

–  Ведьмы не плачут!

И утопала к Колдуну, села рядом с ним и постаралась не замечать, как рукенция ведьмака, устроилась типа рядом с моим бедром.  Игнат сел неподалеку,  практически не отрывая от меня напряженного взгляда –  переживал. Сначала сам втянул в это, теперь переживает. Сволочь! И жила же себе спокойно без этого отряда отечественного фентези!

Георгий Денисович отдал еще несколько распоряжений, которые я просто пропустила мимо ушей, находясь в состоянии нервного бешенства после случившегося. На Стужева я больше не смотрела, хотя, кажется, его взгляд на себе ощущала… Урод!

А потом тренер сказал:

–  Все, на выход. Демон, отчитаешься сразу, Ильева – ну, ты и сама все понимаешь, ошибок быть не должно. Свободны, у вас три часа.

И все разом поднялись.

******

Выходили мы через двери. На Стужева я так и не смотрела. Молча вышла вслед за лысой черепушкой Игната, радуясь что моя выходка мне такой замечательный ориентир дала, и остановилась, только когда остановился он. Точнее носом в его спину уткнулась.

–  Марго, –  Игнат развернулся, приобнял за плечи, –  тут тропка узкая, не сворачивай, ладно.

Я кивнула.

–  Колдун, присматривай, –  скомандовал мой Лысый Черт, и потопал за всеми.

Стужева там не было.

Мы подошли к старой, деревянной растрескавшейся двери. Я скривилась, услышав натужный скрип, с которым ее открыли.  Парни вышли первыми, я же… я так и застыла –  потому что впереди никакого болота не было. Был лес. Мертвый.

Черный мертвый лес в белых грибных спорах, и под светом мрачной злой какой-то луны. Кстати она там была не одна –  еще две поменьше и по тускнее сияли в ночном небе. То, что сейчас вообще-то утро – никого не смущало.

–  Не бойся, я рядом, –  напомнил Игнат.

Я уже было сделала шаг, как услышала позади ехидное:

–  Да, бояться нечего… у Демона всего-то четвертый напарник за год сгинет безвозвратно, ему уже не страшно – привык.

Голос был стужевский.

Даже не обернулась –  гордо пошла вперед, стараясь не стучать зубами и напевая отчаянную «Да я ведьма».

Но дальше начались странности –  стоило мне вступить на черную пожухлую траву, как выяснилось,  что я здесь только с Игнатом и Колдуном –  остальные словно испарились. Причем мой Лысый Черт спокойно шел вперед по узкой тропке, словно так и должно быть. Сзади подтолкнул Дэн, и вдруг… Порыв ветра, и тихий шепот: «Не смотри им в глаза».

Я оглянулась, Колдун недоуменно посмотрел на меня, Игнат, уже ушедший вперед, окликнул, а больше никого не было. Точнее не было Стужева, а вот шепот был точно его. И возникает вопрос –  это была помощь, или меня так сильно утопить хотят?

–  Марго, время, –  поторопил Игнат.

Оглядела еще раз лес, вспомнила незабвенное:

«Там на неведомых дорожках,

Скелеты бродят в босоножках».

– Марго! –  уже злой голос Демона.

«И тридцать три богатыря,

В помойке ищут три рубля».

–  Игнат, –  я побежала к нему, –  а сколько вас всего вот таких?

–  Тридцать три, –  не оборачиваясь, ответил он.

Ржу. Издевательски.

Подошел Дэн, похлопал по плечу, явно пережидая, пока разогнусь от хохота.  Разогнулась, в тот же миг меня обняли, да как-то повыше талии, после чего Колдун прошептал:

–  Марго, ты рыжая.

Откинув голову, смотрю в зеленые очи Дэна и все понять не могу:

–  Это ты к чему.

–  Тебе идет, –  прошептал Колдун,  а его пальцы скользнули по моей шее.

И он меня поцеловал. В первый миг я растерялась, просто поза –  он прижимается к моей спине, моя голова вывернута так, что страшно становится,  и он меня целует. Не долго думая впечатала ему по ноге. Дернулся, сжал крепче, шея начала ощутимо страдать, но это мелочи –  его язык попытался проникнуть сквозь мои плотно сжатые губы.

Нервно шарю по карману, перцовый баллончик был сжат дрожащими пальцами…

– Колдун! – окрик Игната был как нельзя кстати.  –  Еще раз и я за себя не ручаюсь.

Парень с неохотой отпустил меня. Засунул руки в карманы, начал переваливаться с носка на пятку, а затем вдруг выдал:

–  Демон, все, она наша, запрет на нее не распространяется.

Я после этих слов потрясенно посмотрела на лысого, няшечка моя анимешная,  и разъяренно спросила:

–  Ты во что меня втравил?!

Демон ничего не ответил, подошел, взял за руку и потащил за собой, ругаясь русским матом, который так странно звучал в фентезийном лесу.

Так мы и шли по черной извилистой тропке, пока не услышали вежливое покашливание и нетривиальный вопрос:

–  Простите, а сигаретки не найдется?

И так злой Игнат крутанулся, воззрился на ничем не примечательное дерево у дороги и как рявкнет:

–  Бросай курить!

Дерево внезапно открыло глаза –  красные как в фильмах ужасов, раззявило пасть –  жуткую и черную, протянуло к нам жуткие руки из веток и как заноет:

–  Ну, Демон, ну миленький, во как хочется, –  дерево рубануло себя по предположительно шее. –  ты пойми, у меня же стресс, работа нервная, курить хочется…

Подошел Колдун, у которого руки все так же в карманах были, хмуро произнес:

–  Бросай курить, Сучковатый, бросай… Минздрав не зря предупреждает.

–  Жмоты вы, –  обиделось дерево, затем вытянув предположительно шею, начало озираться, чтобы спросить: –  А Князь скоро пройдет? Ааа, вижу, идет за вашей троицей. Ну все, бывайте… жмоты бессердечные.

И дерево испарилось.

Колдун с Демоном переглянулись, и Дэн спросил:

–  Чего это он за нами идет?  Обычно же от перехода следует по прямой, ему какой резон по лесу блуждать?

– Контролирует, –  Игнат тоже рад не был, а потом уже мне: –  Даже не смотри в сторону Стужева, поняла меня?

Рыжая ведьма не поняла.

–  Ты мне указываешь?  –  возмущенно спросила я.

Демон не ответил, потащил по дорожке дальше. Не нравится мне все это, очень не нравится, и волосы мои рыжие тоже. Но иду, куда деваться.

Шли мы с полчаса, блуждая по дорожке, которая извивалась между черными мертвыми деревьями,  и в каждом из них мне чудились заядлые курильщики… Ужас!  А потом мой Лысый Черт сказал:

–  Сейчас не ори.

Да я и не собиралась. Ровно до того момента, как лента тропинки не взмыла вверх! И нас понесло по ней как на американских горках. Да я визжала, кричала и вопила, но не орала же! Правда судя по укоризненным взглядам анимешников, разницы они не почувствовали.

А дорожка уже несла нас сквозь облака, мимо летающих петухов, за которыми следовали куры, за теми вперемешку цыплята и яйца. Причем летели не махая крыльями, а как мы! Орать я перестала –  всегда боялась петухов. Потом вдали показалась стая… белокрылых лебедей. Они летели красиво, величественно, крыльями махали… увидели нас, застыли, сбились в кучу, имитируя облако. Облако поплыло против ветра и подальше от нас.

–  Совсем от рук отбились, –  прошипел недовольно Демон, он же Лысый Черт.

Держу руками отвисающую челюсть –  лебеди все так же медленно сливаются с горизонтом, внезапно из облака высовывается голова, и я слышу:

–  Ведьма!

Оглядываюсь –  позади меня никого нету.

–  Она наша! – рявкнул Колдун.

Лебеди снова мимикрируют под облако. Правда одно слово я расслышала:

–  Жмоты.

Мы пролетели дальше, когда я решилась спросить:

–  А что это с ними?

–  С кем? – не понял Игнат.

–  С леблядями, –  пояснила я.

–  Лебедями? –  не стал он коверкать слово. –  А, так тут все просто –  бабу-ягу у них убили, вот ищут замену, самим тяжело.

В первый момент мне показалось, что Демон пошутил, но нет –  вид у фентезятины был вполне серьезный. Оглянулась на Колдуна – вздрогнула, тот смотрел на меня  с таким видом, что даже как-то не по себе стало.

–  Что? –  хмуро спрашиваю у Дэна.

Тот подошел на шаг ближе и проникновенно спросил:

–  Слушай, Марго, только честно, ты ведь теперь все равно наша, так вот –  почему ты мне всегда отказывала?

Честно и откровенно:

–  Ты не в моем вкусе, Дэн.

Колдун нахмурился, в глазах промелькнули недоверие и немой укор. Молча развела руками, мол «Что я могу поделать».

–  Знаешь, ты тоже не фонтан, –  сделал неожиданное признание мой настойчивый поклонник.

–  И на том спасибо, – пробурчала я, мысленно причисляя Колдуна к сообществу потенциальной гомосятины.

–  Нет, правда, –  а кулаки в карманах сжал, –  ты себя в зеркало видела?

–  До сегодняшнего дня я была довольна отражением, –  указав на рыжие патлы ответила я.

– Да ты мне вообще не нравилась, –  Дэн откровенно злился, –  но отказала. Я подумал «добью гадину» и сделал второй заход. А ты опять отказала. И зацепило меня, Марго!

А я  тут причем?

– Дэн, –  злая рыжая ведьма шагнула к ведуну, –  охамел, да? Да если бы не ты, я бы сейчас вообще на парах сидела, няшка глюченная!

– Так, остыли, –  вмешался Лысый Черт.-  Марго, мы почти на месте, переходим к инструктажу.

Но я все понять никак не могла –  в чем я виновата перед Дэном?  Ну проявлял знаки внимания первый бабник нашего универа, ну игнорила –  да не нравится он мне!  И вот пока я была погружена в свои мысли, как-то упустила слова Игната о его планах на меня на ближайшее будущее… потом прислушалась, посмотрела вперед, тудыть кудыть нас несло и запела с горя:

–  Я водяной, я водяной, никто не водится со мноооой! –  запоздало заметила потрясенного моей руладой гуся, который явно сбился с маршрута и влетел в облако.

Да простит меня Грин Пис.

–  Марго!-  взревел Демон. –  Ты меня слышишь?

–  А если не слышу, это что-то изменит? –  мрачно спросила злая рыжая ведьма. –  Ты вообще соображаешь куда меня послал?

Игнат тяжело вздохнул, хмуро на меня воззрился и повторил:

–  Марго, или нырнешь в Сонное Озеро, или тебя мастер придушит, –  хмыкнул и добавил, –  а точнее Князю отдаст, тот помилосерднее, просто в болоте утопит.

Вот как это называется?  Сначала втянул невесть во что, теперь угрожает, фентезятина отечественная.

–  Послушай, –  Демон постарался терпеливо продолжить инструктаж, –  на тебя чары не действуют, Марго. Мы это уже проверили, а значит, ты уникум и с задачей справишься.

Мне бы его уверенность.

–  А четверо напарников у тебя таки сгинули, да? –  не скрывая подозрительности, спросила я.

Игнат промолчал, и глаза отвел.

–  То есть правда значит, –  догадалась-таки. –  Слышь, ты, Наруто Узумаки… – начала я.

–  Марго, я про твоих родителей не шутил, –  спокойно отрезал Лысый Черт.

Я умолкла, сказать было нечего.

–  И да, ты полезешь в озеро, потому что никто кроме тебя против мавок и их чар не устоит. Нырнешь на дно, достанешь камень –  все. Можно прокрутить другой вариант –  ты устраиваешь истерику, орешь про наши договоренности, подставляешь меня, итог –  мастер убивает тебя, делает выговор мне, твои предки попадают в аварию. Как тебе расклад?

Обложили гады!  Обложили нас, обложили, гонят весело на номера. И тут по неволе задумаешься –  что имел ввиду Стужев, говоря, что четыре напарника сгинули, а еще кому-то нельзя в глаза смотреть. Додумать я не успела –  летучее полотно дороги, реально уподобившись американским горкам, понеслось вниз, вынудив едва ли не визжать от смеси ужаса и дикого ужаса, на восторг сил не было –  нас на огромной скорости несло к болотам, чуток разбавленным редким лесом, но до деревьев не донесло. Дорожка попросту швырнула нас на черный плоский камень, расположенный едва ли не в центре обширной болотистой местности. Первым упал Игнат, меня на него швырнуло, с Дэном дорожка промахнулась и тот наполовину ушел в воду, изо всех сил вцепившись в камень. Демон отпихнул меня, вскочил, подбежал к Колдуну и одним движением вытащил того из воды.

–  Чтоб тебе ни дня ни покрышки, –  шипел тип с мокрыми штанишками, то есть Дэн.

–  Как водичка? –  невинно поинтересовалась я.

Мне не ответили, почему-то Демон, присев на корточки, начал что-то шептать. Я все думала, чего это он на брюки колдуна молится, может джинсы модные, мало ли, но не угадала –  от слов Игната спиралью поднялся странный  дымок, окружил Колдуна, а когда схлынул –  Дэн был сухой, причем весь.

– Камень Урага единственное безопасное место для нас здесь, –  поднимаясь, ответил Лысый Черт, – но и мокнуть здесь нельзя, иначе чары проникнут.

–  Чары? –  не поняла я.

–  Чары, – подтвердил Дэн.

–  Испарения может? –  решила уточнить я. –  Откуда здесь чары?

Игнат подошел, взял за плечи, развернул к покрытым зеленью и блеском воды пространствам и повторил:

–  Чары, Марго. Они здесь вот от них.

И словно по заказу из воды повылазили… головы.  А общем так  – зеленые чертики отстой! А вот девицы с курносыми носиками, острыми зубками и зеленой кожей это да –  налейте еще, называется.

–  Это какие-то газы, да? –  с надеждой спросила я.

–  Это мавки, –  обрадовал меня Игнат.

Гулко сглотнула, нервно спросила:

–  И что ты мне хочешь этим сказать?

Раздраженный вздох и терпеливое:

–  Раздевайся, Марго. Я укажу направление, под водой светло, ныряешь, берешь ларец, всплываешь, вылезаешь. Все. Дело –  проще некуда, и блондинка поймет,  так что тебе рыжей не понять стыдно.

Я все поняла. Рванулась от Игната, отошла от него подальше, и со всех сил как заору:

–  Помогите!!!

Вопить долго мне не дали –  Колдун обошел, и взялся расстегивать мои джинсы, Игнат сдернул майку и потянулся к бюстгалтеру, за что был бит по рукам и по морде. Дэн сразу все понял, бросил затею с ремнем и помог мне разуться.

Обиженный Лысый Черт потирая щеку, буркнул:

–  Лучше бы все сняла, потом же в мокром белье ходить будешь.

–  Высушишь, – решила я, вспомнив, что он с брюками колдуна проделал.

К слову о брюках –  свои я снимать не желала, белье под ними было не самое приличное. Так что с помощью Дэна сняв кроссы, я с расстегнутой ширинкой подошла к Игнату. Тот почесал лысинку, и начал объяснять:

–  Плывешь к кувшинке…

Посмотрела на болото –  кувшинка тут была одна, нежно-розовая и чуть светилась кстати. Метрах в семи от края каменюки на которой мы стояли.

–  Как доплывешь –  ныряешь и уходишь вниз по стеблю, там светло, глаза можешь открыть под водой.

– В болоте? Туда пиявки вцепятся! –  взвизгнула я.

Два синхронных злых выдоха.

–  Это не обычное болото, Марго, – зло ответил Игнат. –  А теперь просто удостоверимся, что чары тебе не навредят.

С этими словами он схватил меня за руку и потащил к воде. Чисто гипотетически –  что может противопоставить худенькая девушка невысокого роста бугаю под метр девяноста мускулистой фентезийной и лысой наружности? Когда Игнат швырнул меня в воду мне оставалось лишь визжать, а едва я вынырнула, хвататься за край камня, пытаясь выбраться…

А потом началось!

–  И чего задумали, глупые?

– Неужто нырять будет?

–  Шли бы вы, пока ходилки не оторвали.

– Девку привели, мало им хлопцев было!

Голоса у мавок оказались ясные, чистые, звонкие. Я перестала барахтаться, уцепилась за камень и обернулась –  внешне они ничем не изменились, но глаза, рыбьи блестящие, перестали казаться такими злыми. И я смотрю на них, они на меня… Видела я семь мавок, но едва они утихли вынырнуло еще девять, и одна из присоединившихся, с белой кувшинкой в зеленых волосах, ощерившись, прошептала:

–  Слышит?

–  Быть не может…

–  Не может…

–  Быть

– Не может

– Не может совсем, – заголосили мавки.

А я слышала. Я их слышала!

И тут я еще кое-что услышала:

–  На нее не действует, видишь? –  изумился Колдун.

–  Чего и следовало ожидать, –  отозвался Игнат.

И меня вытащили из воды. Сев на камень я с удивлением смотрела на мифических жительниц, те так же изумленно на меня.

–  Марго, –  Игнат присел рядом, –  снимай джинсы и ныряй за ларцом, они тебя не тронут, их чары тебе не вредят.

А мавки вдруг зашептали:

–  Не…

– Не ныряй!

– Не надо!

– Опасно там! – и глаза перепуганные.

Сижу на камне, ногами в воде болтаю и слышу с одной стороны «Не ходи туда», с другой «Время, Марго, нам еще к мастеру возвращаться».  Жуткова-то стало. А мавки наперебой шепчут про какую-то опасность, а тайна манит, а озеро, я теперь отчетливо вижу, что вода в нем прозрачная, манит, как и тайна, а еще не забываются слова Стужева.

И я решилась.

– Значит, плыву до розовой кувшинки, ларец под ней? –  уточнила я.

–  Да, –  выдохнули фентезятины.

–  Нет! –  закричали мавки.

А я зажмурилась и соскользнула в воду, та вдруг засияла странно так, таинственно, а я, проклиная скромность и мешающие мокрые джинсы, поплыла к кувшинке. Голоса мавок смешались, став криками, сами они почему-то бросились в разные стороны, словно боялись чего-то. Меня это насторожило, и доплыв до сверкающей кувшинки, нервно огляделась. Болото как болото, в смысле волшебное болото, как болото, ничего не волшебного не наблюдаю.

–  Марго, время! – заорал Игнат.

Эх, мужики, вечно от вас никакого толку. И я решила обратиться к тем единственным разумным существам, которые тут были:

–  Мавки, –  заорала я, –  а что случилось, а?

Глупо выглядела, наверное. Но жительницы болот остановились, ко мне повернулись, и поплыли обратно.  И вот через минуту я оказалась в окружении самых настоящих русалок –  только эти были поменьше канонических фентезийных и хвосты покороче… Ну как если сравнить карася и скумбрию… Да простят меня мавки за такое сравнение.

–  Понимаешь нас? –  вопросила смешная такая, с маленьким мухоморчиком на носу.

–  Слышу, –  созналась я.

И они завизжали, заплескались в воде, обдав меня брызгами, а потом зашептали, перебивая друг друга, уходя на ультразвук, при котором губы двигаются, а не слышно ничего. И в этом гомоне я улавливала обрывочно:

–  Призраки…

– Стражи…

– Сжирают душу…

– Глаза их дверь…

– Монстры…

– Жуткие…

– А как наедятся, охоту начинают…

–  Глаза –  дверь! –  и то же самое, снова повторяющееся.

И я бы ничего не поняла, если бы не слова Стужева «Не смотри им в глаза». Значит он знал. И предупредил… может не такой уж и гад?

–  Значит так, –  прервала я визгливые голоски мавок, –  а если глаза закрыть?

Девы из семейства русалочьих задумались, и так по-бабски щеки подперли кулаками, а потом одна молвила:

–  Это мысль.

– Хорошая, –  поддержала другая.

–  Давай, –  вступила третья.

Дальше опять гвалт. А я еще кое-чего хотела попросить.

– Девчонки, а штаны мои подержите?

–  И снять подсобим! –  заверили меня и нырнули.

Я осталась без джинсов, хорошо хоть трусики удержала, а то бы ныряла с голой попой, хотя… она и так не особо закрытая.

–  Ой, а чего это? –  спросили всплывшие мавки.

–  Одежда, –  гордо ответила я.

– Это? –  в меня еще и пальцем потыкали.

–  Что ж получается, –  продолжила та которая с мухаморчиком, –  тут черта, там черта, а на попе ни черта?

Я покраснела.

–  Типун тебе, –  зашикали на нее, –  не поминай  лихо, пусть спит тихо, хвостатых нам еще не хватало.

–  Штаны берегите, –  попросила я.

Сделала глубокий вдох, зажмурила глаза и  нырнула, держась за стебель сияющей кувшинки. Стебель был склизкий, противный очень, но открывать глаза я не решилась – поверила мавкам. Фентезятине отечественной ни на грамм, а вот мавкам, которых вообще нет по идее, я поверила. И спускаясь ниже, скоро треснулась головой о что-то твердое. Облапила –  вроде как шкатулка здоровая.  Схватила обеими руками, дернула на себя, и, оттолкнувшись ногами от склизкого дна, устремилась вверх…

На какой-то момент показалось, что вода вокруг меня вдруг резко похолодела, а еще словно паутину рвала телом, но глаза не открыла –  стремно!  Да, я трусиха.

И едва вынырнула, задышала ртом, а глаза все еще зажмуренными держала.

–  Марго, – крик Игната, –  Марго, оглянись!

– Да, счас! –  рявкнула я. –  Игнат, говори мне что-нибудь, я на твой голос поплыву.

И он заговорил, точнее заорал:

–  Сзади, Марго! Сзади, идиотка! Плыви быстрее!

Интересно, как он себе это представляет –  у меня тяжеленный ларец в руках, между прочим, и плыть приходилось, используя всего одну руку.

–  Марго! –  на этот раз заорал Колдун.

В следующее мгновение я услышала плеск воды и сообразила!

–  Дэн, глаза закрой! –  почему-то была уверена, что это он.

Ошиблась –  Игнат. Подплыл, обнял, начал что-то шептать, сжимая так, что я дышать не могла уже, а затем схватил за свободную конечность, и потянул. Я глаза так и не открывала, пока меня из воды не выдернули. И только оказавшись на камне, теплом кстати, я рискнула взглянуть на мир, прижимая ларец.

–  Идиотка, –  Игнат рывком выбрался на камень, –  дура рыжая! Ведьма безголовая!

И за что меня так фентези не любят?

Медленно оглянувшись узрела Дэна в отключке, раскинувшегося на каменюке.  И все бы ничего – но из его носа кровь текла.

–  Перестарался, –  устало произнес Игнат.

Я огляделась –  болото казалось прежним, все такое же сказочное и волшебное, покрытое в отдалении россыпью белоснежных кувшинок, с ряской по берегам, с кристально чистой водой, с лебедями и цаплями…

–  Красиво, –  протянула я, обнимая ларец.

– Да уж, –  Игнат почесал лысину, тяжело вздохнул, – сплавала…

Лысый Черт сверкал лысинкой, но его это не радовало –  ссутулившись, Игнат смотрел на болото и видимо хотел мне что-то сказать. Но я сказала первая:

–  Ты чего мне орал, чтобы обернулась?

Хмурый взгляд и Демон протянул руку. Повинуясь его движению, из воды всплыл… мавк!  Или русал!  А может даже водяной, откуда ж мне знать!

И вот этот тип подбитой на оба глаза наружности, вдруг завыл, заюлил, и заныл:

–  А я что, что я?  Там такой вид сзади, вот и не удержался! А нечего с голым задом…

Игнат чуть голову склонил, и, глядя на результат собственной магии, у меня спросил:

–  Ты его понимаешь?

–  Эм… да, –  ответила я, краснея.

–  И о чем он? –  следя за извивающимся хвостом, спросил Демон.

–  Эээ… –  я покраснела еще сильнее, –  напасть он на меня хотел! И съесть!

Рыбьи глаза самца неизвестной народности округлились до невозможности, и он тоненько вопросил:

–  Что?!  Тебя?!  Да было б там что есть, дура!

Игнат удивленно на меня посмотрел и переспросил:

–  Что?

– Эм, –  и главное водяной тоже с ожиданием на меня уставился. – Да… он сказал, что больше не будет… мамой клянется.

Водяной выпал в осадок, у Игната глаза округлились.

–  Что? – у кого-то явно шок.

–  Отпусти ты его, –  я  начала озираться в поисках мавок, у которых мои родные джинсы обретались, – и давай выбираться.

Игнат отпустил водяного –  тот плюхнулся в воду и уплыл, бурча про меня:

–  От блаженная! На всю голову блаженная.

Я сделала вид, что ничего не поняла, а Игнат очень недоверчиво на меня смотрел. В итоге я не выдержала:

–  Он позволил себе нелицеприятные высказывания в мой адрес, по поводу моего внешнего вида –  и главное теперь гордо вздернуть подбородок.

–  Да? –  недоверчиво переспросил Демон. –  А судя по тому, что видел я, как раз таки внешний вид некоторые оценили очень высоко. Где штаны посеяла?  Говорил снимай. Майку дать?

Я кивнула, переставила ларец на камень и взяла протянутую и уже сухую одежду –  сушил ее Игнат на себе. На мой недоуменный взгляд пояснил:

–  На тебя чары не действуют, я же говорил.

Не став спорить, надела –  майка Демона мне до середины бедра доходила, так что вопрос с соблюдением норм приличия был решен.

–  Так ты чего «оглянись» кричал? –  спросила я, выжимая мокрые волосы.

–  Мавые они такие –  вовремя не дашь по морде, готовься к приплоду из мавят, –  Игнат поднялся, подошел к бессознательному Колдуну, сокрушенно вздохнул. –  Перестарался, к чертям собачьим!  Нельзя было, чтобы он о моих способностях узнал, но  как теперь я это мастеру объяснять буду, Рит?

–  Марго, –  поправила я, не понимая в чем виновата.

–  Дура, –  не согласился с введением поправок Лысый Черт. –  Я же тебе русским языком сказал –  ты мне нужна. Думаешь легко было уговорить мастера испытать тебя?  Нет, Рита! Но я сделал это, и тебе дали шанс на жизнь, так не будь идиоткой, ничего сверхсложного от тебя не потребовали.

Стою и понять не могу –  то есть я виновата, да?  А как же призраки-монстры?  Как же предупреждение Стужева?!  Как с этим быть?

–  Игнат,  –  я пыталась мокрые волосы расчесать пальцами, –  а чего вы сами за ларцом не нырнули?

Он вскинул голову,  усмехнулся и спросил:

–  Показать?

– Давай, –  согласилась я.

Лысый Черт подхватил здоровенного Дэна, поднялся, удерживая его на руках –  я прям Игната зауважала сразу, прошел по камню и швырнул парня в воду.  Бессознательного Колдуна прямо в воду!  Я рванулась за ним сразу, но Демон удержал.

А в следующее мгновение Колдун всплыл, вопя во все горло и зажимая уши изо всех сил.

–  Чары мавок, –  спокойно наблюдая за мучениями Дэна, произнес Игнат. –  Это невозможно вытерпеть, это сводит с ума. Их, не меня. Но о моих способностях никто не должен знать, поняла?

Я не ответила, я в ужасе смотрела на Велорского.

–  Дэн! –  заорала я, рванувшись к вопящему от боли парню, –  Дэн!

–  Еще двадцать секунд, –  совершенно спокойно сказал Игнат. – Иначе мне ему временной амнезии не устроить, а я не хочу чтобы мастер и о твоих способностях узнал.

–  Каких?

–  Ты мавок понимаешь, –  Демон шагнул к краю камня, наклонился, протянул руку и, схватив Дэна за шиворот, махом достал того из воды.

Колдун орал, потом скулил, зажимая уши изо всех, а Игнат невозмутимо творил волшебство иссушая его одежду, и только тогда Колдун затих, но уши продолжал зажимать.

–  Ты чего в воду сиганул? –  укоризненно спросил Игнат.

Дэн воззрился на него шальными глазами и прохрипел:

– Так мавой же… Рита… и этот… на ней же не было ничего…

Стою красная как свекла. А еще понимаю, что Колдун, несмотря ни на что, за меня переживал. И опустившись на колени, я обняла обалдевшего от подобного Дэна, поцеловала в щеку, погладила по головке, и, глядя в потрясенные зеленые глаза, прошептала:

–  Спасибо. Если бы не ты… Спасибо, Дэн.

Он вдохнул, резко выдохнул и выдал:

–  Вот это да…

–  Что? –  я руки от него убрала тут же.

–  Нет, стой,  – он перехватил мои ладони, погладил их большими пальцами, улыбнулся, и тихо сказал, –  я просто удивился, очень…

Где ты, двадцать первое столетие?  Сижу я в мире гусей-леблядей, русалок и призраков, держит меня за руки самый настоящий колдун, а я аки дева красная заливаюсь смущением и почему-то уже совсем не против, что затащили меня в фентези 3D, и вообще меня едва не убили призраки демоны, а мавки утаскали мои джинсы.

–  Я испугалась за тебя, –  сказала честно и откровенно.

–  А я за тебя, –  прошептал Дэн.

И тут между нами промелькнула искра. Она заставила вздрогнуть, словно током ударило, и соловьи запели, и цветы распустились, и солнце вдруг так ярко засияло, и…

–  Берегиня, мать твою! –  прорычал вдруг Игнат.

Птицы умолкли, цветы устыдившись расползлись с каменюки, солнце обиженно нахмурилось и прикрылось тучей, а искра отлетела от нас и игривым голоском:

–  Прости, Демон, не удержалась я.

Тот укоризненно посмотрел на нее.

–  Поняла-поняла, улетаю, –  пропела искорка и взмыла вверх.

В то же мгновение я одернула руки от Дэна и резво поднялась.

–  А помолчать не бывает? –  зло спросил у него Колдун.

И почему я чувствую себя сказочной дурой?!

–  Рит, –  Дэн вскочил, обнял меня, –  Рит, да я просто момент ловил, Рита…

–  Руки убрал, няшка анимешная!  Грабли убери, кому сказала, Гарри Поттер безочковый!

Убрал, я отвернулась и занялась волосами, повторяя про себя «Больше никогда!  Вообще! Знала же что козел и бабник!».

Потом я стояла, отвернувшись от парней, и смотрела в воду, а Игнат лечил Дэна. Денис глаз с меня не сводил, но я с ним не разговаривала. Вдалеке, прячась под ивами, давешний мавой жаловался на жизнь жестянку, в смысле меня, тыкал в меня же пальцами, рыбьи глазенки закатывал. Обрывки фраз доносил ветер:

– … Возомнила о себе…

-… Было б на что смотреть…

-… как есть дура…

-… Озабоченная…

Нет, я помнила что мне Игнат сказал, но такое выдержать было выше моих сил. Оглянулась на парней, Дэн как раз глаза прикрыл и сжал зубы, видимо ему было больно, а я:

–  Сам такой, –  прошипела мавому.

Паршивая зеленая особь, не долго думая одарила меня проекцией мужского собственно отличительного признака. Показала ему кукиш в ответ.

–  Рита, –  раздалось укоризненное позади.

И как только заметил? Обернулась, Игнат неодобрительно головой покачал.

– Да ладно, – Колдун улыбнулся, – она впервые этих карасеобразных видит, еще нормально реагирует.

Мавые, а было их под ивами особей шесть мужского пола, разом повернулись и воззрились на Дэна.  Няшки фентезийные на них внимания не обратили, да и сказанного не поняли, а вот я-то все слышала!

–  Чтоб у тебя корень отсох,  баляба безмозглый!

–  Болдырь сиволапый!

–  Гульнын сын!

–  Елдыга захухреная!

–  Буслай хохрикий!

В шоке смотрю на мавых. Тот что на меня посягал умолк, посмотрел подозрительно и полюбопытствовал:

–  Не понимаешь?

–  Нет, –  честно призналась.

–  Аа, –  протянул мавой,-  необразованная. Ладно, счас поправим.

И понеслось на несчастного Дэна:

–  Чтоб тебя подняло да приложило об стенку хлебалом зловонючим!

–  Чтоб твоя молодка от соседа рожала!

–  Чтоб тебе с гульной девкой детей растить!

–  Чтоб  твой е…

Через минуту я стояла красная, еще через две, старалась не смеяться, а после…

–  Игнат, – позвала я парня, уже завершившего с Дэном и чего-то вычерчивающем на камне.

–  Да меня их писк тоже раздражает, – отмахнулся от меня Демон. –  Марго, бери свою майку и обуйся, мы сейчас отчаливаем.

А мавые разошлись не на шутку. Не знаю как в этой фентези 3D с проклятиями, но если сбудется хотя бы одна сотая, я Дэну не завидую. Лично у меня уши уже повяли.

–  Марго, –  окликнул Колдун.

Я поторопилась обуться, с горечью помянув свои любимые джинсы.

Но стоило мне натянуть носки и обуться, как случилось нечто. Сначала Игнат заорал: «Рита», потом и Дэн «не смей брать!», а я вскинула голову и увидела плывущую ко мне мавку, которая держала мои мокрые джинсы!

–  Прощевай за срок долгий, – пропела мне та самая, с мухоморчиком на носу, – чай порадовать хотели, да благодарность принести.

–  За что? –  прошептала потрясенная я.

–  Так избавила ты нас от монстров призрачных, –  ответила мне мавка и протянула джинсы.

–  Рита –  нет! –  заорал Дэн.

Но мавкам я верила больше, чем фентезятине отечественной, а потому брюки взяла.

Весело подмигнув, зеленовласая мавочка исчезла в воде. А я медленно развернула мокрую ткань и… дар речи на миг был потерян –  мавки расшили мне джинсы речным жемчугом!  И рисунок был красоты неописуемой!

–  Брось немедленно, –  Дэн подлетел, вырвал из моих рук драгоценный подарок, –  Рита, нельзя брать вещи от мавок!

Демон в подтверждение его слов кивнул, а сам он не подбегал, потому что сечас крутил какие-то призрачные гайки прямо в воздухе, то есть был походу занят.

– Одевать не смей, –   крикнул Игнат, –  я исследую, если чар не будет верну, будут –  сожгу.

–  А чего с ними может быть то? –  удивилась я.

–  Да всякое,  – Дэн принялся рассматривать вышивку, –  можешь и мавкой обратиться.

Я посмотрела на Колдуна,  оглянулась на покрытое озерами болото, и забрала брюки у Дэна. Мавки мне ничего плохого не сделали, а вот эти няшки анимешные волосы испортили –  раз, убить хотели –  два, чары налагали –  три. Так что…

–  Рита! –  взревел Дэн, едва я преспокойно начала натягивать мокрые джинсы.

–  Подойдешь – прыгну в воду, –  предупредила я.

Колдун застыл, Демон выдал привычное «дура»,  я натянула брюки. И едва застегнула пуговку… В тот же миг ткань высохла. Прямо на мне, высушив белье заодно. А речной жемчуг засверкал капельками росы, искрясь и переливаясь на солнце. Я коснулась ногтем росинки и поняла, что никакие это не капельки воды, это стразы, да такие искусные,  что казались кристально чистыми капельками.

–  «Мавкой станешь», –  укоризненно сказала я парням. –  Эх вы, волшебники глюченные.

Анимешки переглянулись и разом выдали:

–  Ведьма.

–  Елдыги захухреные! –  в сердцах выдала я.

Парни застыли.  А неподалеку, под раскинувшейся ивой, мне восторженно рукоплескали мавые! Я, скромно потупившись, сделала вид, что вообще ничего не было.

***

Мы возвращались, летя на той же тропке, на какой и прибыли. Это оказывается Игнат к ней взывал, закручивая гайки. Колдун держал ларец, Лысый Черт руководил нашим перемещением, я стояла гордо скрестив руки на груди и глядя вперед и только вперед, потому как обе отечественные фентезятины постоянно на меня оглядывались, шокированные недавно высказанным оскорблением. Нет, о том что это значит, они спрашивали еще  на болоте, но я гордо сказала:

–  Гугл вам в помощь, –  а дальше хранила загадочное молчание.

Мавые уржались до булек… в смысле от хохота ушли под воду и только бульки от них и остались.

И вот мы возвращаемся обратно, кстати, тут уже полдень, солнце красиво раскрасило кучевые облака в розовый цвет, красота неописуемая,  вот только… нет, сначала я решила, что мне показалось, но после… То тень из-за облака, то рывок  с пенной шапкой, а то и против солнца летел, так что я и не сразу приметила этого одинокого встрепанного гуся, который явно следил за нами.

–  Игнат, –  позвала я.

–  Чего тебе? –  невежливо отозвался Демон.

–  Мне ничего, –  меланхолично ответила я, –  а вот гусь от нас явно чего-то хочет…

И Дэн и Игнат мгновенно повернулись назад, следуя за моим взглядом, но ничего не увидели. Правда и сомневаться  в моих словах не стали –  миг, и прошептав какое-то слово, Демон развеял облако, за которым скрывался гусь. В то же мгновение наш перистый преследователь был обнаружен, сконфужен, и даже отвернулся, махая крыльями и делая вид, что он тут вообще мимо пролетал.

–  Слушай, ты, это наша ведьма! – заорал ему Колдун.

–  Жмоты! –  гордо ответил гусь.

Говорящий гусь!  Я так и пошатнулась.

–  Мы жмоты? –  нет, Дэн положительно с гусем был знаком. –  Это вы свою бабу Ягу про… –  взгляд на меня, –  потеряли в общем.

–  Да кому она нада, ведьма эта рыжая! –  гусь возмущено уставился на парня. –  От рыжих одни беды! И даром не нать, и за перья не нать!

И с гордым видом пернатый улетел, даже не оглядываясь.

–  Вот наглец, –  проворчал Дэн. –  Ритка здесь первый день, а он на нее уже…

–  Марго, –  поправила я.

Парень удивленно посмотрел на меня.

–  Это для друзей я  «Рита»,  а для вас «Марго», –  зло сообщила Колдуну.

Почему-то возражать они не стали, только переглянулись. Ну и пусть переглядываются, анимешки недоделанные.

****

Тропинка перенесла нас к самой кромке того же черного леса и бережно опустила к собственному началу, так что через лес мы топали на своих двоих.  Шли долго, на этот раз дольше чем когда на задание отправлялись, и как выяснилось тому были причины.

– Корвус! –  рассерженно произнес Игнат.

Как-то совсем неожиданно из пустоты раздалось:

–  Слушаюсссс… хорошо-то как…

Затем появилось облако дыма и собственно в нем уже знакомое дерево.

–  Прекращай! –  потребовал Демон.

Дерево затянулось в очередной раз, с явным наслаждением выдохнуло, понаслаждалось нашим слаженным кашлем, и лишь после этого  загадочный глюк фентезийного мира величественно сообщил:

–  Запаздываете… попадет вам от мастера.

–  Так ты же… –  начал Колдун и осекся под выразительным взглядом Игната.

Демон же, заткнув напарника, повернулся к дереву и поинтересовался:

–  Князь приказал задержать?

Дерево хмыкнуло и исчезло в облаке дыма, только ехидный смех и остался.

– Вот урод, –  не сдержался Колдун.

–  Заткнись, –  все, что сказал Демон.

А затем Игнат опустился на одно колено, сложил руки чашей, что-то прошептал и словно вылил заклинание на тропку. Зеленоватый дымок змейкой сполз с его ладоней и, растекаясь, обозначил проход сквозь казалось непролазный бурелом. Туда-то нас Демон и повел, решительно и уверенно. Идти пришлось минут пять, не больше, а потом кусты раздвинулись и мы оказались на берегу реки с молочно-белой водой, рядом с деревянным домиком, у которого была красная черепичная крыша и круглые окошки. И вот от этого домика через реку шел мостик, а на мосту стоял Князь, небрежно опираясь о перила и странным, не мигающим взглядом смотрел на нас. И тут в мире сплошного фентези произошло явление банального фака, продемонстрированного Игнатом собственно Стужеву. Взгляд  Стужева стал откровенно нехорошим.

Едва  мы подошли к домику, на порог вышел Георгий Денисович, осмотрел нас с ног до головы, узрел ларец в руках Колдуна и задумчиво протянул:

–  Значит правда.

Парни почтительно молчали, а я терпением не отличалась:

–  Что правда? –  нахально спросила у бывшего тренера.

Георгий Денисович не ответил, продолжая буравить почему-то только меня пристальным взглядом. Затем медленно, по слогам почти, произнес:

–  Хорошо, испытание пройдено, берем в команду. Демон, пока в вашу, там видно будет. Теперь в реку ее. Колдун, ларец в дом неси.

И он ушел. И Дэн ушел за ним, неся ларец едва ли не на вытянутых руках, а Игнат подошел ко мне и сказал:

–  Раздевайся.

–  Что? –  издала я полузадушенный писк.

Оглушительно стрекотали цикады, где-то вдалеке пели птицы, молочные воды речки почему-то бурлили, Князь усмехнулся, заинтересованно ожидая моего оголения, а Демон этого просто таки требовал.

–  Раздевайся, Марго.

–  Да пошел  ты! – заорала я, отступая от него.

–  Марго, –  Игнат наступал.

Апофеозом идиотизма прозвучала песенка от Князя:

–  Не пугайся, не пугайся детка,

Заходи в мою большую… речку.

В мире фентезятины повторно произошло явление фака –  каюсь, моих рук дело.

–  Рит, –  Игнат сам такие жесты демонстрировал, а мне не дал –  руку сжал мгновенно, –  Рит, сейчас остальные завалятся. Раздевайся и прыгай в воду и… Князь, не смей!

Я так и не поняла, что произошло – но Демона вдруг снесло воздушной стеной, и почти сразу его рубашка, которая все еще была на мне, вздернулась вверх,  и оказалась сорвана с меня. В то же мгновение из леса вырвался покрытый листочками, колючками и веточками Игнат. И его повторно смело опять в те же кусты. А на джинсах расстегнули молнию.

–  Вот скажи мне, –  Стужев бесстыже и пуговицу расстегнул, –  кто учил тебя манерам, Ильева?

Он не дал мне ответить, схватив за волосы на затылке и потащив к мосту.

–  Забыла с кем дело имеешь  или совсем страх потеряла? –  прошипел на ходу.

А потом мир перевернулся!

Я завизжала, оказавшись вниз головой, а Князь, преспокойно держащий меня за одну ногу и деловито снимающий кроссы, продолжил:

–  Надеюсь, урок уважения к старших и сильных ты усвоила, Ильева?

Он не ждал ответа, схватив за джинсы и просто вытряхнув меня из брюк. Оглашая окрестности диким воплем, я полетела в реку.

Вода оказалась вязкая, горячая и щипалась ко всему прочему. Уйдя под воду при падении, я не сразу поняла где  верх, где низ и как отсюда вынырнуть. Несколько мгновений паники и меня вдруг  обняли, потянули за собой, и едва удалось выплыть на поверхность, я услышала голос Игната:

–  Все хорошо, Рит, не бойся, это молочная река.

Я натужно пыталась откашляться –  вода попала в легкие, а еще больно было –  все тело горело, глаза вообще пекли, больно до слез и если бы не Демон, не знаю что со мной было бы.

–  Молочная река, кисельные берега, –  лениво прозвучало сверху. –  Демон, ты так трогательно-заботлив, не ожидал даже…

–  Козел, –  прошипел Игнат.

Мне тоже хотелось сказать что-то нелицеприятное, но тут случилось странное –  я вдруг поняла, что одна часть моей одежды мне жмет. Ощутимо. Потом зачесалась кожа на голове. А потом…

–  Только давай без криков, –  почему-то попросил Демон.

Я открыла глаза, посмотрела на него и поразилась черной и густой шевелюре на так полюбившейся мне лысинке… Неожиданно очень.

Вскинув голову посмотрела на Князя –  Стужев нагло подмигнул в ответ, а затем с ухмылкой произнес:

–  А мне нравятся твои верхние девяносто, Ильева.

Недоуменно смотрю на него, потом глянула на то, что мне так жало…

–  Ох ты ж силиконовая долина! –  выдохнула я, глядя на отросшие части тела.

А потом в поле моего зрения попала наспех сплетенная коса и я заорала:

–  Ох ты  ж мечта парикмахера!

Сверху донеслось ленивое:

–  И вот теперь мне бесконечно любопытно как ты отреагируешь на все остальное, отросшее собственно ниже пояса.

Мне стало страшно!  Действительно страшно и в ужасе глядя на Игната, я шепотом спросила:

–  А что там? –  едва вопрос был озвучен стало страшнее. –  Демон, миленький, только не говори, что у меня там… новый орган вырос.

Наверху кто-то грохнулся от хохота. Стужев хохотал так, что едва не свалился к нам. А Игнат улыбнувшись, просто ответил:

–  Смена пола тебе не грозит, Рит. А вот повышенное  внимание противоположного теперь гарантировано.

Застыла, удивленно глядя на Игната и вспоминая всех тех кого я увидела в кабинете тренера… И, кажется, я начала понимать, откуда взялась и их мускулистость и повышенная привлекательность.

–  Вытаскивай ее, –  вдруг раздалось сверху, – наши идут.

Игнат ничего отвечать не стал, просто поплыл к берегу, я за ним, чувствуя некоторый дискомфорт от увеличения размера кое-чего. А едва к берегу подплыли, пришлось совсем туго –  берег оказался скользким, действительно, как кисель, а еще я вдруг вспомнила какой у меня вид сзади.

–  Да, – протянули с моста не упускающие деталей анимешные личности, – начинаю сочувствовать мавым Ивовых болот. Маргош, ты вообще в курсе, что мавые у нас существа редкие, и сердечные мышцы у них крайне слабые?

Из воды я вылетела, обогнав Игната, и подхватив его же майку, стремительно на себя натянула. Прямо на испачканное молочным киселем тело, после чего обернулась и с ненавистью посмотрела на Стужева. В ответ издевательская ухмылка и ни грамма стыда.

– Не нарывайся, –  Игнат дернул за руку и повел в домик.

Едва подошли к порогу из леса действительно показались остальные любители отечественной фентезятины.

–  Поздно, – поприветствовал их Князь, –  а жаль –  такое зрелище пропустили.

Разочарованный гудежь я проигнорировала, ворвавшись в сказочный домик. Игнат молча провел на право, к душевым, и сказал:

–  Давай по-быстрому, иначе домываться будешь в присутствии остальных. Майку сними и сполосни, я просушу, пока купаться будешь.

Войдя в кабинку, я стянула демонову одежку, сполоснула, смывая кисель, протянула ожидавшему Игнату. Потом, наплевав на стыд, протянула ему и сполоснутое белье. Демон хмыкнул, что-то явно не радостное сказал, но таки взял.  Когда я в полотенце вышла из душа, мои совершенно сухие вещи, и даже джинсы, лежали на скамейке, а Игната не было.

Торопливо одеваясь, прислушивалась к звукам за окном –  судя по всему парни купались, плескались и ржали, кажется надо мной, потому что сначала звучал надменный и ленивый голос Князя, а потом гремел всеобщий мужской ржач. И таки да –  пару раз было упомянуто мое имя. И мне стало обидно. Очень.  Думала я не долго –  взгляд на запакованное мыло разрекламированной Сейвгард и план родился в моей рыжей голове.  Приняв решение, я торопливо разорвала упаковки, сгрузила все в раковину, включила воду. И пока лично я старательно разделяла мокрые пряди волос пальцами, мыло мокло.

– «Шел я как-то через душ –  глядь там мыло сохнет, сунул мыло я под кран, пусть там мыло мокнет», –  исковеркала я детский стишок.

А дальше классика тюремных фильмов –  чуть размокнувшее и от того очень скользкое мыло я начала разбрасывать по душевой так, чтобы оно еще и по полу прокатилось прежде, чем укатиться в душевые кабинки. Низко, мелочно и в духе старушки Шапокляк – зато на душе так хорошо стало.

Завершив с приятным делом, я сполоснула руки и довольная собой покинула ставшее весьма травмоопасным место.

Едва вышла, увидела стоявшие в коридоре мои собственные кроссовки – да, чистые и сухие. Захватив кроссы смылась с места преступления,  в направлении доносящегося голоса Игната. Тот, как оказалось, стоял в трусах перед тренером, ничуть не смущаясь собственного вида, и отвечал на вопросы.

– Нет, язык мавых не понимает.

–  Жаль, –  протянул Георгий Денисович, глядя на появившуюся меня. –  Проходи, Ильева, садись.

Сам тренер сидел в дубовом кресле, где подлокотники были выпилены в виде изогнутых змей, а ножки имитировали каких-то воздевающих руки к небу волхвов.  Помимо этого выдающегося кресла тут имелся стул, всего один. А стены из светлого дерева отличались однообразием дремучих лесных пейзажей. Больше тут ничего не было, ну кроме двух круглых окон.

–  Убогенько, –  охарактеризовала я обстановку.

Георгий Денисович усмехнулся и произнес:

–  Вот и займешься обстановкой завтра.

–  Сама? –  возмутилась я.

–  Нет, попрошу Князя захватить тебя на ярмарку, выберешь чего на свой вкус, а вкус у тебя есть, Марго. Теперь сядь.

Я прошла, молча села на стул, поежилась под внимательным взглядом мастера.

–  Итак, –  Георгий Денисович откинулся на спинку стула, свел пальцы вместе и задумчиво начал: –  Итак, мы тебя берем. Будешь в команде Демона. Кодовое имя –  Ведьма.

Я хотела возмутиться, но натолкнулась на взгляд Игната и смолчала.

–  Ты против? –  тренер мою реакцию заметил и воспринял совершенно верно. – Что ж, Марго, выбор у тебя всегда есть, –  хищная усмешка, – или ты с нами, или ты мертва. Что выбираешь, Ведьма?

Угрюмо смотрю на его довольную рожу. Нет, на анимешку тренер не катил, скорее что-то из области франкинвинни.

–  Слушайте, –  нет, все же решила спросить, –  зачем я вам?

Хмыкнув, Георгий Денисович ответил:

–  Держи друзей близко, а врагов еще ближе –  мой девиз по жизни. Ты уникум, Ильева.  Думаешь, это было простое задание? –  он кивком указал на ларец, стоящий на полу. –  Мы семерых опытных ведьмаков потеряли, пытаясь его достать.

Испуганно смотрю на Игната, тот стоит с каменным выражением лица, но взгляд говорящий –  «заткнись Марго» называется. И я промолчала, а тренер продолжил:

–  Запишу тебя в секцию.

–  Баскетболом не увлекаюсь, –  пробурчала я.

– А мы там не мяч гоняем,  Ильева, –  отрезал Георгий Денисович, – я мастер, вы мои ученики.

– «Крабат ученик колдуна» –  пробурчала я, совершенно не радуясь новостям.

И тут вмешался Игнат:

–  Мастер, у Ведьмы нет способностей, так стоит ли?

Георгий Денисович задумался,  и словно нехотя:

– Предлагаешь ничему ее не учить? В принципе ты прав, но доверия к Ведьме нет, так что первое время будет под моим личным контролем.

Внезапно от двери донеслось:

–  Я могу ею заняться.

Мы с Игнатом скривились одновременно, словно разом откусили от кислого лимона. Тренер нашу реакцию заметил, криво усмехнулся и ответил Стужеву:

–  Не ценят твою доброту, Князь.

–  Не ценят, –  подтвердил Стужев. –  Мастер, темные прибыли.  Мне встретить?

Теперь кривился сам Георгий Денисович, да так словно мужики ящик лимонов сожрать пришлось.

–  Да, давай сам, –  тренер торопливо поднялся. – Не забудь о договоре.

И подойдя к стене с рисунком леса, мастер в нем и растворился. Теперь картинка изображала лесной пейзаж и удаляющуюся фигуру человека.

–  Ни себе чего, – пробормотала я.

Князь хмыкнул, подошел к стене и прикоснулся к рисунку –  темный лес заволокло нарисованным туманом, скрывая удаляющуюся фигуру. Затем щелчок пальцами и комната тоже наполнилась туманом –  сизым и плотным, струящимся по полу и не поднимающемся выше пояса.

–  Демон, свалил бы ты –  вид, знаешь ли, непрезентабельный, –  с насмешкой произнес Стужев. –  Маргоша, ты остаешься, будешь изображать прекрасную половину нашей команды.

Я подскочила в тот же миг, а Игнат молча и выразительно скрестил руки на груди. Стужев, явно магича, так как словно вырисовывал что-то рукой, с усмешкой заметил:

–  Нет, Демон, я тебя не гоню, можешь оставаться… Просто понимаешь, ты весь почти голый и местами в белой вязкой субстанции… Даже у меня интересные ассоциации возникают, а темные  они же на этом повернуты, сам знаешь.

И кое-кто вмиг покраснел, а затем опрометью метнулся к душевой, я едва успела крикнуть ему в спину:

–  Игнат, там скользко!

Услышал, обернулся, кивнул, и ушел мыться.  А я вдруг подумала, что нечего мне со Стужевым тут обретаться, и осторожненько потопала… до дверного проема дотопала, а дальше никак –  то ли стена прозрачная, то ли кто-то магичит.

–  Слышь, фея, феячить прекращай, –  прошипела я, разворачиваясь к Князю.

Хохотнул, но репрессий не последовало –  Стужев обстановкой занимался. Вот из тумана появился стол, вот шесть кресел  из позолоченного дерева, вот на стене возникли картины тоже с позолоченными рамками.

– Маргош, слушай внимательно, –  продолжая чего-то еще творить, начал Князь, –  будешь стоять за спинкой моего кресла,  не по центру, а чуть вправо. Когда дам знак, принесешь ларец, –  к слову в этот миг из тумана вырос маленький круглый столик на одной ножке, который стал своеобразной подставкой ларцу. –  Чтобы в тебя не летело –  не реагируй, темные поглумиться любят, но тебе вреда не причинят.  Все поняла?

Я поняла.

–  Что, самому впадлу за ларчиком сходить? –  поинтересовалась, не скрывая ехидства.

– Не солидно, –  спокойно ответил Стужев. –  И предвосхищаю твой следующий саркастический вопрос –  другого никого взять не могу, наши темных бояться до дрожи и икоты, а, знаешь ли, икающие и дрожащие слуги это как-то не солидно.

– А я не испугаюсь? – страшно уже было.

Это если другие бояться, то я… как же я?!

–  Ты –  нет, –  спокойно ответил Князь, –  сейчас я тебя до истерики доведу и тебе сам черт будет не страшен, не то, что какие-то темные.

–  Что? –  выдохнула я.

Стужев же, завершив к этому моменту с интерьером, вдруг направился ко мне.  И страшно стало –  да, он же без тормозов совсем. А Игнат моется, а…

–  Слушай, анимешка злодейская, стой, где стоишь! – потребовала я.

Князь остановился, всего на миг, а затем медленно, неторопливо, не отрывая от меня глаз, спокойно продолжил путь.  Не долго думая рыжая ведьма заорала во все свое ведьминское горло, и почти сразу рот мне властно закрыли… рукой. В следующее мгновение в оставшейся руке Стужева сверкнул нож… Дальше случилась истерика у меня, курсы кройки и шитья у него, и посрамление Зайцева, Юдашкина и иже с ними! В результате минутного сражения меня с Князем и его с моей одеждой я оказалась полуголой! Джинсы, так старательно расшитые мавками теперь представляли собой юбку из криво порезанных полос, майка, свободная и в стиле унисекс –  стала коротким топиком в манере «только секс».  И теперь я рвалась к нему, рыча и пытаясь удушить гада, а Князь, ловко уворачиваясь, одновременно умудрялся поправлять результат собственной дизайнерской мысли.

А самое главное –  Стужев ржал!  Нет, не в голос, он умудрялся делать это беззвучно, но плечи тряслись, а  улыбка прорывалась, сквозь сосредоточенное выражение лица. И это взбесило окончательно.

– Тихо-тихо, Маргош, –  я и так тихо, он мне рот продолжал закрывать, –  да все уже, с чего ты бесишься? Кстати красотка, должен заметить, и вид у тебя потрясающий – «Я прямо с помойки», называется. Хотя нет, не так –  «Я королева свалки», да, так вернее.

Я взвыла. Стужев убрал нож и заботливо поправил мои волосы.

–  Все, то, что надо, –  с самым серьезным выражением заявил он.

Потом он глянул куда-то поверх меня, чуть прищурил глаза, словно вглядывался, и уже действительно серьезно сказал:

–  Прибыли. Все, Ведьма, на позицию.

И отпустив, прошел сквозь ту незримую стену, в которую так старательно билась я, чтобы встретить появившихся гостей. А я осталась!  В изрезанной одежде и с растрепанными волосами!  Свирепеющая я оглядела новую обстановку, посмотрела на кресло Стущева, темным бархатом обитое… взгляд сам метнулся к одной из ваз с цветами, которые здесь так же появились… Дальнейшее просто  было местью ведьмы!

А после да –  я застыла за креслом изваянием оскорбленной невинности, ожидая чурку белобрысую и этих самых темных.

Князь вошел первым,  вежливо беседуя с пришедшими о погоде и какой-то Костяной пустоши. А вот те самые темные, которыми меня так пугали, оказались двумя импозатными и очень приятными мужчинами весьма интересной внешности –  смуглые, с волосами собранными в хвост, рослые, широкоплечие. От людей они отличались разве что черными бездонными провалами в глазах, да чуть иным строением лица –  не то чтобы сильно заметно, но все-таки отличия имелись. И оба высоких гостя, едва увидев меня,  вежливо поприветствовали сдержанным наклоном головы.

Рыжая полуголая ведьма в ответ на это широко и радостно оскалилась, так что оба изумленно вскинули брови, а затем я, придерживая лоскутки джинсов, изобразила низкий реверанс, выдав всем троим шикарный вид на новообретенные верхние девяносто. Когда распрямилась, встретила две заинтересованные ухмылки и одну побелевшую от злости рожу. Роже обольстительно улыбнулась, темным заговорщицки подмигнула и представилась:

–  Ведьма.

– Потомственная? –  голос у темного оказался низким, приятным таким.

–  Свежеиспеченная, –  я просто сама любезность  и гостеприимство. –  Присаживайтесь, дорогие гости. Чай, кофе, Князь на блюдечке?

Темные переглянулись и расхохотались. Смех, кстати, тоже очень ничего, а я стояла мило и невинно улыбалась, и совсем не реагировала на выразительный взгляд Стужева, который как и  у Игната, требовал конкретно одного «Заткнись, Марго». Какой заткнись –  он своего добился, я была в ударе и страх был мне не ведом.

–  Князь на блюдечке –  это сильно, –  посмеиваясь, произнес темный, и они сели в кресла.

–  Да уж, –  Стужев схватив меня за запястье, больно сжал,  и фактически отволок в указанное место. – Она у нас новенькая, не обученная еще.

Меня наградили очередным выразительным взглядом, после чего Стужев сел в кресло… Чавк –  издало посадочное место.  Князь замер.  В этот момент сработал  закон вытеснения, и все услышали отчетливое кап-кап-кап.  Побелевший от бешенства Стужев медленно повернул голову и уставился  на меня убийственным взглядом.

– Стать мокрым – это естественно… Быть сухим – значит носить Либеро! –  выдала отчаянно сдерживающая хохот я.

–  Что? –  прошипел взбешенный парень

–   Huggies. Чтобы попки дольше оставались сухими, –  сообщила очередную рекламную аксиому.

И в этот момент, со стороны душевых вдруг раздался грохот, потом отчаянный мат, причем родной, русский, затем снова грохот. Князь стал пунцовым. Темные, которые тоже едва сдерживали смех, вопросительно посмотрели на меня. Я не могла молчать, я обязана была сообщить всему миру:

– Safeguard и Вы на защите семьи!

Грохот  повторился, затем снова, снова и снова послышался отчаянный мат, затем не менее отчаянное и звучное:

–  Слезь с меня!

–  Не лапай!

–  Куда пялишься?!

И много чего еще на повышенных тонах.

–  «У вас на стройке несчастные случаи были?», –  процитировала я бессмертные строки.

Темные не выдержали – хохот, издевательский и громовой огласил весь сказочный домик. Темные хохотали так, что стекла дрожали, а я… я себя такой счастливой чувствовала.

–  Ну, Ведьма… –  прошипел Стужев.

–  «Ну, погоди», –  дополнил один из темных и дом затрясся снова.

На громовой хохот пришел Игнат, уже полностью одетый, недоуменно посмотрел на темных, потом увидел меня и мой наряд, нахмурился. Перевел взгляд на напряженного и натянутого как струна Князя, и удивился уже по-настоящему. Затем как-то испуганно поманил меня, видимо не желая обнаруживать свое появление перед темными. Но поздно, один из черноглазых  перестал смеяться, и как-то недобро произнес:

–   Игнат, вы почтили нас своим присутствием?

Демон побелел. С чего бы?!

– Проклятия вашим врагам, мрака предкам, морак Таэлон, –  вежливо произнес Игнат.

Морак?!  А может морлак?

– Игнат, – позвала я, – а как к ним правильно обращаться?

Демон от чего-то и вовсе посерел, а тот самый морак Таэлон, повернулся ко мне, улыбнулся и объяснил:

–  Я –  морак,  мой спутник ураг Херард. А как мы можем именовать прекрасную рыжую ведьму? –  и улыбка, потрясающая такая.

И я уже открыла рот, чтобы назваться, как Игнат одними губами прошептал: «Не смей!». Умолкла, не понимая вообще, чего он так боится этих милых темных, и решила поступить как тогда с мавками, то есть на свой страх и риск:

–  Для  друзей я  – Рита.

Стужев тихо простонал.

–  Для тебя Марго, –  уточнила, чтобы не наглел.

А оба темных почему-то перестали улыбаться и теперь просто смотрели на меня, по лицам эмоции прочесть было не возможно, глаза так вообще бездонные пропасти.

– Удар под дых, –  вдруг зло произнес ураг Херард. –  Девочка, такими темпами ты в Терре не выживешь, даже не смотря на невосприимчивость к чарам.

–  Глупо получилось, –  поддержал морак Таэлон,  и уже мне: –  Рита, нам очень приятно оказаться в числе ваших друзей,  но на будущее –  ваше истинное имя позволяет использовать темную магию в отношении вас, именно поэтому на Терре принято именовать себя вторым, не истинным именем.

–  Я вам больше скажу, –  присоединился к поучательствам и ураг Херард, –  на то, чтобы выяснить имя Игната у нас ушло четыре года, это долго для нас. Князь –  так и остается вызовом, и мы подозреваем, что он и в вашем мире использует не собственное имя. И вот вы –  фактически сами только что вручили нам оружие, способное нанести вам вред. Глупо, Рита. Очень глупо и наивно.

Я покраснела, стыдно стало очень. А оба темных продолжали на меня смотреть пристально и проницательно, а еще такое ощущение, что осуждающе.

–  Это мелочи, –  лениво произнес Стужев, отвлекая внимание от меня, –  все равно долго не проживет… Утоплю сегодня же.

Темные разом посмотрели на Князя, затем вновь на меня. Сказано ничего не было, но позы их как-то изменились.

–  Перейдем к делу,  – правильно понял Князь, –  мы выполнили условия договора.

– Вы… выполнили, –  почему-то морак Таэлон сделал упор на это «вы». – И чего желает ваш мастер?

–  Есть необходимость озвучивать? –  Князь, видимо взбешенный моей выходкой, держался несколько вызывающе – эдакая наглая анимешная фентезяшка.

Темные промолчали. Нет, они явно хотели что-то сказать, но видимо им что-то помешало. Надеюсь, не мое присутствие. А пауза затягивалась…

–  Рита, –  внезапно обратился ко мне морак Таэлон, –  ты не могла бы подойти?

–  Нет, –  отрезал Князь.

Извиняющиеся пожала плечами, мол, хотела бы, но он тут главный.

Темные еще помолчали, затем ураг Херард, мне почему-то казалось, что он старше, произнес:

– Да будет так, вы получите лимитированный пропуск в  Сумрачный город.

Я, конечно, стояла позади Стужева, но почему-то у меня было такое ощущение, что он улыбнулся. Победно и торжествующе. И это очень не понравилось темным, которые вроде и сидели по-прежнему, не шелохнулись даже, но что-то промелькнуло в них –  угрожающее такое.

–  Ларец, –  скомандовал мне Князь.

Ну, про уговор я помнила. Отошла от Стужева, прошла к столику, взяла махину, а едва обернулась, с трудом держа недавнего утопленникак в Ивовых болотах,  как выяснилось, что морак Таэлон уже стоит рядом  –  он меня от тяжести и освободил.

–  Благодарю, –  произнес темный и сундук в его руках испарился.

Сплошное фентези в общем.

И самое странное –  ларца уже нет, а темный продолжает стоять рядом, пристально глядя на меня, все не могла понять чего это он, а морак Таэлон вдруг протянул руку, коснулся моих губ, медленно начал обводить их по контуру…

–  Я против! –  внезапно выкрикнул Князь.

Темный остановился, не отрывая от меня взгляда бездонных глаз и у меня же спросил:

–  Можно?

–  А чем мне это грозит? –  тут же спросила я.

И Таэлон убрал руку.

Не прощаясь, темные ушли, чтобы раствориться на пороге.

В тот же миг резко выдохнул Князь, не сдержав этого полного облегчения вздоха.

–  Думаешь, обойдется? –  тихо спросил Игнат.

–  Для меня – да, Марго они не тронут точно, на счет тебя не уверен –  темные в бешенстве, –  Стужев откинулся на спинку мокрого кресла, – шесть лет безуспешных переговоров и вот такая безоговорочная победа… Темные в бешенстве.

Демон кивнул, и почему-то закрыл глаза. Я все понять не могла с чего бы, и вдруг парень протяжно застонал. Хриплые стоны раздались и из душевой. В следующее мгновение Игнат, сжимая зубы, повалился на пол!

Я застыла!  А Стужев вдруг рявкнул:

–  Марго, обними его! Быстро!

И я сорвалась, подбежала к Демону, легла рядом, обняла его скрюченного… И стонать Игнат прекратил, только дышал теперь тяжело. Затем рывком сел, усадил меня к себе на колени, обнял. Он был весь мокрый, пот стекал по вискам, волосы тоже стали влажными. И не стонал больше. Прошла наверное минута, прежде чем Игнат тихо сказал:

–  Спасибо.

–  Да не за что, –  испуганно ответила я. –  Ты как?  И… и что это было.

–  А это были темные, Маргош, –  лениво отозвался Стужев, снова возвращаясь к образу гламурного подонка.

Сложно поверить, что такие вежливые и приятные морак и ураг на такое способны. Сложно, и все же…

– А ты уникум, –  говорил Игнат тихо, чуть морщась, словно от головной боли, –  не думал, что твои прикосновения снимут чары.  С другой стороны –  одежда же на тебе не сушилась…

Он простонал, уткнулся головой в мое плечо и снова затих. Осторожно погладила по черным волосам, чувствуя себя некомфортно, но и отстраняться было как-то неудобно.

Посидели еще немного, потом  послышались стоны, звук шагов, шум льющейся воды, все снова пришло в движение. Прошоркав по коридору, в одном полотенце на бедрах появился один из парней  с огромными светло-голубыми глазами и почти белой кожей. И на этой коже очень отчетливо был виден наливающийся синяк.

–  Совсем темные охамели, –  произнес он, глядя на наши с Демоном обнимашки, –  пакостей типа ментальной атаки им уже мало, они и мыло в душевой зачаровали.

Я мгновенно глаза опустила, Игнат промолчал, видимо просто пожалев меня, Князь почему-то тоже говорить ни о чем не стал.

– Уроды, –  Дэн тоже пришел из душевой, но на его смуглой коже синяков не наблюдалось. –  Водяной, там Смерч живой хоть?

–  А он башкой приложился, так что чары темных даже не почувствовал, –  парень зевнул.  –  Ведьма, ты как?

–  На нее не действует, –  Игнат поднялся и мне помог встать.

–  Это они еще имени ее не знают, –  Водяной подмигнул мне.

–  Знают, –  отозвался Стужев, начиная расплетать порождения тумана.

–  Как? –  поразился Колдун. –  Откуда?

–  А, – Князь мрачно на меня посмотрел, –  она сама им обо всем любезно поведал, да, Ритуль?

–  Марго! –  прошипела я,  а затем и вовсе вышла –  бесит меня Стужев.

Из сказочного домика я вышла на берег молочной реки с кисельными берегами, стараясь не психовать из-за полосок ткани, которые били по ногам. Остановившись на мостике, оперлась на перила, как недавно Князь, огляделась… Заходило солнце –  огромное, оранжевое, в ореоле пышных окрашенных в золотисто розовый облаков. По небу курсировали клином гуси и утки, где-то вдалеке слышался плеск воды и веселый женский смех… Почему-то сразу про мавок подумалось.  Что любопытно –  сказочный домик стоял на самой границе темного мрачного леса, откуда кроме волчьего завывания да уханья совы ничего не доносилось, потом шла речка молочная, с кисельными берегами, а вот за ней раскинулся совсем другой лес –  яркий, зеленый, сказочный и светлый. И вот я стою, лес разглядываю и тут  вижу… по дорожке, важно семеня, идет гриб!  С красной шляпкой, белой ножкой, такой же белой бородой!  А за ним смешно и вприпрыжку несутся с два десятка мелких грибочков.

–  А это ведьма, –  донеслось до меня и старичок-лесовичок остановился, указав на меня крючковатой клюкой, –  существо зловредное, опасное и грибыпожирающее.

–  Ой-ой-ой, –  запищали малыши.

–  Не боись! –  сурово приказал гриб. –  Ведьма нас не видит, и язык наш понять не может.

Я оглянулась, в надежде, что может не обо мне вообще речь, но нет –  сзади никого не было, я одна на мосточке стояла, и клюка старичка-лесовичка на меня указывала!

–  А можно, –  вперед выбежал один из маленьких грибочков, –  я ее стукну?

–  Нельзя, –  сурово сказал дед. –  Ведьма –  существо редкое, законом охраняемое, и так вид вымирающий.

Нет, с одной стороны у меня был шок, а с другой… Ромку бы сюда! Он бы заценил! Он бы точно оценил!

–  Ну, Макар Грибович, –  заныл малыш.

Я не выдержала и улыбнулась.

Гриб замер и посмотрел прямо на меня, смешно запрокинув  голову и придерживая из-за этого шляпку. Я посмотрела на него. Он на меня. Я на него. Маленькие черные глазки и так были круглые, теперь просто вытаращились.

–  Да вижу я вас, –  устало сказала старичку-лесовичку.

–  И слышишь? –  с подозрением вопросил он.

–  И слышу.

–  И понимаешь?

–  Так отвечаю же.

–  И то верно, –  грибок почесал бороду. –  Чай ты ж ведьма?

Я хотела ответить, но тут грибочки вдруг разбежались в разные стороны, а старичок-лесовичок проявив неожиданную прыть, спрятался за камень.

– Зачем ты пришел, холодный ноябрь?
Верни мне хотя бы вчерашнее солнце,-  иронично-насмешливо пропел Князь.

Не глядя на него, я присоединилась к песенке:

–  Всего одну ночь с тобой мое сердце,
Мне нужно согреться, мне нужно забыть, –  и добавила, –  рожу твою наглую, например.

Стужев схватил за руку, крутанул, и теперь мы стояли в позе партнеров по танцам  – он переплел пальцы наших рук, вторая его длань властно легла на талию, и Князь приступил к куплету:

– Не пугайся, не пугайся, детка, заходи в мою большую клетку.
Хочешь мне помочь, только на одну ночь, – ты притворись моей
И ты сказала?

–  Оу, нет! –  попыталась вырваться, но не пустили.

Князь весело подмигнул  и продолжил, наступая и вынуждая отступать:
– Не пугайся, не пугайся, детка, заходи в мою большую клетку.
Хочешь мне помочь, только на одну ночь, – ты притворись моей,

–  И я сказала: «Оу, нет»!  –  попыталась вырваться в очередной раз. –  Слушай, Стужев, кончай уже, паяц анимешный!

Но крутанув меня вокруг моей же оси, Князь вновь поймал  объятия, и продолжил издевательски петь:

– Пойди-ка сюда, не надо бояться. Давай притворятся – теперь это модно, –  последнее слово он пропел недвусмысленно ко мне же наклоняясь.

Я вывернулась, и в тон ему пропела:

–  Пойди погуляй – тебе уже можно.
Мой вызов был ложным и нечего ждать.

Рванулась, вырывая руку из захвата,  и отошла подальше, чтобы остановившись и скрестив руки на груди, с вызовом посмотреть на анимешку глюченную. Потом подумала и добавила:

–  Поешь фальшиво, танцуешь хренова.

–  Да брось, –  он наслаждался ситуацией, –  пять лет балетной школы и семь музыкальной, а ты говоришь –  плохо.

–  Балеееет, –  протянула я, окидывая фигуру Князя внимательным взглядом,  – танцы, значится… в облегающих штанишечках…

И тут из-за камня вдруг послышалось:

–  Слышь, девка, ты это –  не зли его, опасный он.

То что опасный это я и так знаю уже. С тяжелым вздохом решила стать хорошей девочкой и не злить злодеюку фентезийную.

–  Ладно, Стужев, прости, не хотела обидеть, –  вскинула ладони в жесте «Сдаюсь, фрицы поганые», –  мы домой скоро?

Князь стоял молча и чуть прищурив глаза, пристально смотрел на меня. Затем, с самым коварным выражением на лице, поманил пальцем… Молча отступила к лесу. Стужев поманил снова.

–  Да не пойду я,  – реально бесит, аниме-японское.

В следующее мгновение взвился смерч. Он закружил визжащую меня, поднял в воздух, а затем швырнул. Летела я вниз тоже с диким воплем, а попала в руки  к Стужеву. Рывок, поставив меня на ноги, он прижал к ограде мостика, больно так. А потом хрипло и зло прошептал:

–  Маргош, реклама дурно влияет на твое сознание.

–  Это вы, фентезятины отечественные, на меня плохо влияете.

Хмыкнул и снова прошептал:

–  Мы начнем с малого, Ильева, телевизор под запретом.

Отпустил меня и направился к сказочному домику.  Шагов через десять обернулся и спросил:

–  Ты идешь?

Молча кивнула, потом решила озвучить:

–  Сейчас, сердце перестанет заходиться в припадке, и я тебя догоню.

Подмигнул и утопал.

А я  с мостика сошла и остановилась. Затем и вовсе на камень присела, они ж мелкие.  Сидеть долго не пришлось –  старичок-лесовичок почти сразу из-за камня важно выступил, ко мне приблизился и сообщил:

– Макар Грибович.

–  Рита, –  представилась я.

–  Ведьма? –  уточнил гриб.

–  Не знаю, –  пожала плечами.

–  С этими? –  лесовичок кивнул в сторону домика. Мелкие грибочки смешо сопели, выглядывая из-за камней и прислушиваясь к разговору. –  Злые они, –  продолжил старичок,  – да алчные. Коли Игнат, тот свойский еще, а эти…  Пришли откуда не ведомо, да идут шагами саженными,  словами стелят мягко, а спатоньки нету мочи.

Я нахмурилась. Что ж, прав старичок-лесовичок от этих ждать хорошего не приходится.  Вадима зачаровали –  не пожалели же. Меня  тренер и убил бы, тоже без жалости. Это я им сейчас нужна, а дальше что будет?  А ничего хорошего!

–  А еще что утворили, –  продолжил Макар Грибович, –  третьего дня этот вот, Князем кличут, у птицы что как жар горит, уволок яйца из гнезда. Уж как управился сие не ведомо, да только теперь сидят горлицы, клюва не кажут из рощи, открыта дорога кровососам в долины заповедные, не убережет почитай никто теперь… Горе это, Жар-птица раз в жизни гнездо вьет, да детишек в мир приносит… Горе горькое.

И вот я, сижу перед лесовичком, и думаю –  вот лес сказочный, вот сказка вокруг, а вот я –  Маргарита Ильева, студентка, в чудеса не верила и не верю. Но лес есть, жители сказочные есть, а еще Князь имеется…

–  А какие там яйца? –  задумчиво спросила у Макар Грибовича.

– Так обыкновенные,  –  лесовичок смешными ручками развел, –  золотые, мелкие, что твой ноготок, они ж в жару огненном расти начинают.

–  Да? –  я призадумалась. –  Макар Грибович, а можете меня подождать тут?

–  От чего ж не обождать? – пробасил дедок. –  А куда намылилась, голица моя сизокрылая?

–  Я?  Да я тут близко, –  сказала и решительно поднялась с камня.

И тревожил меня только один вопрос –  где взять эти яйца?!

Мостик я перебежала, так же добежала и до домика, а едва вошла, выяснилось, что все уже собрались, парни переоделись и сейчас каждый отчитывался перед Георгием Денисовичем  о проделанной работе. Я не вслушивалась, я поискала взглядом Стужева, –  тот по своей дурацкой привычке у окна стоял, поманила к себе. В ответ молчаливое «Нет». Ну нет, так нет! И я развернулась, чтобы самой на поиски отправиться.

–  Ведьма, –  окликнул меня тренер, –  иди сюда!

– Так, мастер, –  я обернулась, –  сами же сказали интерьером заняться. Сейчас обойду все, осмотрюсь, план прикину, я же вам там все равно не нужна.

Вздернув бровь, мастер кивнул, и махнул рукой, иди мол уже. Надо же, доверчивый.

–  Интерьер везде менять будем?  – невинно поинтересовалась я.

–  Кладовую не тронь, –  ответил Георгий Денисович.

– Хорошо,-  крикнула я, отправившись на осмотр территории.

И это был плюс, потому как усмешку мою никто не увидел, а в кладовую я собиралась наведаться в первую очередь.

Иногда самый простой путь –  прямой. Я прошла до конца коридора и уткнулась в дверь с надписью «Кладовая». Замка тут не имелось, так что опустив ручку, я  преспокойно открыла дверь. В конце концов, всегда можно сказать, что мне просто было любопытно, и даже против истины не погрешу. А потому я преспокойно вошла и… и застыла.

Героям — подвиг!
Подонкам — повод!
Юнцам посулим боевую славу!
Надежду — нищим!
Голодным — пищу!
И каждый из них обретет то, что ищет!
Все даст им… кладовая.

Тут действительно было все! Оружие, одежда, золотые монеты, бусы, мониста,  россыпи жемчуга в огромных чашах, камни драгоценные, скатерти  цветами вышитые сложены в стопки, ковры в трубочки свернутые… Да все!  Старинное, сказочное, фентезийное –  луки с колчанами стрел, чешуя драконов, фигурки животных из золота, связки клыков и когтей…  И тут я увидела золотое гнездышко, маленькое, размером с мою ладошку если ее сложить, а в ней два десятка маленьких, совсем мелких золотых яичка. А вот и цель мероприятия!

Сначала было желание схватить их и умчаться, потом сработала логика –  заметят ведь. Я пересчитала яйца –  восемнадцать штук. Подумала, посмотрела на бусы –  среди разнообразных ниток имелось за сорок с золотыми бусинками… Такими золотыми и под размер подходящими… Затем возникла проблема с упакованием яиц – в бюстгальтере моей груди было тесно, так что грудь явно не возражала против отрывания от чашечек паралоновых подушечек.  Вот на эти мягкие вставочки я и сложила яйца. Затем в гнезде были размещены  золотые бусины, а дальше дело техники –  оторвав от и так испоганенной майки лоскут побольше, я завернула уложенные на паралон яйца.

Мимо комнаты, в которой отечественная фентезятина обсуждала дела и планы я прошла, изображая крайнюю степень задумчивости и бормоча «Обои в цветочек или в горошек, вот в чем вопрос…», а потому все сделали вид, что меня не заметили.

Из домика я вышла совершенно спокойно, и никто меня не преследовал, так же свободно дошла до мостика… и мост перешла, а там –  там стояли два кота в сапогах, о чем-то ожесточенно споря. Между ними с кривой, как от зубной боли, моськой страдал старичок-лесовичок, а еще здесь была змея с короной!  То есть змея, а на голове корона!

–  Она идет! –  воскликнул Макар Грибович.

Коты спорить перестали, но как-то оба разом и синхронно начали нервно сапогами притоптывать. Змейка застыла, только коронка в лучах заходящего солнца и сверкает.  Но мне рассматривать сказочных созданий было некогда.

–  Здравствуйте всем, –  сказала я, подходя ближе, –  Макар Грибович, вот, достала, вроде они.

Я положила мешочек на землю, прямо перед старичком-лесовичком и развязала узелок. Старичок ахнул, змейка упала в обморок, но коронка держалась на голове как приклеенная, котики стучать перестали.

–  Все, –  почему-то говорила шепотом, –  забирайте, привет Жар-птице, я с детства ее фанатка.  Пока, бегу, пока не хватились.

И я убежала. В дом вошла неторопливо –  слежки не было. И возле кладовой никто не вопил, и вообще все тихо-спокойно, так что я постаралась тоже успокоиться и продолжила осмотр  помещений.  Первой от двери по коридору шла раздевалка, из нее вход в душевую. Я  туда заглянула, и увидела, что перегородок у душевых кабинок уже нет –  все по сносили. Видимо шоу «быки на льду» прошло успешно.  Кстати тут имелась нехватка полотенец, гелей, и всего остального. Надо запомнить.

Вернулась в коридор, оттуда прошла в следующую комнату – тут складировалась одежда… мокрая. Горка мужских трусов не вдохновила, а вот новой, даже с этикеткой еще, майкой я разжилась. Стащила свой изорванный топик, натянула майку, та мне до середины бедра почти оказалась, так в ней и продолжила осмотр дома.

В третьей комнате пили. Причем часто и много. Но только чай! Кстати куча грязных потемневших от крепкой заварки чашек так же имелась, а еще грязная замызганная скатерть в крошках.  Такого моя душа не выдержала, и, стащив скатерку  я ее встряхнула, потом сложила и вообще было желание забрать домой и постирать.  Красивая же, и вышивка ручная, а они –  вандалы анимешные.

–  Ильева! –  крик от двери едва не вынудил выронить скатерть, –  что ты делаешь?

–  Ее постирать нужно, –  повернулась к тренеру.

–  Аа, –  Георгий Денисович задумался. –  Машинку автомат тебе поставить?

–  Было бы не плохо, –  согласилась я, –  а чашки тут кто моет?

–  Список составь, а сейчас на выход, возвращаться пора.

Я скатерть с собой взяла и пошла за всеми. Едва мы домик покинули, тренер чего-то шепнул и быль стала сказкой –  в смысле домик исчез. Совсем. И осталась на его месте травка, причем даже не примятая.

А после Георгий Денисович пошел в лес, и все за ним. Только вступили в туман, как показалась дверь, висящая прямо в воздухе. Старая такая, выкрашенная коричневой краской, вся в трещинах. Тренер что-то шепнул и, взлетев, вошел в дверь. Следом  Князь, за ними остальные. Подошел Игнат, обнял за талию, тоже шепнул и мы взмыли вверх, чтобы поднявшись до уровня двери, войти в нее, и оказаться в уже знакомом коридоре.

Дальше дверь в кабинет Георгия Денисовича и здравствуй цивилизованная реальность.

–  Расселись, –  мастер прошел, сел на свое место.

Стужев традиционно оккупировал место у окна, и не традиционно похлопал рядом с собой, намекая на присутствие там моего рюкзака и соответственно необходимость для меня присоединиться.  Молча пошла за Демоном и села между ним и Дэном.

Щелчок.  Мир стремительно закрутился, а затем замер. За дверью тут же послышался топот ног, шумные переговоры студентов, у многих присутствующих зазвенели мобилки –  мы вернулись, в общем.

–  Все свободны,  –  изрек Георгий Денисович,  – Ведьма, –  он потянул крышку стола, достал ключи, документы и какие-то карточки,  – от предков съезжай, иначе много вопросов возникнет. Деньги можешь тратить свободно, это твой бонус за сегодняшнее дело. Забирай.

Я встала, подошла –  первые ключи явно были от машины, вторые от… квартиры, на нее имелся техпаспорт и договор, а еще на столе лежали права… мои, на которые я никогда не сдавала вообще. И карточки виза и мастеркард.

–  Время, Ильева, –  строго напомнил о необходимости поторапливаться тренер.

Посмотрела на Игната, тот кивнул, бери мол.

Взяла.  Все встали и пошли на выход, не торопливо, переговариваясь, смех был то тут то там, а я все еще стояла и думала –  кипец мне!

Подошел Дэн, посмотрел на растерянную меня и сделал предложение:

– Можешь ко мне переехать, хочешь на время, пока свою обставишь, а хочешь… можешь на всегда.

Предложение звучало пугающе.

–  Никаких личных отношений в команде! –  слова Георгия Денисовича прозвучали еще более пугающе. –  Марго, от предков тебя никто не гонит –  сама уйти захочешь, свобода она как наркотик, Ильева, подсаживаешься быстро. Все, ушли с глаз моих.

Дэн подтолкнул в спину, Игнат забрал у меня все бумаги и небрежно запихал в рюкзак, так мы и вышли. Опомнилась я только в коридоре, когда три девицы с параллельного потока вдруг резко остановились, в ужасе глядя на меня… Я тоже на себя посмотрела –  мужская майка, из-под нее лоскуты сверкающих стразами джинсов, потом носки и кроссы! Красотка просто.

Демон что-то прошептал, и меня окружило туманом. И такое ощущение, что теперь я стала невидимкой –  меня вообще больше никто не видел, и даже норовили пройти сквозь меня, видимо посчитав пустым местом.

–  Водить умеешь? –  на выходе из универа спросил Игнат.

–  Нет…

–  Тогда отвезу.

–  Я сам, –  сказал Колдун.

– Никаких личных отношений в команде, –  напомнил Игнат и увел меня к своей машине.

Непроницаемо черный бентли  скромно давил авторитетом остальные авто на стоянке. Колдун, не прощаясь, влетел в свой джип немецкой конторы Мерседес и с ревом сорвался с места, еще до того как я устроилась на кожаном сидении.

Игнат сел на водительское кресло, завел машину, включил музыку, со стоянки он выезжал плавно, а едва отъехал от универа,  начал рассказывать:

– Деньги –  второй крючок, Марго. Первый –  страх. Тебя запугивают, тебе угрожают, и не только тебе, но так же родным, близким, значимым для тебя людям. И ты уже готов на все. Второй крючок –  деньги. За каждое выполненное задание ты получаешь не мало. Не так много как ты сейчас, потому что квартира, машина и счета в трех банках это аванс, Маргош, но и не мало –  от десяти до пятнадцати тысяч за операцию.  По началу суммы кажутся запредельными, затем привыкаешь, потом приходит страх все потерять… И скажу я тебе – те, кому есть что терять, люди опасные.

Он выехал на главную, вливаясь в поток автомобилей, и продолжил лишь притормозив на светофоре.

–  На квартиру ты все равно переедешь, я прикрою перед мастером на месяц-два, но после тебя задействуют на ночные рейды, а родителям такое не объяснишь.

Я не стала говорить, что дома ночую не часто.

Зазвонил телефон,  и салон заполнила песенка «О, боже, какой мужчина». Не смогла сдержать самой счастливой из улыбок, достав трубку и в очередной раз увидев «Лучший мужчина в моей жизни». Заметила удивленный взгляд Игната, и ответив на вызов, пропела в трубку:

–  Привет, мой сладкий.

Демон едва не пропустил зеленый и нажал на педаль газа, только когда сзади засигналили. Но я на обращала больше внимания на няшку теперь волосатую, прислушиваясь к далекому и не совсем правильно сказанному:

–  Придешь?

–  Конечно, мой господин и повелитель, как вам будет угодно. Соберусь сию же минуту, мчусь к вам на крыльях счастья! –  и уже не паясничая: –  Я соскучилась, сильно-сильно.

На том конце прошептали:

–  Тозе соскучися…

–  Люблю тебя, очень-очень.

–  Тозе…

–  Скоро буду, целую много-много раз, не грусти.

Естественно Демон моего собеседника не слышал, и когда я нажала отбой, глаза у Игната были очень потрясенные.

–  Я думал, у тебя жених есть… был.

–  Есть, –  согласилась я,  – точнее да, был. Пока вы с Дэном не подсуетились, придурки фентезийные!

Игнат не ответил, к тому же мы подъезжали к дому как раз. Машина мягко въехала во двор, а там на скамейке сидели оккупанты… Шесть кошмаров нашего двора, странно что еще седьмая не подвалила.

Заметив мой взгляд на бабулечек, Игнат предложил:

–  Могу им глаза отвести.

–  Давай, –  согласилась я.

Казалось бы ничего не случилось, но через несколько секунд Демон сказал:

–  Иди.

–  Ну, пока, –  попрощалась я и вышла из машины.

Дальше было нечто –  шесть языкатых старушек меня не видели, вообще, а вот их внуки, перестали играться в песочнице, и открыв  рты испуганно смотрели на меня. Подмигнув малышам, я промчалась к подъезду, открыла замок  и уже была готова совершить забег до лифта, как услышала:

–  Батюшки!

Седьмая кара Египта… в смысле нашего двора, стояла в дверях, оторопело изучая мой вид в малейших подробностях, дабы было, что пересказать подругам.

– Буслай хохрикий, –  нет мавые на меня плохо влияют, –  в смысле здоровья вам, Нина Федосеевна.

Но бабушка как зачарованная,  медленно повторила:

– Буслай хохрикий…

Решив не акцентировать, я метнулась в лифт и сбежала с глаз шокированной публики. На лестничной площадке инцидентов не было,  а в квартире вообще никого не было –  родители возвращаются позже.

Разувшись в прихожей, я стянула и джинсы, в очередной раз прокляла Стужева. И да –  я не могла их выбросить! Вышивка от мавых была невероятна, такое выбросить рука не поднималась. Решила, что простирну,  а потом срежу хоть бусинки. И зашвырнув изодранные джинсы в раковину, я включила воду…

Дальше случилось нечто!  Вода засверкала, засияла, мыльные пузырики начали разлетаться во все стороны, а джинсы… они начали срастаться и через мгновение были абсолютно целые, совершенно чистые. Потрясенная я выключила воду, отжала ткань, развернула брюки… и они высохли!  Мгновенно!

Зазвонил телефон. Уже не выпуская джинсы из рук, прошла в прихожую, достала телефон –  номер незнакомый. Подумала и вырубила сотовый –  ну их всех, номера эти незнакомые.

И тут послышался стук в двери и уставшее:

–  Ильева, имей совесть!

Коля Сидорчук –  сосед и волей не счастливой судьбы одногруппник, заколотил в двери.

–  Ильева, мне впадлу топать домой и звонить тебе с домашнего.

Начинается! Сейчас будет «Дай конспект»,  или банальное «А чего задали-то?». И некоторых не волнует, что я сегодня, между прочим, тоже пары прогуляла.

– Сидор, –  я распахнула двери, и разъяренно посмотрела на Колю, –  что?

Сосед  в домашней майке, линялых шортах и домашних тапках,  до моего явления лениво жевал жвачку… Сидорчук ее всегда жевал, лет с тринадцати, не курил правда, но жевал постоянно. И тут случилось эпическое и впервые мною виденное –  у Коляна отвисла челюсть и вечная жвачка белым обслюнявленным комком повалилась на пол.

–  Уберешь сам! –  грозно предупредила я.

Сидор не ответил –  медленно, расширившимися очами он начал исследование моих ног, а закончил грудью.

–  Вы кто? –  осипшим голосом вопросил Колян.

–  Издеваешься?! –  рявкнула я.

Сидорчук поднял осоловевший взгляд выше и уставился на мои… губы.

–  Выше, Сидор!-  срываюсь на рык.

Поднял выше,  и, о, наконец, глядя в мои глаза, пробормотал:

–  Рита…

–  Здрасти, Сидорчук, –  язвительно поздоровалась я. –  Так чего хотел?!

Невменяемый взгляд пополз ниже, остановившись в районе груди. Потом опустился ниже, и замер на ногах. Челюсть вернулась в отвисшее состояние.

–  Ты обкурился, что ли? –  уже встревожено спросила я. –  Коль?  Коля, блин. Коль, может я тете Тане позвоню?

На имени собственной матери Сидор снова вернул взгляд в район моего лица и вдруг как выдохнет:

–  Рита, ты такая… и глаза зеленые!

–  Что?-  кажется, теперь у меня шок.

–  Рита, – Колян сглотнул, –  а что ты сегодня вечером делаешь?

–  Елдыга захухреная! –  и привязался же мавовый лексикон. –  В смысле с Ромкой сижу. Коль, ты пил сегодня?

Сидорчук молча, но активно отрицательно покачал головой.

–  А чего хотел? –  положительно не понимаю происходящего.

–  А?  Так… зайти… увидеть… –  и взгляд, покинув область, принятую для изучения во время общения, устремился вниз.

Зазвонил телефон. Глянув на Сидора, окончательно поняла что пьяный, и, закрыв дверь, побежала к аппарату.

–  Ритусь, –  раздалось в трубке, –  ты чего телефон отключила?

–  Привет, Кать,  достали просто.

–  Привет. Ритусь, ты сегодня не посидишь с Ромкой?

–  Уже собираюсь,  – понимаю, что при одной мысли о малом, начинаю улыбаться.

–  Спасибо, зайчонок, а то мне опять в ночную. Когда будешь?

–  Ну, –  я глянула на часы, –  минут тридцать.

–  Не успею, –  простонала Катя, –  тогда Ромку закрою, сама зайдешь. Пока-пока, и Рит, спасибо.

Собиралась я в режиме «тридцать секунд до взрыва». Шорты, рваная майка с изображением воющего на луну волка, кепка на встрепанные волосы, черные кроссы на широкой платформе, рюкзак, все тот же с карточками, скатеркой которую простирнуть надо,  разве что документы в стол забросила и рывок на короткую дистанцию.

Рывое вышел дерганный –  дверь открылась не с первого раза. Когда так открылась, там все еще стоял Сидор, потирая растущую шишку.

–  Бросай пить, –  запирая дверь, посоветовала я, –  бросай, без мозгов же останешься.

Коля чего-то хотел сказать, но уставился на прорези в майке и завис.

–  Жми на перезагрузку, –  крикнула я, влетая в лифт.

****

Нервно постукивая по замусоленной стенке, дождалась спуска и вылетела в подъезд. Дверь была распахнута, так что теперь забег начался легко, но зря я надеялась на отсутствие полосы препятствий!  Нет, началось все успешно –  прыжок черед истресканный бетон, вылет на беговую дорожку, а вот дальше…

–  О-па-ся! –  выдал друг Коли Сидоренко, направляющийся к нему на высокоинтеректуальную беседу с тремя медведями в руке.

«Три медведя» весело бултыхались в двухлитровой бутылке, из кармана торчала пачка сухариков, а судя по реакции, сам Павлитос уже литрушечку уговорил.

– Здароф!

Поприветствовала я, и собиралась пойти на обход, как друган Сидора расставил руки, загораживая дорогу.

–  Приветос, –  выдал парень, собственно за манеру речи он у нас и Павлитос вместо Павлика. –  Ты кто?

С некоторым удивлением понимаю, что сей представитель отечественного производителя собственно изучает китайскую ткацкую промышленность, а если конкретно некоторые дыры… в смысле прорези в китайской ткацкой промышленности.

–  Павлитос, девушкам иногда надо в глаза смотреть, –  сердито сообщила я.

Пацан оторвал взгляд от прорезей, взглянул на мое лицо, вернулся обратно и выдал:

–  Ритуль, кто, говоришь, у тебя в хахалях?

Хотела сказать «Влад», вспомнила, что уже фактически никто, не к ночи будь помянута отечественная фентезятина.

–  А нету его, –  грустно созналась Павлитосу.

Тот задумчиво изучая все то же место,  уверенно отозвался:

–  Теперь есть.

Мда, кандидатура впечатляла.

–  Павлитос, я пьющих не люблю, –  решила сразу обозначить критерии естественного отбора.

– Заметано, Рит, –  отозвался парень и «Три медведя» полетели в кусты.

Я подумала и добавила:

–  И курящих…

–  Было б сказано, –  пачка  «Кента» умчалась догонять медведей.

А это уже сурово.

–  Павлитос, нариков тоже не уважаю, –  уже не так уверенно, сказала я.

–  У нас с тобой так много общего, –  самокрутка умчалась догонять кайф в компании медведей и «Кента».  А после мне был задан прямой вопрос: –  Идем гулять?

В этот момент я увидела триД эффект! Глаза наших Египетских кар, тех самых, что оккупировали скамейки в подъезде, начали медленно выползать из орбит. ТриД –  иначе не скажешь.  И вылупленные глазищи хаотически перемещались с кустов на Павлитоса… С Павлитоса, на кусты… С кустов, на Павлитоса…

Павлитос, заметив мой ошарашенный взгляд, обернулся, посмотрел на бабулек, узрел метание ТриД глазов, и выдал:

–  Можете забирать, не претендую, только с косяком осторожно, накрывает с первой затяжки. Идем, Рит.

Дальше спецэффект века –  переход ТриД очей в состояние ДваД с последующим сужением! Бабули обскорбились! Но высказаться не успели –  Павлитос, в смысле Павел, уже уводил меня из-под обстрела.

До остановки маршрутки мы шли молча. Я так вообще в шоке, Павел задумчиво глядя куда-то строго вперед. В итоге, едва дошли, хмуро спросил:

–  С Владом что?

–  Он меня… забыл, –  и главное ни слова лжи.

–  Вот как… –  Павел задумался.

И тут я увидела отголосок мечты –  ярко-красный феррари, игнорируя правила дорожного движения, совершив крутой разворот, проигнорировав двойную сплошную и въехав на встречку, окончательно попрал   ПДД и притормозил аккурат у желтой полосы, чем довел водилу маршрутки до нервного тика –  так автовладельцы с ним еще явно не поступали!  Да я такой наглости вообще никогда не видела!

И потому с живейшим интересом уставилась на выдающегося водителя, столь жестоко показавшего маршрутчику, что тому пора нервно курить в сторонке –  такой наглости водила точно не видел!

Но стоило узреть светлую макушку, идеальную стрижку,  снисходительно-торжествующий взгляд и наглую ухмылку, как я взвыла:

–  Стужев, няшка глюченная!

Ухмылка медленно сошла на нет, на скулах заиграли желваки. В следующее мгновение Князь рывком перескочил дверцу своего кабриолета, обошел автомобиль и направился ко мне.

–  Пошел я, –  выдал Павлитос, –  может бабки еще не весь косяк высосали.

На отступление кандидата в хахали Стужев даже не взглянул –  взгляд его было направлен исключительно на меня, мне оставалось только задаваться вопросом «Знает ли он, что знаю я, что знает он, что я, и он…». Пострадаю за яйца, ой пострадаю…

– Ильева, –  Стужев подошел впритык,  посрамив китайскую текстиль французским  брендом, –  ты куда собралась?

«Знает ли он, что знаю я, что знает он, что я, и что сделает он…»

–  Марго!

Я вздрогнула,  посмотрела на Князя, решила, что партизаны немцам не сдаются, и решила вежливо полюбопытствовать:

–  А что?

Стужев вскинул бровь.

–  У меня, знаешь ли, личная жизнь имеется, –  начала врать я, –  и планы на вечер, –  собственно уже не вру.

–  И ночевать будешь не дома? –  ехидно вопросил Князь.

– Естественно, –  а главное искренне, –  у меня свидание с самым идеальным мужчиной на планете,  нас ждет ужин, развлекательная программа, а после да, я с  ним на всю ночь, даже на первую пару опоздаю.

Демонстративно сложив руки на груди, Стужев, тупо игноря окружающих, а их было навалом, наставительно начал:

–  У тебя больше нет личной жизни, Марго. Никакой. Универ, работа, мы. Точка.

Народ вокруг заинтересованно внимал.

–  Вы все? –  решила уточнить, на всякий случай.

Окружающие затаили дыхание –  клубничка в столице в разгар часпика!

Стужев промолчал.

–  Что реально вы все сколько там вас, няшек двадцать, да? –  снова уточняю.

Рейтинг нашего представления, несомненно, вырос в ту же секунду, а народ жаждал подробностей! Князье величество соизволило узреть свидетелей нашей беседы, и выдало:

–  В машину, Марго.

Ой как хотелось послать, ой как сильно,  но… этот может схватить за волосы и поволочь в самом прямом смысле. Он может, у него тормозов нет. Пришлось идти другим путем:

–  Стужев, у меня правда планы на сегодня.

– В машину, –  повтор приказа.

Ыыы…

–  Стужев, –  пытаюсь быть вежливой, –  не могу я! Не могу, понимаешь, меня ждут. Очень. А его одного оставлять нельзя.

Хмыкнув, Князь вопросил:

–  Налево свалит?

–  Да у него мастеркласс по всем направлениям! –  с тяжелым вздохом ответила я, вспоминая Ромкино умение вмиг перевернуть все вверх дном.

И тут Стужев сделал неожиданное предположение:

–  Ребенок?! –  молча смотрю на Князя, тот повторно выдает перл: –  У тебя есть ребенок?!

Мексиканские страсти отдыхают!  Бабули, чья память хранит воспоминания о «Просто Марии» умильно вытирая слезы потянулись вперед, мужикам явно стало скучно, молодежь все еще ждет клубнички. Почему-то я брякнула:

–  Ну да… –  и добавила, –  твой.

Аншлаг в глазах бабулек! Искреннее сочувствие всей мужской составляющей собственно Князю,  оторопелый вид у анимешки глюченной. Но Стужев отреагировал достойно, хмуро вопросив:

–  И сколько ему?

–  Три года! –  бодро ответила я.

Задумчивый Князь, не менее задумчиво:

–  Почти четыре года назад… да, я тогда пил много… Это фактически сразу после аварии…

Полный аншлаг!  Я такого жадного внимания никогда не наблюдала! Бабули затаили дыхание, женщины жадно ждали продолжения, девушки приглядывались к Князю, мужики чисто из солидарности продолжали ему сочувствовать, маршрутчики смирились, и устроили остановку на три метра ниже.

–  Кажется, я вспомнил, –  продолжал «вспоминать» Князь, –  ты тогда еще по ночам подрабатывала на Тверской…

Вот гад-гадский.

–  Ну да, –  нагло отвечаю, –  и пожалела тебя, болезного. Видишь, чем все закончилось? Нельзя быть доброй к людям, ох нельзя!

Князь усмехнулся и с некоторым восторгом протянул:

–  Ведьма ты, Марго, я даже почти поверил.

–  Что значит «почти поверил»?  –  возмутилась я. –  Алименты платить кто будет?

И тут в толпе послышалось:

–  Все, попал пацан.

А Стужев смотрел на меня и улыбался. Я улыбнулась в ответ.

–  Правда ребенок?

–  Правда, –  созналась я, –  и правда уже бежать нужно.

–  Ты мне нужна сегодня, –  уже нормальным голосом без подколок и снисходительного тона, сказал Стужев.

–  Сегодня никак, –  я развела руками, –  у Кати ночная смена, малый дома сам, а ты меня задерживаешь.

Стужев покивал, затем спросил:

–  Ты себя в зеркало видела?

Интересный вопрос.

–  Я так и думал, давай в машину, –  и не дожидаясь моего ответа, сам вернулся в автомобиль.

То есть мое шествование следом подразумевалось как само собой разумеющееся. Я посмотрела на самоуверенного Князя, вольготно развалившегося на водительском кресле, на толпу, жаждущую продолжения банкета, на нужную маршрутку, как раз подъехавшую. Выбор был очевиден.

Сделала ручкой няшке анимешной и помчалась в маршрутку. Стартовали мы сразу, как я вбежала, и не успела передать за проезд, как мы промчались на желтый, оставляя рванувшего следом Стужева простаивать на красном.

****

Знакомый с детства подъезд –  раньше тут жила бабушка, потом отец замутил с Катей, ушел от нас и они поселились здесь, в квартире, которая раньше приносила семье доход. Потом родился Ромка и отец сделал единственное для сына хорошее –  из квартиры он их не выгнал. В остальном папа, после возвращения к маме, наведывался сюда раз в полгода, оставлял деньги, с каждым разом все меньше, кривился, когда малыш к нему бежал, и был категорически против моего здесь частого присутствия. Мама тоже. А Катя разрывалась на двух работах, обожала сына, не держала зла на моего отца и всегда очень радовалась мне. Нет, к Кате у меня было сложное отношение, с одной стороны девчонка она не плохая, всего на шесть лет старше меня, с другой… не прошла папина попытка создать вторую семью бесследно для семьи нашей. Так что Катя для меня была кем-то все же не приятным, а вот братика я очень любила.

И открывая дверь старым ключом, я уже слышала, как босые ножки бегут по дорожке.

–  Йита! –  счастливый визг на всю квартиру.

–  Ромка! –  бухаюсь на колени и ловлю мелкого.

Маленькие ручки сжимают шею, мокрый от мороженного нос утыкается в шею, а липкая маечка явно получила мороженки больше, чем нос, но все это такие мелочи!

–  Мама давно ушла? –  подхватывая ребенка, разворачиваюсь, закрываю двери.

–  Давно, –  шепчет Ромка, продолжая прижиматься ко мне изо всех сил.

Вот Катька! Знает же, что малый боится один оставаться в квартире, могла бы и подождать меня.

–  Голодный? –  задала я следующий вопрос, скидывая кроссы и рюкзак и направляясь на кухню.

–  Кусал! –  гордо ответил Ромка.

–  Мороженку? –  недоверчиво спрашиваю, ибо знаю, как Катя готовит.

Ром все так же гордо кивнул.

Катя. Иногда  я начинаю понимать, почему папа ушел от нее!

–  Пошли варить кашку, –  решительно сказала я.

–  Васебную? –  проявил Роммка живейший интерес.

–  А то, –  я вспомнила про скатерть, –   и у нас даже будет скатерть-самобранка!

–  Ууу, –  глазенки предвкушающее засверкали. –  Самабака…

–  Самобранка, –  поправила я. –  Это значит, что ее брать… –  думала сказать можно, вспомнила с кем разговариваю и категорично добавила, –  нельзя.

–  Самабака… –  повторил Ромочка.

Мне его вариант нравился.

Зайдя на кухню с горами грязной посуды  и не убранным столом, на котором имелись остатки пиццы и пустые одноразовые коробочки от покупных салатов, я усадила Ромку на детский стульчик, поставила воду греться, потом сходила за скатертью и загрузив ее в режим деликатной стирки.

–  Гречка, пшенка, арнаутка, рис? –  начала перечислять варианты.

–  Пюе, –  внес свое предложение малыш.

–  Пюе, –  повторила я, в задумчивости оглядывая кухню.

С овощами тут всегда туго, обычно я таскаю, чтобы малому супчик сварить. Года два назад я вообще предложила маме забрать Ромку к нам, Кате он тогда был не нужен, а дома за ним точно смотрели бы лучше… Страшно вспомнить, что было после, и данный вопрос я больше никогда не поднимала, да и походы к Ромке скрывать начала.

–  Ромка, для пюе нам нужно в магазин сходить, давай пока кашку.

–  Гечку, –  смирился с неизбежным малыш.

А может не так уж и плох вариант съехать на отдельную квартиру и деньги взять?  Забрала бы Ромку к себе, наняла няню и было бы у нас все хорошо…

– С подливкой, –  предложила я.

Ромка кивнул, и поставив сковородку на огонь, я принялась искать лук. Не нашла. В итоге мы плавно забыли про подливу, вода вскипела, гречка сварилась, я обрадовалась маслу сливочному и все его вбухала в кашку. Ромулечка терпеливо ждал. Вообще потрясающий ребенок –  не капризничает, не скандалит, нежный такой и ласковый –  самый лучший мужчина в мире!

–  А потом, –  я рассказывала про сказочную страну, в которой сегодня побывала,  –  дерево попросило сигарету.

–  Куить плохо, –  вставил умную мысль Ромка.

–  И я о том же, –  потрясая ложкой, которой кашу мешала. –  А потом было такое…

Внезапно от двери послышался смешок и я услышала веселое:

–  Какое?

Ромка вздрогнул от неожиданности и заорал. Я швырнув со злости ложкой в Стужева, рванула к малышу. Быстро вытащила из стула, обняла, начала успокаивать, потом вовсе унесла в детскую. Там маленький долго еще всхлипывал и дрожал, а я, стараясь не думать, что будет с гречкой, все укачивала его на руках.

–  Плохой, –  немного успокоившись, прошептал Ромочка.

–  Да вообще козел! –  не сдержалась я.

–  Козики хаосие, – возразил ребенок.

Из коридора раздалось:

–  Гречку я выключил.

–  Теперь испарись! –  рявкнула в ответ.

Тишина.

Анимешка психованная! Слов вообще нет. Придурок.

–  Йита злая, –  заметил Ромочка.

–  Идем кушать, –  предложила я.

И мы прошли по коридору, мимо бесстыжего Стужева, который держал в одной руке фотографию Ромки и Кати,  а в другой трубку домашнего телефона и даже не смотрел на нас. Придурок!

Войдя на кухню, я снова усадила малыша, достала уже сухую скатерть из машинки, и, убрав все со стола, расстелила. Ромка заинтересованно уставился на вышивку. Я тем временем вымыла тарелку, насыпала гречку, распределила по тарелке тонким слоем, чтобы быстро остыла, подула,  и поставила перед ним.

–  Кушай красиво, –  строго напомнила.

Из коридора раздалось:

–  Рит, обними малыша, я зайду очень медленно.

Но это было зря, Ромка просто от неожиданности орал, а так он у меня мужик боевой.

–  Посел вон! –  грозно заявил он, хватая ложку.

Стужев не послушался, вошел, но остановился на входе, настороженно поглядывая на мелкого.

–  Йита моя! –  продолжал мой грозный идеальный мужчина.

–  Полностью поддерживаю, –  вставила я, недовольно глядя на Князя.

И тут Стужев совершил подлянку:

–  А я волшебник, –  подмигнув мелкому, сообщил он.

Грозное орудие в смысле ложка, дрогнуло в руке моего рыцаря.

–  Добрый волшебник, –  соврал Стужев. –  Хочешь бабочку?

Ром медленно кивнул.

Князь сложил ладони, пошептал, подул, а когда раскрыл на его руке сидела… фея!  Маленькая фея с крылышками и испуганно взирала на фентезятину отечественную.

–  Ой, –  прошептал Ромочка.

–  О извечные луга… –  прошептала феечка.

Стужев усмехнулся, как-то совсем не добро, а затем произнес:

–  Дитя видишь? –  феечка повернула головку, узрела Ромку, кивнула, и вновь как завороженная уставилась на Князя. –  Отныне и до его совершеннолетия отвечаешь головой, поняла?

Фея покорно кивнула.

–  Хорошая девочка, –   еще одна злая усмешка и Стужев брезгливо стряхнул фею с руки.

Малютка полетела к Ромке, слетела на стол и теперь стояла, изучая малыша, а тот не сводил глаз с нее.

–  Ребенок не твой, –  вынес вердикт фентезийщик, –  но кровное родство прослеживается. Сводный брат?

Я не кивала, я молча сложила руки на груди и собиралась кому-то попортить шевелюру.  Узрев угрозу в моем взгляде, Князь просто расхохотался, затем повернулся к фее и спросил:

–  Ну?

И малюточка звонким, как звук серебряных колокольчиков голоском ответила:

–  Мама.

–  Это единственная потребность? –  Князь как-то странно скривился.

– Самая главная, –  пропела феечка.

Ромка не кушал и никого не слушал –  у Ромки было ЧУДО! И он исключительно по-детски забыл обо всем остальном.

– Действуй, –  скомандовал Стужев.

Сказочное создание растворилось в воздухе. Ромка захныкал, Стужев обратил внимание на скатерть и направил на меня выразительный взгляд.

–  Я ее все равно взяла постирать, –  оправдалась тут же, –  к тому же Ромка так ее не испачкает, как вы, стадо бугаев фентезийных.

–   Маргоша-Маргоша, –  с усмешкой произнес Князь, затем прошел, сел за стол напротив Ромки и спросил: –  Чего есть будем?

–  Гечку, –  грустно сообщил ребенок.

Князь задумчиво посмотрел на скатерть, на Ромку, потом на меня и спросил:

–  За неимением крылатой спрошу у тебя –  такие мелкие, чем питаются?

– Едой, Стужев! –  рявкнула я.

Укоризненный взгляд на меня, и обращенное к скатерти:

–  Ребенок, народности людь, возраст года полтора…

–  Тйи! –  обиделся Ромка.

–  О, да ты мужик,  – восхитился Князь, –  скатерть, возраст три года.

И тут чудесное творение ручной вышивки, грустно спросило:

–  А волшебное слово?

–  Быстро! –  грубо приказал Стужев.

И вот тут чудо случилось уже у меня! Перед Ромкой, сдвинув тарелку с гречкой, возникла глиняная расписная тарелка с супом! И ложка деревянная!  И тарелка с хлебом румяным и свежим! И плошка со сметанкой!

–  Мама, –  прошептала я, привалившись к раковине, чтобы не упасть.

–  Самабака! –  заорал счастливый Ромка, двигая гречку вообще подальше от себя.

–  Суп? –  задумчиво вопросил Князь. –  А молоко, там?  Бутылочка?  Смеси?

–  Сиси? –  ехидно вставила скатерть.

–   Да брось, на такое ты не способна, –  отмахнулся Стужев.

Из скатерти медленно полезло… вымя, коровье, сосками вверх!

Я застыла, Ромка забыл про суп, Князь, хохотнув, сказал:

– Все, прости, не хотел обидеть.

Вымя втянулось в сукно, скатерть самодовольно заявила:

–  То-то же.

Князь сделал вид, что ничего не слышал, а Ромка, схватившись за ложку, начал есть, довольный такой! Я подошла, села рядом, поставила ему сметанки, и хлеб в левую ручку всунула, ну и салфетки достала, куда без них, поросенышь он у меня конкретный, потому что маленький еще.

– Рит, а ты что будешь? –  спустя несколько минут поинтересовался Стужев.

Я задумчиво на него посмотрела, а Ромка, прожевав, выдал:

–  Пюе!

–  Это вообще что за блюдо? –  проявил совершенное незнание дитячего слэнга Князь.

Скатерка оказалась умнее:

–  С грибами? –  вопросила она.

–  Спасибо, можно и с грибами, –  прошептала я.

Широкая глиняная тарелка возникла передо мной. На коричневой поверхности возвышалась горка пюре картошки, желтенькой такой, рядом горка жаренных со сметаной грибов, и  еще салат из помидор с огурцами!

–  Мне как всегда, –  сделал «заказ» Стужев.

Широкая тарелка из белого фарфора, нож и вилка серебряные, мясо-гриль, рис белый рассыпчатый, листья салата, морские гребешки, три маленькие пиалочки с соусами.

Князь встал, помыл руки, и с грацией аристократа приступил к ужину. Мясо, сочное с кровью, было отрезано небольшим кусочком, затем наколото на вилку, туда же накололи стручок чего-то темно-зеленого, обмакнули все это в соус и протянули мне, со словами:

–  Будешь?

–  Нет, спасибо, –  я встала, взяла вилку и, вернувшись, тоже начала есть.

А потом Ромка сказал:

–  И мозьна майозенку.

Стужев на слова Ромочки отреагировал странно. Внимательно посмотрел на него, потом на меня, мне же и было сказано:

–  Я, конечно, не специалист в вопросах детского питания, но не рано ли этому шкеду давать «морозенку»?

–  Майозенку, –  зачем-то поправила я. Потом, опять непонятно с чего, вдруг начала объяснять: –  Понимаешь, был момент, когда Катя, мама Ромки, поступила…-  я запнулась, и прошептала, –  не очень хорошо. Она потом одумалась и исправилась, но какой-то комплекс остался и теперь Ромке разрешает все, в том числе майозенку.

Почему-то Князь выслушал очень внимательно,  и выражение лица было серьезным, а вывод:

–  Значит майозенку… я правильно сказал? –  молча кивнула. –  Ага, то есть майозенку ребенку можно, а нормально кормить его мать отказывается? Хорошая попытка списать все на  «чувство вины»!

Я оторопела, скатерка решила вмешаться:

–  То есть майозенку я готовила зря?!

–  Ну почему же, я съем, –  невозмутимо ответил Стужев, продолжая пристально смотреть на меня.

В этот миг его уже пустая тарелка исчезла, а на ее месте явилось новое блюдо… Грибная поляна из шоколадного и сливочного мороженого, озерцо зеленоватого желе, в котором застыли рыбки из сухофруктов, и все это припорошено белым шоколадом.

– Майозенка моя! –   сходу сориентировался Ромка.

–  Отлично, а я Риту забираю, –  вставил Князь.

Ромочка насупился, даже кулачки сжал, и выдал:

– Йита моя!

– Явно прослеживаются еврейские корни, –  задумчиво произнес Стужев. –  Дите, еще раз, медленно и с расстановкой –  тебе майозенка, мне Рита, заметь, ты получаешь лучшее.

Малый подумал, и уверенно сказал:

–  Йома!

Стужев вопросительно глянул на меня. Перевожу:

–  Он не «дите», он Рома.

Князь невозмутимо протянул руку, Ромочка смущенно-удивленно-восторженно ее попытался пожать, Стужев выдал:

–  Приятно познакомиться, я Алекса… дядя, в общем.

–  Почему  «дядя»? –  удивилась я.

Отняв руку у ребенка, который активно увлекся пожиманием, Стужев наклонился ко мне, и прошептал:

– Так если он свое имя исковеркал до неузнаваемости, представляешь, что с моим сделает?  Так что пусть будет «дядя».

С трудом сдержала улыбку, нет, ясно, что Стужев сейчас просто прикалывается, но умеет же.

–  Ладно, держи майозенку, –  Князь протянул ребенку блюдо с кулинарным шедевром.

Но Ромка радоваться не спешил, и подозрительно глядя на Стужева исподлобья, хмуро напомнил:

–  Йита моя!

–  Жмот, –  прокомментировал Стужев.

Ромка молча и требовательно посмотрел на меня, ожидая перевода непонятного слова. Я подумала и сказала:

–  Живот. У дяди болит животик.

Малыш удовлетворенно кивнул, и, взяв ложку приступил к первому грибочку, Стужев же полностью развернулся ко мне и не скрывая подозрительности, протянул:

–  Так, а ты уверена, что правильно перевела мне слово «Йома»?  Ибо возникли у меня смутные сомнения в качестве твоей компетентности как переводчика.

Я посмотрела на Ромку, дорвавшегося до желе и рыбки из кураги и, несмотря на занятость прислушивающегося к разговору, посмотрела на Стужева и прямо спросила:

–  Князь, а зачем ты собственно, няшка анимешная, явился?

Серые глаза потемнели, с лица исчез даже намек на улыбку и у меня грубо спросили:

–  Марго, я тебя оскорблял?!

Ой, ой.

– Прости, –  выдавила с трудом, –  так зачем ты пришел?

Мрачный взгляд продолжал неприязненно буравить мое лицо. Затем Стужев соизволил дать ответ:

–  Ты мне нужна сегодня.

–  Йита моя, –  напомнил недремлющий Ромка.

Я подтвердила кивком. Князь ответил злой ухмылкой, и потребовал у скатерти кофе. Мы посидели в тишине пока отечественное фентези глотало черную горькую жидкость, а потом Стужев соизволил задать вопрос:

–  Маргош, у тебя платье есть?

Чуть подавшись к нему, я громко прошептала:

–  Стужев, ты не поверишь –  я девушка!

–  Намекаешь, что оглашение твоей половой принадлежности я обязан логически связать с имеющимися в твоем гардеробе платьями? Но, Маргош, я тебя ни в одном не видел, так что вопрос обоснован.

Мы с Ромкой переглянулись, малый показал некоторым коричневый от мороженки язык, я бы тоже кое-что показала, но не буду.

–  Есть платье, – хмуро ответила Князю.

– Длинное? –  продолжил вопрос Стужев.

–  Нет, –  нехотя созналась.

Не люблю длинные юбки.

Укоризненный взгляд и ехидное:

–  А говоришь «девушка». Хотя я заподозрил неладное, едва ты выразила сомнение во всеобщей ориентации нашей группы.  Знаешь, у кого что болит… –  и такая многозначительная пауза.

Сложив руки, я направила пристальный взгляд на харю фентезийную. Он сам начал, я вообще молчала.

– Прости, Князь, –  мило улыбнулась, –  видишь ли, я скрывать и не собиралась, а вот твоя скрытность вызывает грустные мысли по поводу трусости…

Договорить не успела  –  послышался звук проворачиваемого в двери ключа, затем скрип, а после на всю квартиру раздалось:

–  Ромочка!

Малый радостно заорал:

–  Мама.

Князь стремительно поднялся, обошел стол, подхватил малого и опустил его на пол –  Ромочка умчался к неожиданно пришедшей Кате. Стужев, с совершенным спокойствием произнес:

–  Уменьшись.

Скатерть сжалась до носового платка и была спрятана в кармане фентезийщика. За все это время я не успела сказать ни слова, зато успел Князь –  склонившись  надо мной, он усмешкой произнес:

–  Меня нет.

Я все так же сидела, когда в кухню ворвалась Катя –  с пакетами из магазина, и стопкой каких-то книг.

–  Риточка, – затараторила она, –  знаешь, сидела на работе, и как накрыло –  зачем мне эта шубка? Знаешь, этот вещизм, он же ни к чему хорошему не приводит, а дети…

Она  повернулась и посмотрела в дверной проем –  там Ромочка изо всех сил тащил в комнату еще один пакет из магазина. Натужно тянул, но упрямо и не сдавался. А рядом с его сосредоточенной мордашкой порхала феечка, и я услышала ее мелодичное:

–  Взялся –  тяни, бросать негоже, ты же мужик.

–  Музик, –  печально согласился Ромочка.

–  Мужик, –  восторженным эхом отозвалась Катя.

Я оторопело посмотрела на нее –  и, судя по взгляду, фею Катька не видела!  А учитывая, что и на стоящего у окна Князя не реагировала –  его не видела тоже!

–  Кааать, –  осторожно начала я.

Она повернулась, посмотрела мне в глаза и вдруг как-то радостно улыбнулась. Катя полненькая брюнетка с задорной улыбкой, ямочками на щеках, пухлыми ручками и незлобивым, но очень ветреным характером. За те три года что у нее есть Ромка она уже раз двенадцать влюблялась и разочаровывалась, в последнее время бредила идеей о шубе и элитном садике для Ромки,  ради чего вторую работу взяла… Но вот ни разу она не бросала работу вот так вот резко!

–  Знаешь, ты ведь все правильно говорила, –  Катя дождалась пока Ромочка втащит кулек на кухню, бросилась к нему, зацеловала и поблагодарила, а потом поднявшись и выкладывая продукты не стол, продолжила: –  И про то, что Ромашечке внимание нужно, и про правильное питание…

–  Хочу майозенку! –  прозвучало требовательное.

И тут Катя выдала:

– Майозенку кушать вредно, а я молочко принесла.

Шок был не только у меня, маленький тоже стоял, от удивления приоткрыв ротик. И он уже хотел было начать возмущаться, он это умел при желании и практиковал исключительно на Кате, на мне просто бесполезно было, но тут феечка вмешалась, напомнив:

–  Маму обижать нельзя, ей и так тяжело, а ты ей первый помощник и защитник.

И Ромочка насупился, сжал кулачки, кивнул и самому себе напомнил:

–  Я музик.

Катя ласково потрепала его по головке, а я… я посмотрела на стопку книг и в очередной раз искренне удивилась –  правильное питание, учебники по воспитанию детей, букварь даже!

–  А букварь не рано? –  ошарашено спрашиваю.

–  В игровой форме можно начинать уже, –  Катя стремительно выкладывала продукты, причем овощи, молочное, крупы, и никаких тортиков, пирожных, мороженного и готовых салатов, –  Ритулечка, а тебе домой не пора, мама волноваться не будет?

Я просто сидела, открыв рот –  Катя мою маму не то чтобы не любила, просто не переваривала и данная тема вообще никогда не поднималась.

–  Пора-пора, – отозвался незримый для некоторых Князь, –   и давай сам а, чтобы я фею не вмешивал.

Очень хотелось  послать Стужева, но не при Ромке же.

–  Да, –   медленно поднялась со стула, – пойду я, наверное.

Проводил меня Ромочка, держа за руку и сурово насупившись. Дойдя до двери,  оглянулся на кухню и доверительно прошептал:

–  Мама взрослая.

Устами младенца…

–  Повзрослела, –  согласилась я.

–  Я музик, –  напомнил то ли мне, то ли себе Ромочка.

–  Настоящий музик, –  согласился Стужев подталкивая меня к двери.

–  Ты плохой, –  выдал очередную мудрость мой самый лучший мужчина на свете.

–  Умный пацан, –  не стал возражать Князь,  каким-то образом умудрившийся открыть дверь и таки вытолкнуть меня на лестничную площадку. –  Все, Йома, –  он наклонился, протянул малышу руку, –  бывай, маму береги, мужиком будь, ну и дальше по списку.

–  Писку? –  переспросил Ромка.

Стужев глянул на меня и попросил:

–  Не переводи, мне уже страшно представить, как ты интерпретируешь это кажущееся на первый взгляд невинным слово. Пока, Йома.

– Пока, Гьязь, –  отомстил малый и за себя  и за меня.

–  О-ба-на, –  опечалился Стужев.

– Знай наших, –  ответила  гордая за наших я.

Ничего не ответив мне, Князь, он же с легкой Ромкиной руки Грязь, махнул мелкому, вышел и закрыл двери. После решительно направился к лифту, вызвал, и пока тот ехал, вернулся за мной, взял за локоть, завел в лифт, и мы молча подождали, пока дверь закроется.

Дальше случилось нечто – рывок, и прижав меня спиной к не особо чистой стенке лифта, Стужев навис, вжимая в эту самую стенку и зло произнес:

– Трус значит?

Не сразу врубилась, к чему это было сказано. Потом вспомнила, что это он видимо все еще помнит о моем: «Прости, Князь, видишь ли, я скрывать и не собиралась, а вот твоя скрытность вызывает грустные мысли по поводу трусости…».

– Слушай, Гъязь, – ехидно начала я, –  у тебя какое-то болезненное самолюбие, тебе бы к психологу записаться, глядишь и комплексов поубавилось бы…

Договорить мне не дали –  Князь как-то резко оказался совсем близко, так что это уже было мало похоже на сентиментальные мексиканские сериалы, и  явно двигалось в сторону немецкого эротического фильма,  и вот в этом положении, Стужев с усмешкой поинтересовался:

–  Марго, а что ты знаешь об инициации ведьмы?

В моей голове прокрутилось нечто вроде лишения невинности, посему  стараясь не показывать нарастающий ужасть, ровным голос интересуюсь:

–  Гетеросексуальность доказывать будешь?

Усмешка, и склонившись ближе, так что теперь его губы ощущались моими, Стужев проникновенно прошептал:

–  Девственность?  Маргош, да кому она нужна. Поверь, тут все гораздо интереснее ,  –  почти поцелуй и он продолжил, –  для того чтобы инициировать ведьму, нужно просто… –  Князь допустил паузу,  затем  выдохнул, –  разбить ей сердце.

Лифт плавно двинулся вниз, мое сердце ухнуло куда-то, где ему было не так страшно как со мной, мне вдруг стало очень холодно и жутко, а Стужев… ну он просто искренне наслаждался ситуацией, няшка анимешная.

– Стужев, – задумчиво произнесла я.

–  Мм?

Я резко выдохнула, приводя чувства в порядок, потянулась к нему и тоже проникновенно так:

–  А к психологу все же сходи, Князь, он тебе явно нужен.

Стужев решил поржать мне в лицо. Решение даже было приведено в исполнение, но на патетической ноте злодеюкского смеха, лифт остановился, дверь открылась, и вошел…

–  Добрый вечер, Владимир Михайлович, –  вежливо поздоровалась я  с суровым дедушкой, бывшим бабушкиным другом.

Некогда важный генеральский чин остановился на входе в лифт, с некоторым недоумением созерцая картину собственно распятой Стужевым меня, ну и торжествующе-злодейская харя Князя тоже без внимания не осталась.

–  Риточка, голубушка, а что тут у вас происходит?  –  задумчиво вопросил извечно спокойный Владимир Михайлович.

Он вообще всегда был спокойным мужиком –  что ему житейские неурядицы после реальных боев в суровой афганской реальности.

– А тут у нас злодей злобствующее торжествует, –  созналась я.

Стужев медленно отпустил, но стоять остался рядом.

– В каком смысле торжествует? – Владимир Михайлович в лифт зашел, но трость была им едва заметно перехвачена чуть иначе.

И ведь даже не заметишь сходу, просто однажды довелось мне присутствовать на уроке «вселенской справедливости» преподанной бывшим генералом местной гопнической братии, и после сего урока у последних возникли трудности с щелканиеим семечек, по причине  нарушения  зубной нормы.

–  В смысле, что наивно надеется разбить мое сердце,  – врать уважаемым людям я не люблю.

–  То есть на твою честь не покушаются? –  сразу все понял бывший генерал.

–  А честь, Владимир Михайлович, в современном мире вещь ненужная, у нас злодеи все больше на сердца ориентируются, – продолжаю я беседу.

– В каком смысле? – встревожился военный и сразу заподозрил Князя в корыстолюбии: –  Ритулечка, а этот ваш злодеище случаем не бывший медик,  перешедший на сторону черного донорского рынка?

– Что? –  не понял Стужев, видимо ни разу не участвующий в высокоинтеллектуальных беседах.

–  Нет-нет, что вы, –  поспешила я успокоить Владимира Михайловича, –  этому до светил медицины как до Китая в валенках, тут речь о метафорическом разбивании сердца.

– Метафорическом,  – протянул  бывший генерал, вперив пристальный и очень подозрительный взгляд в Стужева. –  Молодой человек, а вы служили?

Князь как-то нехорошо сложил руки на груди,  и уставился на пенсионера не менее подозрительно-пристальным взглядом.

И  тут лифт остановился.

– После вас, –  произнес Владимир Михайлович, обратившись ко мне.

Как воспитанная девочка я вышла из лифта. Уже вступив в коридор, повернулась… и узрела, как ловким и очень быстрым движением, Владимир Михайлович нажал на кнопку собственно тростью, ею же отрезал путь к отступлению Князю.  Дверь закрылась!

Тридцать последующих секунд я стояла в ступоре, думая куда бежать, кому звонить, и вообще я за него дико испугалась!  За Владимира Михайловича, естественно, не за двухметрового накаченного няшку же!

Двери лифта медленно разъехались…

–  Не служил, –  вынес вердикт бывший генерал, гордо покидая кабинку лифта.

Анимешную няшку конкретно глючило на полу. Зубы у Стужева были явно на месте, а вот ребра, кажется, нет.

– Вввладимир Михайлович… –  прошептала ошарашенная я.

–  Идем, Ритулечка, такси тебе вызовем, нечего девушке вечером одной бродить, идем.

И мы вышли во двор. Там, пока  я пыталась понять, что случилось, бывший генерал звонил ничуть не в такси, а сыну старого друга, которого я тоже пару раз видела – Евгению.

–  Женечка, –  вот то единственное, что сказал  Владимир Михайлович.

–  Сейчас буду, –  ответили в трубке.

Не простояли мы и двух минут, как черный хаммер зарулил во дворик, и остановился напротив нас.

«Женечка»  ростом по значительнее Князя и разворотом плеч по внушительнее,  вышел их машины, обошел махину, подошел к нам.

– Как оно? –  участливо спросил бывший генерал, протянув руку.

–  Потихоньку, –  ответил шкаф Женечка. – Проблемы?

–  Да ты знаешь мутный человечек тут нарисовался, –  лексикон бывшего генерала удивил меня не меньше его ловкого обращения с тростью, –  документов при нем никаких, зато все кредитки в наличии, и что совсем странно –  права явно не местного производства, и не в гаи деланы –  я такой качественной печати у местного водилпрома в жизни не видел.

– Права, –  спокойно приказал «Женечка».

Владимир Михайлович молча протянул пластик.

Женек в свою очередь протянул руку и… завис. И бывший генерал тоже завис.

– Это вообще кто такой?! –  гневно вопросили за моей спиной.

Медленно обернулась –  Стужев нервно вытирал кровь с искореженной губы.

– Генерал… бывший, –  пробормотала я.

– Бывший? –  подойдя, Князь лишил элиту военных подразделений собственных прав, бумажника, тоже судя по всему собственного, карточек кредитных,  и даже вытащил из кармана кулон, после чего меня схватили за руку и потащили с места событий, нервно выдав: –  Нинзюцу кэгэбешное!

–  Кто?  –  переспросила утаскиваемая Стужевым я.

Мне не ответили.

А едва швырнув меня на сидение феррари сам Князь обошел машину, и Владимир Михайлович и Женечка обрели возможность двигаться,  видимо исключительно, чтобы узреть неприличный жест Стужева, который с чувством его продемонстрировал. Затем Князь сел в машину, взревел двигатель, феррари сорвался с места. Позади нас взревел хаммер.  Гонка началась.

– Нет, с твоим болезненным самолюбием явно что-то надо делать, – пристегиваясь, пробормотала я.

Сказать что-либо иное было стремно.

– Заткнись, Марго, у меня сейчас все болезненное, особенно ребра!

Мы мчались по улицам города,  яркие огни витрин мелькали с запредельной скоростью.

– Спасибо, –  тихо сказала я.

Князь, игноря необходимость вести машину, удивленно воззрился на меня.

–  Ну за то, что ничего Владимиру Михайловичу не сделал, –  пояснила причину собственной благодарности.

Стужев хмыкнул и выдал:

– Окстись, Марго, причина в том, что у нас военные под запретом.

У меня и так благодарности было мало, теперь вообще не осталось!

–  А почему так? –  складывая руки на груди, вопросила я.

– Глупо светиться, учитывая, что у некоторых подразделений связи с нечистью, –  загадочно ответили мне.

Позади нас все громче ревел хаммер, явно настигая.

–  Вот у этого, например, –  Стужев вдавил педаль газа.

Несмотря на запредельную скорость –  хаммер все еще настигал, причем заметно.

–  Елдыга захухренная, –  выругался Князь. –  Так кто он, этот твой генерал бывший?

Сам Стужев потянулся к приборной панели, что-то сбоку нажал и эта самая панель… отвалилась. Хватанув пластик с датчиками, кругом измерителя скорости, бензина и еще какой-то фигни, Князь попросту швырнул ее назад. В то же мгновение на месте оголенных покореженых проводов засветилась голограмма. Продолжая вести автомобиль одной рукой, парень нажал какие-то символы. Рев двигателя стал запредельным, а машина… плавно взлетела в черное звездное небо.

Я заорала.

И умолкла, едва за нами так же оглушая ревом мотора, в воздух плавно поднялся хаммер.

А потом посмотрела на Князя – тот, нехорошо так прищурившись, смотрел в стекло заднего вида, на приближающиеся фары летающего хаммера.

–  Так, значит,  – недобро протянул он. – Это вы зря…

В следующее мгновение у правой ладони Стужева сформировалось что-то темное, оно разраслось чернильным облаком, сорвалось с места и помчалось через всю машину, в заднее стекло, чтобы миновав его бестелесным призраком, промелькнув в свете фар, врезаться в хаммер… И рев женечкиного двигателя стих…

Какое-то краткое мгновение… и хаммер срывается вниз!

Кажется, я заорала снова. И утихла под пристальным взглядом Князя. Тот, дождавшись пока утихну, мрачно спросил:

– То есть ты этого знаешь?

– Дядю Женю? Да видела пару раз во дворе, он сын друга Владимира Михайловича, а ты…

Где-то внизу очень знакомо взревел мотор хаммера.

– Да пошел ты! – выругался Князь, и запустил очередное темное облачко.

Рев стих.

– Сын друга значит, –  протянул Стужев.

Внизу снова заревел мотор.

–  Утихни!

И еще одно облачко вырвалось из Князя.

Мотор утих.

–  Ладно, – Стужев вдруг стал таким миролюбивым, –  полетели домой…-  я все еще не могла понять чего это он так, но тут няшка добавил, –  ко мне.

И не успела я ответить, как мы сорвались вниз! В свободном падении!

****

–  Ааааа…

–  Да мы уже не падаем!

– Ааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!

–  Марго, мы уже просто едем по дороге!

–  Уааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!

– Рита!

– Убейся, няшка фентезийная, у меня стресс! Ааааааааа!

Натужный визг шин и машина остановилась. Князь медленно повернулся ко мне, скрестил руки на груди и теперь просто смотрел. Я орать перестала.

– Да неужели?! –  язвительно произнес он.

–  Представь себе. Хм, –  я прочистила горло, после чего молча отстегнула ремень безопасности. –  Все, Стужев, прогулка окончена, я пошла.

Одна бровь урода анимешного вскинулась вверх, в то время как рука совершила движение до дверцы и щелчок блокировки  нарушил тишину в феррари.

– А вот это уже хамство! –  возмутилась я.

–  Маргош, –  похабная улыбочка на стужевской харе смотрелась на диво органично, –  хамство, это лапать интимные места невесты на свадьбе, собственно женихом не являясь… впрочем и подобное имело место в моей биографии, а вот не дать тебе уйти это не хамство, это вынужденная мера.

–  Хм, –  задумчиво смотрю на сказочного гада, –  ты приставал к чужой невесте?

На мой вопрос Стужев даже соизволил ответить:

– Сложно охарактеризовать наши с ней отношения термином «приставал».

–  Вы встречались до свадьбы? –  история меня определенно заинтересовала.

–  До свадьбы я не видел ее ни разу, –  все с той же мерзкой улыбкой ответил Стужев,  –  а вот после мы встречались неоднократно… –  усмешка стала откровенно злой, и Князь добавил, –  пока Демон не узнал.

–  Ты увел невесту у Игната?! –  заорала я.

На это Стужев отреагировал чуть прищуренным взглядом, и задал мне свой вопрос:

–  Запала на мага?

Первым порывом было сказать «нет», но мне не понравился взгляд казановы фентезийного и потому я с милой улыбочкой ответила:

–  Все же такой парень не может не заинтересовать девушку… Надежный, умный, а теперь вот еще и выяснилось, что несчастный… Мое женское сердечко определенно бьется чаще рядом с Игнатом.

Стужев усмехнулся и спокойно пояснил:

–  Это была жена его старшего брата.

«Козлина!» –  было моей единственной мыслью.

Улыбаясь, Стужев продолжил:

–  Так что ореол несчастной любви Демону не присущ, у него есть вполне даже счастливая. Показать?

Меня передернуло! Нет, не от мысли что у Игната девушка, он мне и сам об этом говорил, а вот мысль и дальше «покататься» со Стужевым вызывала панический ужас!  Я ранее на скорости 280 км в час не передвигалась.

–  Мм, детка, ты побледнела, –  издевательски подметил Князь.

–  Меня… тошнит, –  прошептала я,  представив, что мы сейчас опять сорвемся с места. А потом осознала, на что намекал Стужев, и мстительно добавила, – от тебя.

Щелчок. Дверь разблокировалась и я мгновенно открыла ее и выскочила на трассу. Как далеко мы уехали даже представления не имела –  сначала летали по небу, потом падали, потом уже летели по шоссе.

– Ну, я поехал? –  донеслось издевательское из машины.

– Ага, счастливо убиться,-  я отошла и хлопнула дверцей.

Ночной воздух, твердая почва под ногами, отсутствие страха смерти –  что еще приличной девушке надо?

Феррари взревел и сорвался  с места.

Почему-то я даже не удивилась –  козел он козел и есть, что с него взять. В любом случае у меня есть телефон, деньги и рюкзак, так что не пропаду. И я весело зашагала по трассе, собираясь дойти до первого дорожного знака, выяснить в какой я местности и вызвать такси, как любая разумная девушка.

О том, что я действительно просто девушка я забыла совсем некстати.  Вспомнила, только когда первая же проехавшая мимо машина вдруг экстренно затормозила, да так что шины задымились… Я замерла. Черная бэха стремительно сдала назад… Судя по увиденным маневрам водила за рулем был явно не в здравом уме и трезвой памяти… Надеюсь, он один.

Надежда растаяла первым снегом, едва распахнулись сразу четыре дверцы автомобиля и на дорогу высыпались четверо абсолютно пьяных парняги лет до двадцати.

А дальше было:

–  О-па-ся! Какие ноги и одиноки! –  выдал водила, ага тот самый, что и без ума и без памяти.

–  Какие дамы и без охраны, –  второй заржал.

Я посмотрела на третьего –  на пьяной роже отражалась напряженная работа пьяной мысли. Заметив мой взгляд, парень напрягся еще сильнее.

–  Что, не придумывается? –  участливо спросила я.

–  Угу, –  сознался он с несчастным видом.

Второй ржать перестал и теперь просто на меня смотрел, как и остальные.

–  А к чему рифму подобрать хотел? – продолжаю разговор с третьим.

–  Я? –  он почему-то немного смутился. –  Ну про… груди.

Да, к такому словечку рифму подобрать было затруднительно.

– Я придумал, –  гордо выдал четвертый, –  какие сиси…

–  Ой, не позорься, –  оборвала я его.

А дальше пришлось думать. Бежать было некуда –  а бросишься догонят же. Сопротивляться тоже глупо –  их четверо, причем пьяные вдубль. Орать смысла тоже нет –  тут трасса, вокруг поля, ни огонька не видно, а их машина пока единственная на дороге. Оставалось только одно:

– Слушайте, у меня к вам просьба, –  смущенно ковыряя носком кроссовка асфальт, начала я.

Парни переглянулись, усмехнулись понимающе, и водила оглядев меня оценивающе с головы до ног, вопросил:

–  Подвезти, да?

Догадываюсь куда они меня могут «подвезти».

–  Да не, –  сломала я им всю модель отношений «жертва-крутые насильники», –  понимаете, мне тут начальство машину купило, а я водить не умею… совсем даже. –  И глядя на лихого водилу, жалобно попросила, –  научи, пожалуйста. Очень нужно, а ты как раз водишь так здорово, я же видела.

Секунд пять на меня просто молча смотрели, потом парень кивнул на бэху и скомандовал:

–  На переднее сидение садись, я  – Макс.

–  Рита, – представилась в свою очередь я.

Трое оставшихся продолжали потрясенно смотреть то на меня, то на Макса, и кажется, дар речи их покинул.

–  Стасон, ты назад, –  продолжал командовать водила.

Не скажу чтобы в машину я садилась спокойно –  внутри все дрожало. От страха, да. В какой-то миг подумалось, что Князь и его 280 еще не самое страшное в жизни.

– Пристегнись, –  сказал Макс, рядом с водительским креслом. –  Теперь вопрос, у тебя тачка на механике или автомат?

Я недоуменно глянула на него.

–  Слушай, Рит, ты вроде рыжая, а не блондинка, – досадливо произнес он.

–  Не учите меня жить, лучше помогите материально, – буркнула я. –  А у тебя тачка какая?

–  Автомат, –  ответил Макс и рявкнул, –  вы там долго стоять будете?

Парни молча загрузились на заднее сидение. Макс требовательно посмотрел на меня и спросил:

– Раньше водила?

–  Неа, –  призналась, с ужасом глядя на руль.

–  Ясно, вставай.

Вот  и все мое обучение.

Но как оказалось, сомневалась я в Максике совершенно зря. В итоге, на переднем сидении устроился мой рюкзак, на водительском сам Макс, отодвинув кресло максимально назад, ну собственно между ним и рулем я.  Троице позади пришлось сильно потесниться.

–  Так, начнем с простого, следи за ногами –  это тормоз, это газ.

Свет в машине был включен, но ноги видны были плохо.

–  Левая тормоз, правая газ? –  уточнила я.

– Обломинго, это не механика, так что левая вообще в действе не участвует, вот сюда ставь, –  где-то там постучали, –  работает только правая, ясно?

Я кивнула.

–  Теперь коробка передач, –  продолжил Макс.

И тут случилось нечто –  в свете фар на дороге, буквально в шаге от машины, появился… Стужев. Его высокая спортивная фигура внушительно выделялась на фоне ночного пейзажа, руки сложены на груди, выражение лица лениво-скучающе-раздраженное.

–  Маргош, тебя уже спасать или дать парням еще пару минут? –   поинтересовался он.

–  Козлина анимешная, –  прошипела злая я.

Макс отреагировал задумчивым:

–  За пару минут не управимся.

Удивительно, но Стужев его услышал и даже соизволил съехидничать:

–  Да брось, в вашем-то возрасте и тридцати секунд хватает.

В машине повисло угрожающее молчание.

–  А где тут газ, говоришь? –  кровожадно поинтересовалась я.

Князь, иронично склонив голову к плечу, поинтересовался:

–  А чем вы там так интимненько занимаетесь на переднем сидении?

Я повернулась и посмотрела на Максика, Макс на меня, мы вместе на Стужева…

– Давай задавим гада, –  предложила парняге.

Парень усмехнулся и спросил:

–  Что, поссорились?

–  С кем, с ним? –  переспросила я.

–  Ну, твой же, –  насупившись сказал Макс.

–  Этот?! –  возмутилась я. –  Я что похожа на полную идиотку?!

На это мне грустно ответили:

–  Ты на него похожа, Рита. Мне надо было сразу догадаться, что такие девушки сами по дорогам не ходят. Ты ведь модель, да?

–  Я???

От Стужева донеслось:

–  Какая с нее модель, молодой человек?  Рита у нас актриса,  –  и похабно добавил, –  эротического жанра.

Меня передернуло. Дальше оно все само:

–  О да, а Стужев у нас  представитель комедийного!

На это Князь, весело подмигнув, ответил:

–  Что поделаешь, обнаженка совершенно не мое.

Но дальше было уже без улыбок –  Стужев обошел автомобиль, забрал с переднего сидения мой рюкзак, обошел машину вновь, распахнул дверцу, и достаточно жестко вытащил меня. Вмиг я очутилась стоящей на дороге,  и чисто на автомате поймала рюкзак. А после, Князь, склонившись и упираясь руками в дверцу и крышу бэхи, очень злым, почти угрожающим тоном произнес:

– Свалил отсюда. Еще раз рядом с ней увижу –  переломаю все кости. Ты меня понял?

И не дожидаясь ответа захлопнул дверцу так, что едва не выломал.

Бэха сорвалась с места в тот же миг. И мы остались на дороге втроем –  я, рюкзак и Стужев.

–  А феррари где? –  осторожно поинтересовалась.

–  Вверх посмотри, – не глядя на меня, а взирая исключительно вслед удаляющимся красным огонькам, приказал Князь.

Посмотрела –  феррари как выяснилось, завис. Над нами.

– Ладно, я пошла, – перекинув через плечо лямку рюкзака, сказала я.

–  Да брось! –  Стужев крутанулся на месте, и уставился на меня, –  Куда ты пойдешь? Одних придурков было мало,  на других нарваться хочешь?

–  Придурок тут только один, –   словно ни к кому не обращаясь, заметила я. Потом глянула вверх, бросив еще один взгляд на феррари, и язвительно добавила, – к тому же если что-то пойдет не так, ты меня спасешь.

И я нагло потопала вперед по дороге.

Позади раздалось:

– Марго, а ты ведьма!

–  Да ладно, Стужев, ты у нас как выяснилось вообще гъязь.

Но я все же остановилась, повернулась, посмотрела на взбешенную няшку фентезийную и спросила:

– А ты реально все это время тут был?

Устало посмотрев на меня, Князь мрачно повторил:

–  Ведьма.

Мы постояли.

–  Ладно, поехали уже, –  сказал Стужев и феррари тут же опустился.

– Меня опять тошнит, –  пробормотала я, глядя на скоростной автомобиль.

*****

–  Ааааа!

–  Марго, всего двести!

– Ааааааааааааааааааааааааааааааааааа!

–  Сто восемьдесят!

–  Ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!

–  Все, достала уже!  Сто, видишь?!  Всего сто, хватит орать!

–  А перестану когда будет шестьдесят!

Спидометр показал двадцать. И теперь мы едва тащились по оживленной трассе…  Автомобили, которые мы только что обгоняли на запредельной скорости, теперь яростно сигналя обходили нас. За пару минут я узрела с десяток неприличных жестов и  узнала о Князе много нового. Сам Стужев, скрипя зубами смотрел строго перед собой, игноря мнения водил о нем любимом. Еще через пару минут я милостиво сказала:

– Ладно, давай разрешенные сто двадцать, трасса все же.

Феррари взревел и сорвался с места. Мы повторно всех обогнали и получили массу позитивных жестов, символизирующих жизнезачательный процесс, а жизнь это всегда позитивно.

– Только не гони, ладно? –  миролюбиво попросила я.

–  Да, дорогая, как скажешь, –  прошипел Стужев.

–  Спасибо, милый, –  нежным голоском ответила я.

–  Ведьма, –  прошипели в ответ.

–  Няшка фентезийная, –  не осталась в долгу я.

– Надо было сразу утопить, – он тоже молчать не хотел.

–  Говорила я Максу на газ жать, – мне тоже было о чем сожалеть в этой жизни.

Пару минут мы молча гнали по трассе, жестоко нарушая все правила дорожного движения. Потом Стужев сказал:

–  Любимая,  на заднем сидении  бутылка с минералкой, передай, пожалуйста.

Я немного прибалдела от его «любимая», но за водой потянулась. Достала. Открутила крышку и протянула ему с  ласковым:

–  Держи, желанный.

–  Спасибо, сладкая, –  он сделал пару глотков, и передал мне минералку.

–  Все для тебя, драгоценный, –  я завинтила крышку, бросила бутылку обратно.

Мы продолжили ехать в молчании.

А потом Стужев преспокойно так поинтересовался:

–  На балах бывать приходилось?

Недоуменно посмотрев на него, я с сарказмом ответила:

–  Угу, каждый день по три раза.

–  Здорово, – продолжая уделять внимание исключительно издевательству над ПДД, произнес Князь.- Мы сейчас с тобой заявимся на бал к темным, –  усмехнулся и добавил, –  без приглашения.

Ни чего себе.

–  Иди, дорогой, я тебя дома подожду, –  елейным голоском сообщила Князю.

–  Прости, дорогая, без тебя никак, –  он свернул на узкую дорогу с односторонним движением, –  ты, любимая, мой пропуск в замок Бааргана. Видишь ли, ты очень понравилась урагу Херарду,- мрачная усмешка.

Я хотела было возмутиться, но что-то было не так. Вспомнила обоих темных и уточнила:

–  Ты хотел сказать мороку Таэлону?

Князь взглянул на меня, и вновь сосредоточившись на вождении, ответил:

–  Темные уникальны, Маргош, когда девушка нравится одному, ее касается другой, в которого в тот миг ментально вселяется первый. Они уверены что знают  о нас все, а потому мы не опасны… Глупо с их стороны, потому как я способен видеть больше… Значительно больше чем они способны предположить. Тебя касался ураг Херард, Маргош, и на твоей ауре допуск в его личные владения, чем я и воспользуюсь.

И я зависла секунд на тридцать. Дар речи вернулся когда Стужев свернул к темным деревянным воротам окованным черным железом на старинный средневековый манер.

–  Слушай, няшка!

–  Уймись, чудовище, –  оборвал начинающийся скандал Князь, – это не место для выяснения общеизвестной истины о моей подлой натуре.

Испуганно смотрю на ворота. Мелькнула мысль, что мы уже у темных. Ворота при нашем приближении медленно разъехались в стороны, открывая освещенную фонариками подъездную дорожку. И едва мы въехали, взору представился огромный величественный дом в три этажа.

–  Стужев, а где мы? –  почему-то шепотом спросила я.

–  В очень опасном для тебя месте, –  тоже шепотом ответил он.

И Князь был предельно серьезен. Мне стало совсем жутко. А он подъехал к дому, развернул машину и, открыв дверцу, приказал мне:

–  Заходи, я машину припаркую.

–  Не пойду я, –  прошипела испуганно.

И тут входная дверь распахнулась. С нарастающим ужасом я увидела скелет во фраке, который отступил, придерживая дверь, поклонился и произнес:

–  Доброго вечера, леди.

Я вжалась в сидение. А Князь издевательски пропел:

–  Не пугайся, не пугайся, детка, заходи в мою большую клетку. –  И уже нормальным голосом: –   Это мой дом, Маргош. И не забудь ответить Генри, его твое молчание оскорбляет. Все, вылезай уже.

Мне уже не было так страшно, но исключительно из природной вредности:

–  Не вылезу.

–  Марго!

– Князь!

Скелет почему-то тоже решил принять участие в разговоре и произнес:

–  Хозяин!  Леди!

–  Марго, вылезай!

–  Князь, не вылезу! –  проорала в ответ, а затем вежливо поздоровалась со скелетом во фраке: –  Генри, доброго вечера.

–  Доброго вечера, леди, –  мне даже поклонились. –  Входите, я не кусаюсь.

Свежо придание, да верится с  трудом…

– А ваш хозяин? –  ехидно поинтересовалась я.

И получила невозмутимый ответ:

–  В данный момент это мало вероятно, луна не в той фазе.

Я молча вылезла из машины, обошла скелет во фраке… а это действительно скелет был, и уставилась на Стужева. Тот  развел руками, мол  и такое бывает, и поехал ставить машину в гараж.

–  Прошу вас, –  радушно произнес скелет.

Пришлось войти в обитель отечественной фентезятины.

Обитель мне понравилась сразу –  мрачненько, стильненько, под японский минимализм все оформлено. Подошедший Стужев с налетом превосходства поинтересовался:

–  Ну как?

–  Здорово, –  разглядывая мини-ель в кадке, ответила я, –  чего я и ожидала в принципе.

– В смысле? –  не понял он.

–  Няшка ты анимешная, Стужев, –  я повернулась и пришел мой черед безразлично пожав плечами, саркастично заметить, –  вот и интерьер как в японском аниме, хоть и фасад в готическом.

– Ведьма ты, Маргош, –  прошипел Князь.

Я демонстративно прошлась по холлу, со скептическим видом рассмотрела рисунок на деревянной двери с бумажными перегородками.

–  Ну реально аниме, –  вынесла вердикт. –  Слушай, Стужев, а может ты какой-то Никамару там, или   Наруто Узумаки? –  обернулась, смерила взглядом его, и подумав, исправилась: –  Не, Князь, ты у нас скорее этот… яой манга, угу.

И я повторно окинула его понимающим взглядом.

–  Что? –  чуть скривившись, переспросил Стужев.

–  Реально, я даже не шучу –  смотри, ты герой универа, весь такой загадочный, опасный и няшка кавайная, а еще таинственный.  Типичный анимешка.  Что-то вроде «Ты мой любовный приз». –  Припомнила что герой там был все же на Стужева не похож. –  Не, –  задумалась снова,  – там гг брюнет, а ты у нас блондя… Так что  «Предостережение для школьного председателя», точно.  Так, а где тут комнатка для маленьких рыжих ведьмочек?

Стужевский скелетон вежливо поклонившись повел вглубь дома.  Я  нагло улыбаясь пошла за ним, Князь достал андроид… Я зашагала значительно быстрее.

****

Туалетная в стужевских хоромах была  на высоте –  я бы себе тоже такую комнатку для раздумий хотела. И все бы ничего, если бы от этих раздумий меня не отрывалы.

–  Марго! – послышалось за дверь.

–  Занято, –  нагло ответила я, моя руки.

– Дверь открой, ведьма.

–  Занято говорю, не мешай естественному процессу.

За дверью кто-то что-то разбил. Потом было тихо, затем я услышала:

–  Маргош, выйди сама, мне дверь ломать не хочется.

–  Стужев, тебе русским языком говорят –  занято. Терпи, ты ж мужик.

Взяв изящную ракушку с мыльной жемчужинкой я в пятый раз помыла руки. Интересно, вот откуда у него такое потрясающее мыло?

– То есть я мужик? –  донеслось все так же из-за двери.

–  Гипотетически, –  хамлю по полной.

За дверью стало тихо. Потом послышалось:

–  Марго, ты всегда такая?

–  Неа, –  я взяла еще одну ракушку, у этой был аромат фиалки с грейпфрутом, –  только когда в моей жизни появляются некоторые, которые чуть не окунули в болото, швырнули в речку, разрезали мои любимые джинсы и выставили полуголой перед в прямом и переносном смысле темными личностями, после устроили представление перед народом на остановке, и да – испортили мне вечер. Но знаешь, Князь, злит даже не это, а тот факт, что меня в очередной раз собираются использовать.

От злости швырнула ракушку в раковину, от чего мыльная бусинка отвалилась, подошла к двери , распахнула и глядя на Стужева, добавила:

–  Кстати, я не горю желанием отправляться к темным!

На этом мне столь же хамски ответили:

–  Кстати, мне плевать.

Нормально.

–  То есть я могу просто отказаться? –  невинно интересуюсь.

Стужев недобро прищурился и мрачно произнес:

– Можешь… А я, в свою очередь, могу отдать приказ на уничтожение фее-хранительнице. Помнишь такую?

Меня как водой окатили. Кто-кто а Князь может… И Георгий Денисович тоже может…

–  Яой глюченный! –  прошипела я, стараясь не расплакаться.

–  Кстати про яой, –  Стужев расположил перед моим носом свой андроид, на котором отображалась страничка из викпедии, – я прочел.

–  Я рада, –  зло смотрю на него.

–  Ты же помнишь про отсутствие тормозов? –  вот это было сказано зло и с угрозой.

Резко выдохнув, я мило поинтересовалась:

–  Будешь мстить трехлетнему ребенку?

– Детьми не интересуюсь, –  мрачно произнес Стужев, демонстративно переместив взгляд на мою значительно выросшую грудь.

Хууу, уже легче.

–  Мм, –  я снова стала язвительной, –  будешь доказывать, что ты мужик?

Князь снова взглянул мне в глаза, усмехнулся и, отойдя на шаг, произнес:

–  Пошли, Маргош, время.  А нас с тобой сегодня ждут великие дела.

****

Когда мы вернулись в холл, я на мгновение застыла от удивления –  скелет Генри ползал по парчовой золотой ткани с ножницами в руках. А еще тут обнаружилось приведение… с тюбиком клея!

– Уже заканчиваем, –  не оборачиваясь, сообщил Генри.

–  Все будет в лучшем виде, –  отчиталось приведение.

Я посмотрела на все это, решила, что призраки не повод визжать и спросила у Стужева:

–  А чего это они делают?

–  Платье, –  невозмутимо ответили мне и даже пояснили, – бальное.

В ужасе смотрю на Князя, а тот мне весело так:

–  Раздевайся, клеить на тебе будем, чтобы по фигуре легло.

Ужас становится паническим.

И тут призрак спросил:

–  А туфли?

И все трое посмотрели на меня.

–  Кроссовки обтянем парчей, –  внес предложение Генри.

Я не выдержала и просто заорала:

–  Стужев!

–  Марго, я тебе за пять минут другого платья не достану, наденешь что есть. Все, без истерик, раздевайся давай.

Раздеться я отказалась наотрез, в итоге мне приспустили майку, открывая плечи, а потом уже принялись клеить платье. И если скелетон был вполне себе тактичный, приведению никто не мешал проскальзывать сквозь меня в разных направлениях. Правда возмущаться было некому –  Стужев, передав меня в руки собственных подельников, вообще смылся. Вернулся к моменту, когда нечто на мне действительно отдаленно напоминало платье.

–  Ладно,  –  задумчиво оглядывая, произнес он, –  буду держать у себя пару нарядов для тебя, так на всякий случай, но помни –  никаких зубных щеток в моей ванной не оставлять.

–  Что?! –  у меня голос сел.

–  Давай сразу расставим все точки над «и», –  Князь поправил воротник изысканного камзола, –  мы с тобой вместе спим, это да, что касается совместного проживания –  сразу нет.

–  Что?!

Стужев весело подмигнул мне, и сказал скелетону:

–  Волосы просто распусти,  прокатит.

Генри занялся моими волосами.

–  Слушай, –  зло начала я.

–  Потом, Маргош, –  он извлек из кармана какой-то кулон,  открыл и это оказались часы, –  все, время поджимает. Генри, да оставь ты ее, все, пойдет, она у нас все равно не светскую даму изображать будет.

В этот миг призрак вылез из моей юбки и сообщил:

–  Имитация туфель готова, но если ее будут раздевать… Вряд ли темные ранее видели подобные панталоны.

–  Сойдет за пояс верности,- Князь махнул рукой, –  все, время.

Он схватил меня за руку и потащил за собой. В процессе принужденного передвижения невольно наступила на подол платья – платье угрожающе затрещало.

–  Маргош, –  Стужев остановился, подхватил на руки и легко понес вглубь дома, – ведьма должна быть не только ехидной, Марго, но и осторожной. А ты?  Чуть не порвала платье ручной работы, Марго.

–  Стужев, я тебя ненавижу, –  честно призналась фентезятине с гладким хвостиком на затылке.

–  От ненависти до любви, –  протянул он, –  вот так и влюбишься, а там я тебя подставлю, брошу  и ты инициируешься,  таким образом, у меня будет собственная ручная ведьма.

Я хмыкнула.

–  Ах да, Игнат, –  Стужев распахнул дверь ударом ноги.-  Про Демона забудь сразу, Марго.

–  А что так? –  интересуюсь исключительно из любопытства.

Князь внес меня в темное помещение, где источником света был странный зеленоватый камень, свисающий на веревочке с потолка в центре комнаты. Меня поставили на ноги прямо под ним, Стужев встал рядом, обнял и, склонившись, прошептал:

–  Видишь ли, Марго,  чем сильнее любовь и  неистовей страсть, тем больнее от разбитого сердца, а чем сильнее боль – тем могущественнее ведьма. Игнат, как бы ни был для тебя привлекателен, растоптать и твои чувства и твою гордость просто не сможет, слишком жалок в своем пресловутом благородстве. А вот я проделаю это без жалостей, без сожалений, быстро, болезненно и жестоко.

Нет, я бы вознегодовала, если бы не одно «но»:

–  Стужев, ты придурок. Прости, не обижайся, но факт.

На меня насмешливо смотрели.

–  С чего вообще мне в тебя влюбляться, Князь? Ты даже не в моем вкусе.

Усмехнувшись, парень протянул руку, поправил прядь моих волос, и, глядя мне в глаза, произнес:

–  Знаешь, Маргош, когда трогает парень, который совершенно не привлекает, от его прикосновений девушка дергается, а ты стоишь спокойно. Я тебе нравлюсь, Марго.

На какой-то момент я ему поверила. Даже нехорошо стало. Самой. Еще раз посмотрела на самодовольную кавайно-яойную рожу, прислушалась к  эмоциям… И отпустило. Сразу, даже дышать легче стало, а все потому, что:

–  Стужев, меня только что вовсю лапали скелет и призрак! И да, там я тоже стояла и не дергалась. Делай выводы, морда яойная.

На выводы у него времени не было –  из зеленоватого кристалла выполз зеленоватый дымок и начал обвивать нас по спирали. Виток, виток, еще виток… Смотрелось жутко, как когда в мультике про русалочку у Ариэль голос отбирали, я на всякий случай горло прочистила – голос был со мной.

–  Ведьма, – почему-то прошипел Стужев.

–  Фентезятина самоуверенная, –  тоже прошипела я.

–  Язва рыжая, –  Князь почему-то реально злой стал.

–   Наруто недоделанный, –  вот у меня причин для злости хоть отбавляй.

–  Я с тобой позже поговорю, – мрачно произнес Стужев.

И мы провалились куда-то.

*****

Свободное падение в феррари  –  это, как оказалось, были еще цветочки, а вот падение без привязки к чему-то оказалось страшным. Правда я не орала, почему-то вместо этого пробормотала только:

–  Захухрень какая-то.

–  Чего? – не понял Князь.

Пояснять не стала.

А потом  мы приземлились на тропинку, которая понесла нас меж облаков в ночном небе.  Ярко светила огромная сказочная луна, облачка были красивыми и пушистыми,   вдалеке пронесся дракон, летящий за всадником на крылатом коне. Дракон явно не в салочки играл, а еще он не менее явно очень любил шашлык, так как время от времени, выпускал струю огня в коня и всадника, но те умудрялись уворачиваться, а еще все пытались улететь.

–  Ой, –  прошептала я.

Дракон повернул голову, узрел нас и полетел за новым ужином!

И тут случилось следующее –  Князь плавно обошел меня, закрыв собой от огненно-чешуйчатого, и достал из кармана… часы. Из-за широкой стужевской спины мне не было видно что происходит, я разглядела только огонь, который полетел в нас… Завизжала… и умолкла, едва пламя угасло дойдя до Князя.

–  Марго, –  раздраженно произнес Стужев, –  расслабься, ты со мной.

–  Это-то и пугает, – прошипела я.

–  Ведьма ты! – прошипели в ответ.

Затем что-то полыхнуло снова… Когда дорожка вновь понесла нас прочь, я с удивлением увидела дракона, зависшего в воздухе с раззявленной пастью. Он так и висел, становясь все меньше по мере того, как дорожка уносила нас прочь по ночному небу, пока очередное облако не скрыло темный силуэт.

– И… чего он хотел? –  спросила, все глядя туда, где предположительно остался огнедышащий.

–  Поужинать, –  меланхолично отозвался Стужев.

–  Меня тошнит, – прошептала я.

–  Понимаю, я тоже такой рацион не одобряю, –  насмешливо сказал Князь. –  так, теперь инструктаж – ты помалкиваешь, ясно?

Помалкиваю.

–  Марго?

Продолжаю помалкивать.

–  Ты услышала? –  он стремительно развернулся.

Демонстративно провела по губам, словно застегивая невидимую молнию, и кивнула.

– Свежо предание, –  усмехнулся Стужев.

–  А ты вообще няшка неверующая, –  нагло продолжила я, исковеркав окончание крылатой фразы.

–  Марго, –  ледяным тоном начал Князь, –  прекращай использовать по отношению ко мне непонятные термины с компрометирующим подтекстом. Можешь называть меня Александром.

Я подумала и миролюбиво сказала:

–  Заметано, Санек.

В следующее мгновение я вдруг оказалась схвачена за шею и поднята до уровня взбешенного Стужевского лица.

– Александр! –  с нажимом произнес он.

– Сссволочь, –  с натугой выдала я, пытаясь освободиться.

Медленно отпустив, Князь с холодной яростью поинтересовался:

–  Марго, я не буду терпеть твоего хамства.

–  Стужев, –  я потерла освобожденную шею, –  я вынуждена терпеть угрозы, так что ты терпишь хамство!

Мрачный немигающий взгляд и вопрос:

–  Ты всегда такая?

Молча пожала плечами. Не рассказывать же  няшке, что я вообще скромная, застенчивая и неловкая, а в школе была заучкой с очками и туго переплетенной косой. Мне было тринадцать, когда девочки из класса начали задирать, особенно доставалась полноватой мне на уроках физры. А потом в нашу школу пришел новый тренер баскетбольной команды Георгий Денисович и, увидев однажды как меня опять доставать начали, вмешался. Потом он взял меня в женскую команду, начались тренировки, и как-то перестала я быть и застенчивой и неловкой. И мы всей командой его обожали, прислушивались к каждому слову. Особенно помню, он часто нам говорил: «Девочки, при падении с девятого этажа убивает страх, большинство падают уже мертвыми. Страх убивает, девчонки, именно страх».

Знала бы я тогда, что от этого человека услышу «Пойдешь, Ильева, не пойдешь, так понесу. Ты в квартире одна, родители на работе, соседям я глаза легко отведу, так что не в твоих интересах спорить со мной, Марго. Собирайся. Можешь родителям прощальную записку написать, я не против.».

–  Завязывай с оскорблениями, –  предупредил Стужев.

–  Кстати, а Георгий Денисович давно с вами? –  задумчиво поинтересовалась я.

–  Два года, – последовал ответ.

Опа!

–  А раньше кто был? –  интересно же. –  И почему тренер к вам перешел?

Князь спокойно ответил:

–  Раньше тоже был Мастер, но другой. Его убили. После совет предоставил нам другого Мастера, насколько я понял, он до этого был кем-то вроде твоего «дяди Жени».  С новым Мастером перед нами стали ставить задачи иного порядка и мы получили доступ к Терре. Так что да, тебе повезло, Маргош, ты в элите.

Дорожка начала уходить вниз, мы так же.

–  То есть Денисович раньше был на светлой стороне? –  осторожно спрашиваю

–  Скорее на бедной, Маргош, в смысле на государство работал.

О-па-ся.

Внезапно рука Стужева обвила мою талию, и почти сразу мы понеслись вниз с головокружительной скоростью, следуя по виткам своевольной тропинки. Ниже, ниже, ниже,  американским горкам такое и не снилось, а следом почва под ногами истаяла, и мы понеслись вниз без всякой опоры.

В Князя я вцепилась, едва начали падать, и когда он спрыгнул на землю, я почему-то вся на нем и оказалась.

– Марго, –  прошипел Стужев.

Молча потянула ногу, потрогала землю, только после этого открыла глаза и разжала руки, до того обвивавшие анимешную шею, соскользнула по Князю, встала на дорогу.

–  Мы живы? –  нервно интересуюсь, стараясь не смотреть на некоторых.

–  Не умеешь душить –  не берись, –  ответил няшка фентезийная и скомандовал: –  Пошли.

И повернулся в сторону непроницаемой каменной покрытой мхом стены!  Дорога вела в противоположную сторону, но Стужева такие мелочи не заботили. Легко подойдя, он прикоснулся к стене правой ладонью, закрыл глаза и что-то прошептал… Гнилой сероватый туман просочился сквозь его пальцы, окутал руку до локтя, а после я услышала страшное:

–  Кхрхашшш?

–  Эмар хакэа, – ответил Князь.

И стена перед нами осыпалась сероватой каменной крошкой, открывая арку прохода. Стужев  преспокойно шагнул вперед, я осталась стоять, потрясенно глядя на чистую дорогу, без следа той пыли, что только что осыпалась из стены.

–  Марго, –  поторопил Стужев.

Молча подошла к проходу… вошла, сделала еще два шага и обернулась –  с этой стороны стена выглядела воротами изображающими нестандартной формы череп и вот  сейчас этот череп поднимал челюсть, закрывая вход.

–  Добро пожаловать на территории темных, – патетично провозгласил Князь.

Он жутковато смотрелся в свете зеленоватых факелов, которые горели тусклым зеленым огнем. Страшно подумать как в таком освещении выгляжу я.

–  Маргош, ты мне сейчас так умертвие напоминаешь, – просветил меня Стужев, –  эдакий покойничек не первой свежести. Пошли, мы должны успеть к началу официальной части бала.

–  Зачем? –  спросила я, пытаясь вглядеться в виднеющийся впереди замок.

–  Чтобы некоторые  оставались занятыми, и тебе не пришлось отвлекать их, –  ответил  Князь и направился вперед.

Я обогнала его и злая устремилась вперед. Стужев настиг перед   длинной лестницей, что вела к входу, ухватил за плечо, развернул и повел под лестницу, как оказалось к узкой, едва приметной двери. Заметив мой удивленный взгляд, пояснил:

–  Маргош, такие как мы на Терре через парадные входы не заходят… пока.

Он отпустил меня, подошел к двери, негромко постучал. Дверца распахнулась в тот же миг, являя непроницаемо-черный проем, из которого донеслось:

–  Ахрака?

Стужев ответил на нормальном русском:

–  К урагу Херарду.

Из тьмы послышался тяжелый вздох и недовольное:

–  Опять он человечками увлекся… Госпожа недовольна будет.

Стою в ступоре.

– Мое дело маленькое, –  соврал Князь, – мне сказали, я привел. Проверяй ауру, на ней отпечаток урага.

–  Проверил уже, – прошипел наш незримый собеседник. –  Приказано было на это время привести?

–  Угу, –   странно, что Стужев в этот момент утратил свою величественную осанку и выглядел… как сутенер он выглядел!

–  Ууу, это пока госпожа на балу  гостями занята будет, он значит с человечкой твоей. Заводи, кто мы такие, чтобы господам указывать. Куда вести знаешь?

–  Указания получил, –  врал Князь легко и непринужденно.

–  Заводи. Но учти, выносить ее сам будешь.

На это Стужев не сказал ничего, ухватил меня за локоток и втянул во тьму. Я ощутила зловонное дыхание неведомого стража, после чего меня потащили дальше,  куда-то по неосвещенной лестнице вверх, оттуда по узкому, видимо для слуг, проходу.

Шли мы минут пять, после чего Князь замер, прислушиваясь, затем наклонился ко мне и прошептал:

–  Будешь стоять на стреме. Ураг появится не должен, но если появится, на глаза ему не показываешься, свиснешь мне и сразу уходишь сюда, здесь только прислуга ходит, но сейчас они все заняты на балу и на кухне.  Ты меня поняла?

Я кивнула, хотя сомневаюсь, что он в темноте увидел. Но он увидел, потрепал по щечке и сказал:

–  Умница, Маргош. Все, работаем.

Он потянулся, открыл дверцу, чтобы пройти через которую мне согнуться пришлось, и вышли мы… в гостевой, видимо.

–  Двери, –  скомандовал Князь, –  сам подошел к внушительным черным створкам, приоткрыл одну, выглянул сквозь щель.-   Иди сюда. Встань вот так, и держи под контролем коридор. Едва увидишь урага  –  свист мне и топаешь в дверь для прислуги, ее я оставляю открытой.

И меня  попросту поставили на ответственный пост, а сам Стужев стремительно удалился по направлению к двери на противоположном конце помещения. А я… я…

–  А если кто-то другой? –  громко прошептала.

Князь стремительно обернулся, прижал палец к губам, я рот прикрыла. Укоризненно покачав головой, он все же ответил, но так, что я едва услышала:

–  Его личные покои, никто другой не войдет.

И Стужев исчез за дверью, которую оставил приоткрытой. А я осталась стоять на стреме, с ужасом вспомнив, что совершенно не умею свистеть!  Вообще не умею!  Никак!

Первые минут пять меня от этой мысли просто трясло, потом трясло от ситуации, потом от злости на няшку анимешную втянувшую меня во все это. Была еще мысль поучиться свистеть, но сомневаюсь, что Стужев такую инициативу одобрил бы, да и фальшстарт  его не обрадует. А потому я продолжала стоять и через маленькую щелочку контролировать широкий освещенный факелами и совершенно пустой коридор, с картинами по стенам. Картины оказались жуткими – все в золоченных рамах, все с изображениями на черном фоне, а сами картины изображали убийства… человеческие. И везде темные убивали людей… способов я насчитала шесть, остальные картины мне просто не были видны. Еще очень хотелось рассмотреть покои урага, но я находилась на посту, а потому от коридора не отрывала взгляда. Пугало еще и то, что от Князя не доносилось ни звука… Умер он там, что ли?!

Не знаю, сколько времени это продолжалось. Где-то внизу заиграла веселая музыка, был слышен смех, звон бокалов тоже расслышала, а в коридоре все так же было пусто. А потом я увидела их –  двое, что пришли не оттуда, откуда по идее ожидался ураг –  не зря же меня Стужев поставил бдеть за данной частью коридора.   Так вот двое –  шли они беззвучно, а потому и появились неожиданно. То есть я смотрю в щелку, ее вдруг заслонила сначала одна спина, потом вторая.

Людьми эти два субъекта не были, приглашенными явно тоже –  оба держали длинные шпаги на изготовке, хотя это оружие странно было бы и шпагой назвать, неправильное было в нем что-то. А еще у обоих были закрыты лица.

–  Ушшшг? –  едва слышно спросил первый.

–  Апшшгр, –  ответил шепотом второй.

Они прошли вперед, встали возле стен,  а потом… я едва не заорала, глядя как оба неизвестных спиной  втекли в стены! И главное, когда в стены входили, оружие держали на изготовку, то есть это не стражи точно!  И вот вопрос –  кого они тут ждут!  Точно же что урага… как его там!

Очень пожалела, что не умею свистеть! Стужева бы сюда, чтобы разобрался! Но и привлекать внимание этих странных типов было чревато!  И я замерла, раздираемая чувством противоречия, а еще страшно стало очень, а еще…

Гулкий звук уверенных быстрых шагов заставил мое сердце замереть. Я и дыхание задержала!  А все потому, что в коридоре показался тот самый темный, который ураг!  И он шел, задумчивый и сосредоточенный и явно совсем не ждал нападения!

У меня вдруг возникло ощущение замедленной съемки!  Вот ураг идет, направляясь к своим покоям, вот он проходит место, где засели враги коммунизма, вот две темные личности бесшумно выплывают из-за стены… Мои собственные движения показались мне невероятно быстрыми –  метнуться к столику у стены, до него был всего шаг, схватить серебряный бокал, открыть дверь и запустить пустую тару в ближайшего нападающего…  А дальше вновь как в замедленном кино –  ураг стремительно оборачивается, перехватывает запястье дальнего от меня нападающего, выворачивает, вынуждая уронить оружие, рывок… и темная личность остается без руки. В этот миг атакует второй, у которого после встречи с бокалом на лбу проступила кровь… зеленая почему-то, но ураг быстрее –  стремительный удар, и прежде чем отлетевший к стене странный, сполз по ней, темный нанес второй удар, переместившись словно тенью…

А затем ураг вскинул голову и посмотрел прямо на меня!

Новоиспеченная ведьма не придумала ничего лучше, чем закрыть дверь. А после,  оглядевшись и заметив подсвечник, засунуть его между ручками этой самой двери, блокируя для некоторых вход на личную территорию.

И только после этого я закричала:

–  Свищу!

Дверь заметно дернули –  подсвечник устоял.

–  Да свищу же я! –  заорала во все горло.

Из противоположного помещения как ошпаренный выскочил Стужев. Как ошпаренный, но довольный –  в руках какой-то свиток.

Дверь за моей спиной дернули повторно!  Князь мгновенно оценил обстановку, бросил на меня очень благожелательный взгляд и стремительно указал на дверь  входа прислуги. Я метнулась туда, Стужев за мной, после чего дверь  была закрыта и мы бросились бежать. Шагов через двадцать, позади раздался грохот, а потом весь дворец сотряс рык:

–  Грашшар!

Стужев вырвался вперед, ухватил меня за руку и мы помчались раза в три быстрее.

Задыхаясь, я все же спросила:

–  Чего он орал?

–  Стража, –  перевел Князь, сбегая по ступеням на немыслимой скорости.

Внизу я споткнулась, но удержал, и мы побежали дальше в абсолютной мгле. Распахнув дверь, выбежали во двор, а после Стужев схватил, перебросил через плечо, и помчался значительно быстрее, чем мог бы бежать даже олимпийский чемпион!  Мне же была предоставлена возможность увидеть, как весь замок вспыхивает огнем факелов, как  раскрываются огромные крылья огненного дракона, как  из центрального входа выбегает ураг… все никак не вспомню его имени… а потом передо мной возникла та же замшелая каменная стена и я поняла, что мы выбрались с территорий темных.

Однако бежать  не перестали. Князь несся еще минут пятнадцать, и лишь после меня, у которой от тряски уже болел живот, поставили на ноги и вскинули руку. Я проследила за ладонью Стужева и увидела, как на нее струйкой спускается тонкий зеленоватый дымок. Дымок обвил руку,  спустился ниже и вскоре спиралью обвил нас,  дышащих с трудом, а я так еще и постанывая. В следующее мгновение нас  вдруг потянуло вверх…

Быстрее, быстрее, еще быстрее, так что ветер свистел в ушах. Я схватилась за Князя, тот крепко обхватил свободной рукой меня, и теперь мы мчались как супермены, правда исключительно вверх.

Я продрогла насквозь, просто трясло от холода, а мы все мчались, мчались и мчались. Мои руки ослабели совершенно, и если бы не рука Стужева, сомневаюсь, что получилось бы удержаться. Но он держал крепко и уверенно,  а еще казался совершенно спокойным.

А потом полет прекратился. Глаза я закрыла сразу, как взлетели –  они слезиться начали, и вот сейчас открывать стало страшно.

–  Стоять можешь? –  прозвучало сверху, и на мою спину легла вторая князевская ладонь.

– Не знаю, –  зубы дрожали, ответила я с трудом.

–  Ох, Ильева, –  прошипел Стужев, подхватывая на руки.

Замерзла я жутко. Меня просто трясло, зуб на зуб не попадал, и такое ощущение, что из меня самой холод выходит.

Приоткрыв глаза, увидела как меня пронесли через полдома, потом внесли в спальню, положили на кровать и Князь тут же укрыл одеялом. Сам, раздеваясь на ходу, ушел в помещение за стеклянной раздвижной дверью,   вскоре оттуда послышался шум воды, а полуголый няшка вернулся ко мне.

– Дрожишь? –  насмешливо поинтересовался он, подойдя. –  Раздевайся, Маргош.

–  Чтттттто? –  такое ощущение, что мне только холоднее становится.

–  Раздевайся, –  с самой похабной ухмылочкой повторил Стужев, –  у нас с тобой будет интим… в джакузи.

Вошел Генри. Один взгляд Князя и Генри тут же вышел.  Осталась я и парень без тормозов.

–  Ссслушшай, Стттттужев… –   начала я.

–  Ладно, раздену сам, –   весело отозвался Князь, медленно склоняясь над замотанной в одеяло мной.

Я заорала, попыталась вырваться… Меня перехватили и начали разматывать. В процессе  были предприняты следующие действия –  пятка в живот, локоть туда же, классика в виде пощечины и  истерика на тему:  «Сволочь, только посмей!».   Сволочь, сопровождая все гомерическим хохотом,  лишил меня одеяла, шедевра компании хендмей энд клей продакшн, кроссовок, носков, шорт, майки и даже бюстгальтера, после чего совершенно невредимый после моих попыток к сопротивлению, перекинул через плечо и уволок в ванную. Орущая и визжащая я была бережно помещена в теплую воду  с пышной пенной шапкой. И орать перестала.

–  Маргош, ты нечто, –  посмеиваясь, произнес Князь, нагнулся, чмокнул в кончик носа, развернулся и вышел.

Я осталась сидеть в пене и вытирать слезы, которые таки были.

– Сволочь! –  заорала ему вслед.

–  Мне вернуться? –  послышалось насмешливое из спальни.

–  Нет! –  поспешно ответила я.

Стужев  расхохотался. Было ощущение, что от его хохота трясутся стекла в ванной. И когда Князь, посмеиваясь, ушел вообще из спальни, я уже была готова вылезти и придушить няшку, даром что анимешный.

Согрелась я почти сразу –  вода была теплой, пузырьки, поднимающиеся со дна, приятными, струи воды массирующими кожу, от чего все тело охватывала расслабленность. Откинувшись на спинку, осмотрела ванную. Красиво –   белые стены, расписанные под японский стиль веточками сакуры,  большое зеркало во всю стену напротив меня, меня же и отражало,  и 3D пол, изображающий пруд с кувшинками столь достоверно, что казалось, станешь на него и  тут же нога провалится под воду и ощутит гладкие камешки устилающие дно.

Осторожный стук в двери и следом:

–  Леди Маргарита, я могу войти?

В зеркале отчетливо было видно, что у меня в поле зрения оставались только плечи, все остальное пена скрывала, и потому я устало сказала:

–  Входите, Генри.

Скелет величественно вступил на территорию ванной, держа в костлявых пальцах поднос с бокалом глинтвейна. Сквозь граненое стекло были видны кусочки яблока, апельсиновой цедры, залитые темно-красным вином, а в воздухе тут же принялся витать запах корицы.

–  Вам нужно согреться, –  сказал Генри, располагая бокал на обнаружившейся в джакузи подставке.

–  Спасибо,  правда, я уже и так согрелась.

–  Несколько глотков совсем не помешают, –  заверил череп,  и сквозь глазницы я отчетливо увидела проходящий при движении челюсти свет.

Бедный, бедный Йорик.

–  Не буду мешать, –  Генри чуть склонил голову и покинул меня, унося поднос.

Кто бы знал вчера, чем закончится день сегодня! Да и чем начнется. Взяв бокал  обеими руками, я отсалютовала собственному изображению, и выпила половину сходу. Вино было чуть горячеватым, я обычно чай такой температуры люблю, но как оказалось, глинтвейн товарищ скелет готовил вкусненький. Еще пару глотков сделала по инерции, потом выловила зубами кусочек яблока… В итоге допила все, закусила еще одним яблочным кубиком, и вернув бокал на подставку,  откинулась на спинку.  Мне было тепло, а теперь еще и хорошо, и вообще чувство расслабленности охватило.  И отступил ужас  от пережитого, и тревога, и стало так замечательно, легко и потрясающе… А еще пузырьки эти…

И закрыв глаза, я просто расслабилась.

–  Маргош, –  голос Стужева казалось донесся откуда-то из далека, –  спать в ванной опасно, Маргоша, существует опасность утопления.

–  Ммм… угу, –  невразумительно ответила я.

–  Маргарита-а-а… –  протянули совсем рядом, но мне было все равно.

И как-то совсем не было сил возразить против широкой ладони скользнувшей по плечу, руке… мягко перебазировавшейся на грудь, после чего  принявшейся последнюю поглаживать!

–  Стужев, ты охренел?! –   я распахнула глаза.

– Что-то не так?  –  нагло поинтересовался он, убирая руку… и перемещая ее на вторую грудь.

– Стужев! –  заорала я, и, пытаясь прекратить беспредел вцепилась в его руку обеими своими, пытаясь убрать похабную няшкину конечность. –  Ты кобель, Стужев!

Руку Князь убрал. И теперь я сидела, прикрывая грудь и гневно глядя на него, а он вдруг выдал:

–  Маргош, а ты меня заводишь, оказывается.

Его взгляд скользнул по линии подбородка, опустился ниже и слегка охрипшим голосом Стужев продолжил:

– Надо же, не ожидал…

Он поднял взгляд, посмотрел в мои глаза и совсем хрипло выдохнул:

– Прости, детка, ты влипла.

–  Что?  – вмиг осипшим голосом переспросила я.

Князь медленно поднялся  с бортика ванной. На его губах играла хитрая, лукавая и очень пошлая ухмылка. А потом Стужев неторопливо потянулся к застежке на брюках, и это при том, что не отрывал от меня взгляда… очень выразительного взгляда.

–  Слушай ты, яой отечественный, не смей, понял! –  прошипела я.

Змейка была плавно расстегнута. Пуговка следом за ней.

–  Стужев, я тебя кастрирую, понял?! –  срываюсь на визг.

Весело подмигнув, Князь стянул с себя штаны вместе с бельем. Моему взгляду представилось поле деятельности собственно для кастрации! И это поле деятельности находилось отнюдь не в спящем состоянии.

–  Стужев! –  заорала я. А потом  еще громче: –  Генри!

Князь удивленно вскинул бровь, а скелетон заявился в тот же миг, и стоя в дверях, вежливо осведомился:

–  Что-то еще, леди Маргарита?

–  Ага, –   я отплыла подальше от края, где стоял голый Стужев, –  вынесите вот это, пожалуйста, я интим не заказывала.

Скелет повернул голову и посмотрел на Князя. Глаз у Генри не было, но вот то, что он уставился ниже пояса Стужева я точно видела, впрочем, у дворецкого хватило выдержки безучастно вопросить:

– Лорд Александр, вызвать для леди такси?

Очаровательно просто! Скелеты тут таксистам звонят!

–  Нет, Генри, спасибо, –  ровным тоном ответил Князь,- леди остается до утра, а вот утром такси потребуется.

– Ужин уже подавать? –  последовал очередной вопрос дворецкого.

–  Нет, рано, –  все так же спокойно отозвался Стужев, –  сначала я займусь десертом.  Вы свободны, Генри.

Скелет поклонился Князю, затем мне,  и развернулся, чтобы нас покинуть.

–  Генри, –  заорала я, –  Генри, не оставляйте меня с этим, у него же тормозов нету!

Но ответом мне была молчаливо удалившаяся спина дворецкого.

Стужев, няшка яойная, улыбнулся еще похабнее и, двинувшись к джакузи, произнес:

–  Я тебя так хочу.

Невольно посмотрела на его пространство ниже пояса –  да, меня очень хотели!  И я завопила на весь  дом:

–  Приведение!

–  Аа, –  протянул Князь,  – это мы с аниме на нормальный фольклор перешли? Одна проблемка, Маргош, – он  залез в воду, –  я не бестелесен.

И он развалился в джакузи,  раскинув руки по бортикам, и покачивая полусогнутой ногой, а именно коленом, которое одно и оставалось над водой, и уже с шапочкой пены. И все это проделал продолжая неотрывно смотреть на меня, а еще и улыбаться похабно-многозначительной улыбочкой.

–  Стужев, ты ведь не будешь ничего делать, да? –  нервно спросила я, оглядываясь в поисках полотенца.

Полотенец не было.

– Маргош, –  промурлыкала гадина белобрысая, –  ты не путай –  в спальне я не возбудился, в отличие от настоящего момента.  Так что даже не надейся улизнуть, малыш, у нас с тобой все будет. Причем сейчас. –   Он весело подмигнул и продолжил: –  Нет, я ничего не планировал, устал жутко,  да и день выдался не простой, чего уж скрывать, сам от себя такой реакции не ожидал.

От такой наглости я просто выдохнула:

– Ты не няшка, Стужев, ты кобелина озабоченная!

–  О да, детка, –  он чуть подался вперед, –  мне нравится, когда партнерша использует грязные словечки в постели… это возбуждает.

–  Мы в джакузи, –  напомнила я, приподнимаясь и решив валить отсюда без полотенца –  плевать мне уже на приличия.

–  Возбуждает не меньше, –  парировал аниматор глюченный.  Затем Стужев задал провокационный вопрос: –  Маргош, а знаешь, что еще безумно возбуждает?

Я замерла, в положении пол тела над водой, одна рука грудь прикрывает, вторая на бортике ванной, так как иначе есть вариант поскользнуться.

–  Что? –  почему-то спросила я.

Улыбка Князя стала какой-то хищной и он хрипло прошептал:

–  Сопротивление, Маргош.

Мысль   первая –  вскочить, свалить до двери, промчаться в спальню?  Догонит. Вторая – утопить гада? Такое не тонет, такое всегда всплывает.  Третья –  совершить благое дело убить падлу блондинистую?  Не хочу брать грех на душу из-за всякой анимешной мрази.
И я села обратно в воду с размаху. Брызги по всей джакузи, кусь пены медленно сполз со лба Князя на его же нос… И смотрелось оно там так органично.

–  Стужев, – нервно начала я, –  ты же не дурак, Стужев.

–  Я даже умный, –  нагло подтвердил он. –  Мне нужен был доступ в замок урага Херарда, –  надо же, няшка, а имя запомнил, –  и я подсунул любителю развлечений с человечками тебя –  в крайне очаровательном виде. И да –  самолично бросил тебя в молочную реку. И заметь –  я все рассчитал совершенно верно.

Козлина фентезийная, теперь ясно, зачем он мне джинсы изрезал!

– Ладно, Стужев, –  стараюсь не шипеть, –  ты не дурак, это я уже поняла. И как умный человек, ты же понимаешь –  если у нас все сейчас будет, я после такого в тебя уже не влюблюсь никогда!

– Да брось, – нахально ответил он, –  в современном мире секс это даже не повод для знакомства.

–  А я старомодная девушка! –  вопль на всю ванную. –  И  я после такого точно не влюблюсь!

Усмешка, очередное подмигивание и веселое:

– Ну, всегда остается стокгольмский синдром, детка.

Аниме бракованное!

–  Стужев!

–  Мм? –  и ухмылка такая… странная.

И не отрывая взгляда от моих перепуганных глаз, Князь,  склонив голову к правому плечу, проникновенно поинтересовался:

–  Что, Маргош, в первый раз страшно?

Я замерла. В горле пересохло, нервно сглотнув, испуганно смотрю на Стужева. Тот улыбнулся, уже не так похабно, подмигнул и продолжил:

– Ладно, расслабься,  детьми не интересуюсь.

Внезапно поняла, что даже не дышала и резко выдохнула, чувствуя, как закружилась голова.

–  Нет, –  продолжил разглагольствовать Стужев, –  если бы у тебя был хоть какой-то опыт тогда да, развлеклись бы, а так – трудись,  лишай тебя невинности, пачкайся, потом еще и утешать придется…  нет, мне лениво. Сомнительное удовольствие эти девственницы, скажу я тебе.

Еще один полный облегчения выдох. Я перевела дыхание, успокаиваясь, и просто уточнила:

–  То есть ты меня трогать не собираешься?

–  Кто тебе такую глупость сказал? –   Стужев усмехнулся. –  Собираюсь, и еще как. Думаю, ты даже поживешь у меня пару недель. Знаешь, все же завести меня в состоянии, когда я пару дней не спал и устал дико –  дорогого стоит. Так что отложим с твоей невинностью до утра, а там, с новыми силами, и приступим к планомерной и регулярной половой жизни.

И все это на полном серьезе.

–  Козел ты, Стужев! –  не сдержалась я.

–  Детка, я только успокаиваться начал,  или ты не хочешь откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Мм, мне начинает нравиться эта идея.

И уголки губ дернулись, но смех Князь все же сдержал. Поздно, я все увидела.

–  Лучше утром, дорогой, –  нежно  промурлыкала я.

–  Как скажешь, сладкая, –  в тон мне ответил Стужев.

–  До завтра? –  я начала подниматься.

–  Уже за полночь, так что до сегодня, –  не отрывая от меня предвкушающего взгляда, произнес он.

– До рассвета, –  попрощалась я, надеясь, что пены на мне много, а трусики, кстати, не стринги –  я успела переодеться дома.

–  До рассвета, детка. Ты кстати в моей спальне спишь, –  провожая меня взглядом, добавил Князь.

Полотенце оказалось в спальне!  Их там даже было несколько, сложенных стопочкой. Схватив первое, стремительно закуталась, затем повернулась к ванной –  оттуда доносился веселый мотивчик, насвистываемый фентезятиной белобрысой.

–  Маргош, –  прекратив насвистывать, крикнул Стужев, – забыл спросить:  Ураг тебя видел?

Я вернулась, встала в дверном проеме и, прислонившись спиной, нагло ответила:

–  Ага.

Стужев напрягся и переспросил:

–  Уверена?

–  Абсолютно, –  я даже кивнула, –  видишь ли у нас было совместное действо по спасению урарговой жизни. Миссия завершилась успешно.

На лице Князя не осталось ни ухмылочки ни даже тени веселья. Напряженный как струна, побледневший и злой, он хрипло приказал:

– Повтори.

–  Повторяю, –  тоном автоответчика, –   на урарга готовилось покушение.  Я смогла его предупредить, урарг остался жив. Жду овации.

Оваций не было, был нервный вопрос:

–  Ильева, ты шутишь?

–  Нет, Санек, –  я нагло улыбнулась, – мы сегодня без шуток. Ты без шуток намекал на интим, я без шуток рассказываю о случившемся, у нас с тобой все по-взрослому, яой недоделанный!

Стужевская щека дернулась, взгляд стал нехорошим, желваки ходуном заходили.

А потом Князь гаркнул:

–  Генри!

Скелет возник на пороге ванной в тот же миг.

–  Ужин, –  последовал краткий приказ.

Дворецкий исчез, Князь прыжком преодолел бортик джакузи, стремительно прошел мимом меня… и оно само сорвалось:

–  Яойка, ты еще и эксбиционист, –  задумчиво произнесла я.

Медленно развернувшись, Стужев язвительно поправил:

–  Нудист, Маргош.

–  Нудный эксбиционист, – исправилась я, с самой очаровательной улыбкой, глядя на Князя.

Тот взял полотенце и не отрывая взгляда от меня, медленно вытерся. Затем  влажное полотенце было отброшено на пол, и взяв другое, Стужев, наконец, прикрыл наготу. После весело подмигнул мне и поинтересовался:

–  Как тебе идея поужинать обнаженной?

– Не впечатляет, –  совершенно спокойно ответила я.

–  А зря-а-а, – протянула няшка яойная.

Я подумала, подумала и честно сказала:

–  Сань, – от моего обращения скривился сразу, но перебивать не стал, – вот представь себе секретаршу нашего ректора, как она тебе?

Высокая сухопарая блондинка шестидесяти лет была одиозной фигурой нашего универа – очки в роговой оправе, незабвенный аромат  «Красная Москва»,  одежда в стиле пантера перестройки  и  визгливый голос к ней прилагались.

–  Ну, –  еще не понимая о чем я, произнес  Стужев.

–  Просто представь себе ее голой  и скажи – аппетит  остался?

Криво усмехнувшись, Князь кивнул и проявил догадливость:

–  В общем, ты не ужинаешь?

–  Бинго! – торжественно воскликнула я.

Усмехнулся снова, покачал головой и неожиданно спокойно произнес:

–  Ясно, ложись спать, Маргош, в шкафу можешь выбрать одну из моих маек, а я пошел, я голоден.

И он развернулся, чтобы уйти, но оставался один момент:

–  Стужев, – он обернулся на пороге,  и я сообщила: –  как бы  я в своей постели предпочитаю спать!

Устало покачав головой, Алекс таким же уставшим голосом произнес:

–  Маргош, четыре утра, Марго. Если так хочешь  –  сваливай домой, Генри такси вызовет, просто лично я подумал, что ты не захочешь в такое время перед матерью оправдываться, но если ты настаиваешь…

И он просто ушел.

Я просто собрала свои вещи, оделась, волосы подсушила оставшимися двумя полотенцами, нашла рюкзак, достала телефон и уже набирала номер Кати, когда сзади раздалось:

–  Марго, ложись спать, клянусь не приставать к тебе  ни в остаток ночи, ни на рассвете, ни даже ранним утром.

–  Чем клянешься? –  не оборачиваясь, но сбрасывая вызов, поинтересовалась я.

–  Чем-то несущественным, – нагло ответил Стужев, –  что не жалко. Спать ложись, я в другой комнате лягу.

Я развернулась, уткнулась носом в темно-синий банный халат Князя и внесла предложение:

–  Давай в другой комнате лягу я.

Синие глаза Стужева смотрели с насмешкой, ироничная улыбка играла на губах,  когда он ответил:

– Спать, чудовище рыжее.

После чего отобрал у меня рюкзак, телефон и ушел, плотно прикрыв дверь за собой.

****

Начинаю понимать выражение «Что б я так жил!».  Во-первых, кровать у Стужева оказалась невероятная, хочу такую же, во-вторых, стоило проснуться, как шторы сами одернулись, Генри принес кофе, а плазма, включившись после голосовой команды дворецкого, начала день с позитивной подборки про обаятельных котят.

–  Генри, а Саня уже проснулся? –  устроившись с кофе, поинтересовалась я.

Скелет, которому солнечный свет  оказался не помехой, сдержанно ответил:

–  Хозяин покинул дом на рассвете,  но прибудет вовремя, чтобы отвести вас в академию.

–  Универ, – автоматически поправила я, теряя всяческий аппетит к кофе.

– В ваше учебное заведение, –  пошел на компромисс скелет во фраке.

Переставив кофе на тумбочку, я встала, в очередной раз подумала, что синяя стужевская майка мне очень к лицу,  и спросила у дворецкого:

–  А мои вещи?

Скелет молча указал на край кровати, где сиротливо обретался мой рюкзак вместе с телефоном.

*****

Из Княжеских палат я смылась, несмотря на все просьбы Генри  дождаться Стужева. Дожидаться не было никакого настроения. Время на часах сообщало, что сейчас восемь утра, движение на улице вещало о начале рабочего дня, а такси приехало сразу, как я прочла на воротах стужевский адрес и назвала его оператору.

А дома меня ждала неприятная неожиданность!

Стоило открыть дверь, как услышала надрывное:

–  Рита!

Мама выбежала в прихожую и теперь возмущенно смотрела на меня, полными слез глазами. Следом за ней появился отец, поседевший, чуть ссутулившийся и судя по всему не спавший всю ночь.

–  Пппривет, – пробормотала я, снимая кроссы, –  а вы чего не на работе?

Мама, поправив растрепанные волосы, как делала всегда, когда нервничала, всхлипнула и попросила:

–  Входящие посмотри.

Я молча достала телефон, включила –  входящий был только один и то, номер незнакомый. Так же молча протянула телефон маме… Трубку взял отец, быстро просмотрел, побелел, показал маме. Мама просто в шоке смотрела на монитор андроида, потом так же изумленно на меня, чтобы выдохнуть:

–  Мы звонили тебе… Всю ночь практически! – она сорвалась на крик.

Отец, поправив несвежую рубашку, видимо он со вчера так и не переоделся, хрипло добавил:

–  Вечером позвонила Катя, спросила, как ты добралась и почему не отвечаешь… –  папа отвел глаза.

За него мама сказала:

–  Мы знали, что ты сидишь с Ромкой, когда Катя в ночную смену работает, – мама тоже глаза отвела.

Нормальненько!

И тут папа добавил:

–  Потом звонил Евгений Александрович, интересовался, доехала ли ты домой, и когда мы сказали что нет, он приехал.

Мама выдохнула и, глядя на меня,  едва слышно спросила:

–  Риточка, что происходит? – я не успела ответить, как она продолжила: – Ты волосы перекрасила!  В доме разгром! В твоей комнате выломана дверца у шкафа, а Евгений сказал, что в квартире утром ты была не одна! Рита!

Судя по тому, что у мамы задрожал подбородок, сейчас будет истерика. Я ее последний раз такой видела, когда отец из дома уходил. Еще раз глянула на папу –  бледный папа смотрел на меня, не скрывая готовности порвать всех и вся, кто меня обидел, мама едва сдерживалась. Устало вздохнув я четко отбарабанила:

–  Не пила, не кололась, в групповых извращениях не участвовала, в не групповых тоже. Меня никто не насиловал, ни к чему не принуждал, ночевала у друга, он спал в другой комнате.  А вчера утром да, был Игнат. Он есть хотел, я отказывалась готовить ему завтрак, в результате он мне волосы покрасил, я ему голову побрила, мы с ним квиты. Потом Игнат пожарил мясо и меня заодно накормил. На этом все.

Мама молча привалилась к стенке и начала по ней медленно сползать, а папа  чуть хрипло сказал:

–  Евгений Александрович интересовался, что у двери делает мой ботинок с иголками и стеклом.

Вспомнила, что утром пыталась отвадить отечественную фентезятину с помощью рунетовской магии –  не сработало.

–  Это я Игнату мстила за испорченные волосы, –  почти правда же.

Родители переглянулись, мама, поднявшись, спросила:

–  А ночевала ты у… Игната?

–  Нет, –   все так же честно призналась я, –  у друга яойщика.

Мама удивленно на меня посмотрела, отец побледнел, он аниме не смотрел и был не в теме, в отличие от мамы, которая и спросила:

–  И… что вы делали?

–  Платье в стиле хендмей, я у него была моделью, –  смотрю четко в глаза,  говорю совершенно спокойно.

–  Яойщик? – переспросил отец.

–  В смысле голубой, – объяснила мама, и уже мне: –  Ритулечка, а может ты себе нормальную подругу заведешь? Девушку, в смысле.

–  Они не такие талантливые, –  несу абсурд, но родителей видимо впечатляет.

–  Ну да, согласна, – мама обожала Элтона Джона, – но, Рита, ты должна была сказать, где будешь.

И вот тогда не скрывая обиды, я честно ответила:

–  Вы никогда не интересовались, где и с кем я ночую, –  горечь скрыть не удалось, и слезы в глазах явно заблестели.

Папа опустил голову и тихо сказал:

–  Прости.

–  Мы просто знали, –  тоже едва слышно, произнесла мама.

–  Нужно было мне сказать, – я с трудом сдерживала слезы, –  может тогда я не чувствовала бы себя никому не нужной.

Не дожидаясь их реакции на мои слова, просто ушла в комнату, глядя исключительно под ноги. А там, подключив мп3 к колонкам и врубив на всю громкость Домино от Rammstein, начала собираться в универ. Громкая музыка била по ушам, комната время от времени становилась смазанной, но вытирание слез помогало восстановить четкость изображения.

Натянув джинсы от мавок, я встала перед зеркалом. Что сказать – молочная река кисельные берега сделала свое дело, теперь я была очень похожа на анимешную няшку. Вид несколько портили красные глаза и припухший нос, но это мелочи, факт в другом – мне требовалась новая одежда, в часности белье, так как лиф жал неимоверно,  и  радовало, что носила я джинсы свободного кроя, которые теперь уже не висели, но смотрелись прилично.  А главное прикрывали мои нижние девяносто, но вот с бюстом посложнее. Свободных маек у меня практически не было, вчерашняя с разрезами для универа не годилась. Глянула на рюкзак в котором коварно утащила синюю стужевскую майку… Ну, он мне сам ее дал.

******

К началу лекции по Правоведению я появилась вовремя,  аккурат за пять минут до начала занятия. –  Всем привет, –  сказала на входе в аудиторию, и ни на кого не глядя, потопала к  своему привычному месту во втором ряду.

Села, вытряхнула из рюкзака ручку, конспект, внушительный учебник, отключила телефон, открыла книгу и начала безразлично пролистывать заданный на дом материал. Как-то запоздало до меня начало доходить, что в аудитории подозрительно тихо и вообще мне никто на приветствие не ответил.

С некоторой настороженностью прислушалась к окружающей тишине, вскинула голову, посмотрела на Колю Сваченко, тот почему-то посмотрел на окно. Оттуда и донеслось:

–  Маргош, вот так вот демонстративно не замечать меня, это уже хамство.

Я даже смотреть не стала, сходу узнав голос Князя.  Просто молча вернулась к чтению учебника, сделав вид что меня тут вообще не присутствовало. Не то чтобы действительно хамство, но один момент мне не понравился – родители звонили всю ночь, почему на телефоне не высветилось ни единого пропущенного вызова?  А все очень просто – их стерли. Вопрос в том кто?  Ну вот точно не Генри.

–  Маргарита, –  Князь, не удовлетворившийся моим молчаливым игнором,  подошел, встал за спиной, наклонился, упираясь обеими руками в стол и заключая меня в шалашик из собственного тела, –  мне так нравится видеть на тебе эту маечку…

–  Стужев, –  я сжала руки в кулаки, просто чтобы сдержаться и не устраивать сцен при одногруппниках, хватило вчерашнего электората на остановке, – пожалуйста, давай ты сейчас просто уйдешь. Вот просто возьмешь и уйдешь, пожалуйста. Если ты так сильно хочешь, мы потом поговорим. Сейчас просто уйди… пожалуйста.

Руки Князя исчезли с моего поля зрения, но я зря надеялась на наличие у отечественной фентезятины хоть какой-то совести. В следующее мгновение мой стул взяли за спинку, развернули,  а великий Александр Стужев в белоснежных брюках и темно-синей майке, под цвет глаз, присел на корточки, взял за подбородок, не позволяя вырваться, вгляделся в мое лицо, в старательно избегающие встречи с ним глаза, и совершенно серьезным голосом, спросил:

–  Рита, что случилось?!

Молча вырвалась, развернула свой стул, и вернулась к учебнику. Князь поднялся, затем присел на стол, рядом со мной и совершенно иным, практически угрожающим тоном, произнес:

–  Хорошо,  изменим вопрос: Кто?

И я не сдержалась. Резко закрыв книгу, вскинула голову и честно сказала:

–  Ты!

–  Я?! –  с искренним удивлением переспросил Стужев.

–  Ты,  – мрачно подтвердила я.-  А теперь уйди, пожалуйста.

Но князевские очи смотрели с недоверчивым прищуром, после чего он с усмешкой произнес:

–  Да брось, Маргош, из-за меня ты бы не плакала.

Резонное замечание. Я вновь вернулась к бездумному листанию страниц многострадального учебника.

–  Маргош, –  мою руку накрыла ладонь Князя, –  кофе, пироженка, шоколадка… и ты мне все рассказываешь.

–  Хорошая идея, –  я одернула руку, –  непременно воспользуюсь советом и заскочу в буфет на перерыве.

–  Плохая идея, –  парировал Стужев, –  в буфете тебя ждут гастрит, изжога и солитеры в креме.

Я, кстати, была голодная с утра… Теперь есть уже не хотелось.

– Поехали, Маргош, развеешься, – продолжал гнуть свою линию Князь, в очередной раз наплевав на присутствие кого бы то ни было рядом.

Тормозов у него точно не имелось.

Дверь открылась,  и мы услышали:

–  По местам, господа. Так, а это что?  Стужев, вам не кажется, что вы группой ошиблись? – преподаватель по правоведению вел частную адвокатскую практику и в качестве хобби любил преподавать и ставить всех на место, и не любил выскочек типа Князя.

–  Я никогда не ошибаюсь, Рустам Владимирович, – весело ответил Князь.

–  Мм, вы будете у нас учиться? –  полноватый мужчина прошел к кафедре.

Стужев явно хотел что-то ответить, но наткнулся на мой пристальный взгляд, усмехнулся и произнес:

–  Прошу прощения, не буду мешать обучающему процессу.

И покинул аудиторию.

Устало вздохнув, я открыла конспект и приготовилась к лекции, игноря повышенное внимание одногрупников.

Лекция прошла замечательно, в смысле все всё замечали, и мою нервозность и несколько недоуменные поглядывание препода на меня. Продолжаю игнорить окружающее пространство.

Когда начался перерыв, я снова открыла книгу, просто чтобы тупо провести десять минут за попыткой чтения, но тут случилось нечто:

– Привет, Марго, –  передо мной на стол был водружен сок в упаковке и две булочки, –  как настроение с утра?

–  Привет, Игнат, –  с тяжелым вздохом отозвалась я, закрывая книгу.

– Понял, – весело произнес Демон и рядом с булочками появился шоколад.

Мой любимый! Белый с кокосовой стружкой и миндалем! Настроение подскочило градусов на пять разом и, вскинув голову, я улыбнулась Игнату. Сделала это зря – сидящая неподалеку Ксюша смотрела на нас  приоткрыв рот от удивления, Света и Катя  ртов не открывали, но глаза округлились у обеих.

–  А чего вчера трубку не брала? – Демон сел рядом, развернув стул спинкой вперед и оседлав его.

В очередной раз помянула Стужева недобрым словом.

–  Да так, –  открывая шоколад, хмуро ответила, –  не до телефона было. Кстати, спасибо.

–  Мелочи, –  Игнат белозубо улыбнулся.

Выглядел он сегодня потрясающе –  черная майка, обтянувшая внушительную мускулатуру, темно-синие джинсы, кроссы на толстой подошве и да –  шевелюра была при нем.

– У тебя пары, когда заканчиваются? –  все так же улыбаясь, спросил Демон.

–  К четырем, –  припомнив расписание, ответила я.

– Потом домой?

–  Угу, – пробормотала,  жуя шоколад.

Игнат подождал, пока прожую и задал очередной вопрос:

–  Не против, если я к тебе заскочу к шести?

–  Заваливай, –  милостиво согласилась, разом подобревшая после шоколада.

–  Супер, –  Игнат просиял очередной лучезарной улыбкой, – кроме учебников с собой что-нибудь взять?

– Например? –  меня напрягло слово «учебники».

–  Тортик, –  начал предлагать Демон, и не найдя в моем лице отклика, продолжил, –  фрукты, мясо…

–  Мясо сама возьму, а ты пожаришь, –  не подумав, предложила я, а вот подумав, вспомнила его завтрак, добавила, – ты вообще хорошо готовишь.

–  Идет, –  Игнат плавно поднялся, потянулся, разминая шею и плечи, – тебя домой подвести, кстати?

–  Неа, –  я открыла сок, – сама пройдусь.

–  Лады, –  не стал возражать Демон, –  до встречи.

–  Пока, –  весело попрощалась и даже ручкой помахала.

В этот момент в кабинет вернулся Рустам Владимирович. Препод молча перевел взгляд с Игната на меня.

–  Здравствуйте, уже ухожу, –  и весело насвистывая, цвет отечественной фентезятины покинул аудиторию.

В следующий миг Ксюша, совершив рывок достойный олимпийской медали, метнулась ко мне, села на стул, только что занимаемый Демоном, подалась вперед, и трагическим шепотом, вопросила:

–  Марго, это твой парень?!

Тишина стояла оглушающая, только препод по правоведению, делая вид, что происходящее его не волнует и вообще ниже его адвокатского достоинства, неторопливо шел к кафедре.

– Марго! – требовала ответа Ксения.

–  Нет, –  ответила я, убирая в сторону сок и булочки, а шоколадку пряча в рюкзак.

–  Нет?! –  визг девушки заставил вздрогнуть даже Рустама Владимировича.

–  Нет, –  спокойно подтвердила, и открыла конспект.

Ксюша ретировалась, ее подруги продолжали потрясенно смотреть на меня. Молча взяла еще кусочек шоколада и снова включила игнор всех и вся.

Лекция прошла стандартно, а после нее я решила размяться. С Рустамом Владимировичем у нас сегодня по расписанию было четыре пары, так что оставались мы с том же кабинете, но пройтись однозначно требовалось. И едва препод вышел, я встала, подняв руки вверх, потянулась, и замерла, едва чужие пальцы скользнули на мою талию.

– Марго, балдею с твоих рыжих кудряшек.

Там стоял не Князь, и не демон и даже не Колдун, от него бы я такой подлянки как раз и ожидала. Там стоял Снег! Белые волосы колючим ежиком, льдистые глаза, ну мускулатурос присутствует, чай не зря в молочной речке качепутки вымачивал, но все равно наглость!

– Слушай ты, – хмуро начала я, скрестив руки на груди, –  няшка наглая…

– Семен, – представился очередной загиб фентезятины, вновь умещая ладони на моей талии.

– Сема, не наглейте! –  возопила я.

Семен-Семеныч изволили впасть в обиду и даже руки убрали.

– Марго, ты чего такая нервная? –  хмуро поинтересовался он.

Где-то там, на задних партах кто-то из девчонок взвыл, и кажется от зависти. Выглянув из-за широкого плеча Снега, удивленно посмотрела на Танюшу, вспомнила, что она по этому бледному сохнет и поняла, что  кипец мне. Танюха девочка скромная и тихая, она скандалов устраивать не будет, она меня тихо и скромно прикопает под деревцем и все, делов-то.

–  Слушай, Усуи Хорохоро, – прошипела я, Семочке, – давай мы с тобой потом пообщаемся.

– Кто? – прошипел няшка анимешная.

– Гугл в помощь, –  ответила я, – чего вообще хотел?

Лицо у няшки нервно дернулось, и он зло ответил:

–  Гугл в помощь.

– Вай фай накрылся, доступа нет? –  язвительно поинтересовалась я.

Узлы желваков заиграли по скулам, глаза потемнели, и как-то… холодно стало. Я оглянулась – по пакету с соком потянулась изморозь…

–  Семен Семеныч, тормози, –  сбавила я тон, – тормози, кому сказала.

Резкое похолодание прекратилось мгновенно, глобальное потепление явно вознесло хвалы маленькой рыжей мне.

–  Я мороженое принес, –  хмуро сообщила снежная няшка, и протянул мне брикет эскимо в шоколаде.

– Сспасибо, – у меня был некоторый… да в шоке я! Банально в шоке!

Парень, вернувший себе самоуверенность, едва заметил мое состояние дезориентации, протянул руку, погладил по щеке и задал сакраментальный вопрос:

–  До скольки учишься?

–  До четырех, – пробормотала я.

– Оки, –  он наклонился, поцеловал в щеку, – зайду за тобой.

И не дожидаясь моего ответа, Сема покинул аудиторию.  Потрясенная я посмотрела ему вслед –  и увидела препода, застывшего у двери и переводящего взгляд с меня на Снега!

Молча опустилась на свое место, открыла конспект и подумала, что провалиться сквозь землю это несомненно есть гуд.

Когда пара закончилась, я  встала и начала собирать вещи. Я собиралась просто смыться домой, дабы не допустить срыва моей нервной системы… и вообще мне  Ксюшин взгляд не нравился, а Танюхин пристальный и с нехорошим прищуром и вовсе нервировал.  И вот я бросаю в рюкзак конспект и учебник и тут… прямо передо мной возник букет красных роз!

Приятный запах успокаивающе окутал, а подняв голову, я увидела зеленые колдовские глаза и улыбку истинного мачо для всех местных сердец.

– Дэнчик, –  прошептала я растроганно.

– Привет, Марго, –  Колдун потянулся, награждая мимолетным поцелуем,  а отстранившись, поинтересовался: –  Ну, как дела?

– Дэн, – пробормотала, обнимая врученный букет, – что происходит?

–  Не знаю, –  Колдун обошел парту, присел на ее край, широко расставив ноги и потянув меня к себе, как раз между ногами и разместил.

Теперь между нами был только букет.

–  А что? –  парень поправил мои волосы, убирая с лица.

–  Вопрос не в этом, – растерянная и шокированная я, совсем не имела сил к сопротивлению. –  Дэн, вот ты мне честно скажи, у вас, няшек, брачный сезон начался, да?

Денис удивленно посмотрел на меня и выйдя из образа покорителя женских сердец переспросил:

–  Что?

Я же, находясь в абсолютном шоке, продолжила:

–  А что, фентезятина размножается половым путем?  Не идейным, не?

Чуть нахмурившись, Колдун напряженно спросил:

–  Марго, что с тобой?

И вот тут я не выдержала, и, обняв розочки крепче,  воскликнула:

–  Со мной?! Деня, со мной все было нормально, пока у вас у  всех глюк по фазе не начался!

Зеленые глаза в обрамлении черных ресниц чуть прищурились, внимательно разглядывая мое лицо. Затем Денис отнял у меня букет, с трудом разжав мои руки, положил его на стол, после ближе притянул меня, оставшуюся без защиты кустика,  обнял и почти целуя, прошептал:

–  Марго,  детка, идем прогуляемся, и ты мне все расскажешь, м? У тебя пары до скольки?

И тут на всю аудиторию прозвучал рык Ксюши:

– До четырех!

Ничуть не смутившись присутствия официальной девушки, Колдун снова поцеловал остолбеневшую меня и прошептал:

–  Зайду за тобой в четыре, малыш. Все, иду я, а то ваш препод пришел, а я ему контру не сдал еще.

И отпустив меня, Дэн направился к выходу. Я не оборачивалась! Я категорически отказывалась смотреть в глаза Рустаму Владимировичу!

В общем, на этой лекции мне пришлось присутствовать. Слышала я через слово, букет роз лежал на стуле рядом, потому как  со стола я его неловко стянула, и запах теперь раздражал. Растаявшее мороженное лежало рядом с букетом, а я пыталась понять чего няшкам надо. Нет, с Князем все ясно –  ему ведьма инициированная нужна, Игнат не обсуждается, он на меня вообще видов не имеет, Денис  –  там вообще просто, он настойчивый, пока победы не добьется даже имя помнит,  а едва добивается все, как отрезало. Но Сема! Семка с какой стати дуреет?! Вот чего я понять никак не могу!

А потом прозвенел звонок. Я осталась сидеть на месте, затравленно глядя на дверь, и как-то не сразу поняла, что вся наша группа тоже сидит… и все на дверь смотрят. И даже Рустам Владимирович, делая вид, что журнал заполняет, тоже на дверь поглядывала. И только Танюха продолжала пугать задумчивым прищуром и немигающим взглядом на меня! Закопает! Она может… может Игнату на нее пожаловаться? Пусть   сделает внушение девочке, а то нервирует этот кровожадный взгляд.

Минута шла за минутой,  а двери никто не открывал. Я облегченно перевела дыхание, улыбнулась, и уже собиралась встать, как дверь распахнулась и я услышала:

–  Народ, вы в курсе, что перерыв уже?

Молча села обратно. В аудитории царила мертвая тишина, а за моей спиной раздался хрипловатый низкий чувственный голос очередной няшки:

– Привет, Марго. Как  дела?

На стол передо мной легли два апельсина и банан… символично так легли.

–  Чего делаешь? –  вопросил худощавый высоченный и гибкий Кирилл Соколов, звезда местной легкой атлетики, он же Змей в фентезийной банде Георгия Денисовича и зазноба Кати, Светки и Надюшки.

– Кирдык, –  выдохнула я, предчувствуя свою скорую гибель.

–  Я Кирилл, Ритусь,  –  ответил Змей, сверкая темно-зелеными глазами. – Кстати, во сколько у тебя пары заканчиваются?

И все, я так не могу больше! У меня просто истерика сейчас начнется!

–  В пять, Кирюш, – не моргнув соврала я.

– Долго вы сегодня, – он лучезарно улыбался, –  ладно, зайду за тобой в пять.

–  Хорошо, каваечка –  отозвалась я елейным голоском.

– Пока, –  сказал Кирилл, наклонился, и легко поцеловав в щечку, гибко выпрямился.

Когда он уходил, вслед ему смотрела вся моя группа! Вру, не вся –  Таня, Катя, Света, Надя и да, Ксения тоже, пристально глядели на меня. И все с очень нехорошими прищурами.

–  Ильева, –  раздался негромкий голос Рустама Владимировича, –  никогда не страдал повышенным любопытством, но все же…

Дверь распахнулась!  На пороге  с горшочком в руках стоял Волк!  На деле Руслан Вовковец, регбист, хулиган и любитель первокурсниц, а  в  няшенской команде да,  Волк. Так вот, в дверях стоял Волк, в горшке цвели темно-фиолетовые розалии!

–  Привет, лохам университета.

Ах, да, совсем забыла –  у Вовчинского в дополнение к темным волосам, вечной щетине трехдневной небритости  и  внушительной железобетонной мускулатуре прилагался хамский характер.  И потому никто не удивился, когда парень весело махнув рукой, сказал:

–  Привет, Рустик.

Рустам Владимирович побагровел. Учитывая его национальность и возраст, он крайне негативно относился к панибратству и вообще требовал уважения. Но Вовчинского такие мелочи никогда не волновали, и раскованно приблизившись ко мне, он небрежно бросил горшочек с цветами на стол, нагнулся, сгреб меня, подхватил на руки, смачно поцеловал, после хрипло заявил:

– Зайду за тобой после пар, поедем на шашлык.

Скованная, оторванная от земли и вообще шокированная я, мило улыбнулась и покорно сказала:

–  Да, милый, как скажешь.

Волчара плотоядно оскалился, повторно облобызал, поставил на ноги, шлепнул, весомо так, и, выходя, бросил не оборачиваясь:

–  Я юбки больше люблю, съездим к тебе, переоденешься.

Это хорошо, что он не оборачивался, узрел бы весьма неприличный жест.  Но остальные видели!

– Ильева! –  несмотря на ситуацию, препод оставался преподом.

Я повернулась к Рустаму Владимировичу, виновато развела руками и честно призналась:

– Достали.

Ну и так как все еще был перерыв, я решила пойти в комнату девочек, руки помыть, успокоиться, побыть в одиночестве, в конце концов.

Выйдя в коридор, некоторое время просто постояла. Кругом царил шум и гам, студенты смеялись, болтали, ходили, некоторые курили, приоткрыв форточки, а еще никто не смотрел на меня –  вот оно счастье.  Пошла в туалет, там было пару девчонок с параллельного потока, обменявшись нейтральным привет, я закрылась в кабинке.

А после услышала как открылась дверь и Ксюха грубо сказала:

–  Пошли отсюда.

–  Ксень! –  возмутилась одна из девочек

–  Вон! –  я узнала Танькин голос.

И мне вдруг стало как-то очень страшно.

Дверь хлопнула снова, и стало очень тихо.

– Запри! – холодный голос Тани и я услышала щелчок.

Стало как-то совсем плохо.

Внезапно у меня зазвонил телефон. Торопливо ответила на звонок, и услышала:

– Меня научрук раньше отпустил, у тебя перерыв,  давай пересечемся.

Сердце радостно забилось, и я прошептала в трубку:

– Стужев, пересечься не получится, меня сейчас убивать будут…

Молчание длилось секунды две, потом раздался вопрос:

–  Где?

– В туалете… Сам понимаешь, не в мужском.

–  Понимаю, –  с насмешкой отозвался Князь и отключился.

Просто отключился! Я в диком возмущении смотрела на трубку некоторое время, а потом стало не до возмущения –  двери распахнули с такой силой, что защелка была сорвана напрочь. И на меня разом уставились и Таня, и Ксеня, и Катя, и Света тоже.

–  Зззанято, – прошептала я, понимая, что будут бить.

И тут что-то случилось, потому что с лица Ксени исчезло зверское выражение, а Таня вдруг перестала недобро щурить глаза. А потом Ксюша сказала:

–  Маргош, тебе так идет эта мужская майка.

Я застыла, в изумлении глядя на нее.

–  И этот стыдливый румянец на щеках, когда я начал склонять тебя к интиму в джакузи, –  добавила Танюха.

–  И да, – заговорила Катя, – что будем с этими дурами ревнивыми делать?

Я едва не села на единственное тут находящееся посадочное место.

– Кстати, хорошая идея, – продолжила Света, используя присущие Стужеву нотки, –  предлагаю мытье головы в унитазе, что скажешь?

– Слишком жестоко, –  пролепетала я, переводя взгляд с одной девочки на другую.

Глаза у них у всех были какие-то стеклянные.

–  Доброта тебя погубит, Маргош, –  произнесла Таня. –  Ладно, предлагаю, чтобы они сами  себя отшлепали, и наказание и удовольствие… для меня.

–  Стужев, ты садюга? –  просто не сдержалась, каюсь.

–  Мне уйти? –  насмешливо поинтересовался Князь, голосом Светы.

И я прошептала:

–  Нет.

–  Супер, тогда не мешай спасать твою рыжую шевелюру, –  Танюха весело подмигнула мне и выдала, – девчонки, зажжем!

Когда они вышли, поняла, что меня просто трясет. От всего этого. Нервно умылась, посмотрела на часы на телефоне –  оставалось две минуты до лекции. Умылась повторно, глядя на себя, вытерла лицо салфетками, поняла, что руки подрагивают.

Внезапно в коридоре зазвучала музыка. Громко так. И песня знакомая  «The Pussycat Dolls», композиция  «Buttons».  Кто решился прямо в универе вечеринку закатить?  Я усмехнулась, и подумала что не мое дело. Постояла, прислушиваясь… А потом послышался свист, овации и начался мой самый любимый момент композиции:

«Typical and hardly the type of I fall for

I’m liking the physical, don’t leave me, askin’, for more!

I’m a sexy mama!

Who knows, just how to get, what I wanna?

What I wanna do – is bring this on ya

Backup all the things, that I told ya

You’ve been sayin’ all alright: things all night long.

But I can’t seem to get you over here to help take this off…

Baby, can’t you see?

How these clothes are fittin’ on me

And the heat comin’ from this beat

I’m about to blow! I don’t think you’re know…».

Классная песенка, одна из моих любимых, и стало очень интересно, кто это общественный порядок нарушает, а в коридоре засвистели вновь.

Поправив волосы, поторопилась выйти… И пожалела сразу!  Это  был флеш моб!  Самый натуральный. Под очень сексуальную песенку все четыре мои обидчицы активно копировали движения этих самых Пусикет Доллс. Активно, но не очень удачно, что не удивительно – там девочки тренированные, здесь нет. Но, несмотря на отсутствие умений, двигались девчонки энергично, зажигательно и с самыми призывными улыбочками.

«I’m a sexy mama!

Who knows, just how to get, what I wanna?

What I wanna do – is bring this on ya

Backup all the things, that I told ya».

Гремела музыка, прогибы, приседания и вообще все, девочки делали как заведенные, словно воочию видели тот   самый клип… Стоп!  Я оглядела коридор, прибалдевших от зрелища студентов, преподов, застывших и как и все позабывших о лекции, а после я увидела его –  Князь сидел на подоконнике и внимательно смотрел на экран своего андроида. Девочки в этот миг изображали:
«Ha, ha… Hot!
Ha, ha… Loosen up!
Ha, ha… Yeah!
Ha, ha… I can’t take this!».

Стремительно направилась к Стужеву, обходя под стеночкой все это безобразие –  девчонки уже сексуально извивались на полу, парни свистели, отовсюду раздавались ритмичные аплодисменты, такого тут точно никогда не было!

До Князя почти добежала, но едва открыла рот, тот невозмутимо бросил:

–  Все, завершила общение с природой по естественным надобностям?  – и он отключил мобильник, плавно оттолкнулся от подоконника и спросил у меня:-  Ну, пошли?

Музыка прекратилась, девчонки, тяжело дыша, повалились на пол, Стужев изобразил милую улыбку.  Я же молча и возмущенно смотрю на него.

–  Да брось, –  Князь усмехнулся, –  они завидовали твоей популярности, теперь сами стали сверхпопулярны… на пару суток,  у народа вообще память короткая. Так что расслабься, не стриптиз же они изображали.

Я даже не нашлась что сказать.

– Ладно, пошли, – не дождавшись слов благодарности, произнес Стужев, – время обеденное, я есть хочу, ты явно не хочешь на пары.

Наверное, стоило сказать «спасибо», но почему-то язык не поворачивался. Народ начал расходиться, прихрамывающим, ошарашенным и вообще шокированным девчонкам все хлопали, телефончики просили, или просто говорили, что они крутышки…

– Слушай, Саша…

–  Александр, – ледяным тоном поправил Князь.

Бросила на него быстрый недовольный взгляд, в ответ получила такой же.

–  Ну? –  хмуро потребовал продолжения шаман-кинг местного разлива.

–  Спасибо, –  вежливо поблагодарила я своего Кашпировского на белом коне.

–  То есть ты со мной не идешь? – правильно понял Стужев.

Ну он вообще няшка умная.

–  Угу, –  подтвердила я, –  у меня пары.

–  Ясно, –  Князь даже не собирался настаивать.

–  Брачный сезон, опять же, –  продолжила я.

–  Мм? –  не понял Стужев.

Пожав плечами, попыталась конкретизировать:

–  Я говорю, что у вашего няшко-кавайного отряда обострение инстинкта гнездования.

Вскинув бровь, Князь уточнил:

–  В каком смысле?

–  В смысле  достали, –  честно призналась.

Некоторое время Стужев молча и пристально смотрел на меня, чуть сдвинув брови. Потом понятливо усмехнулся, посмотрел куда-то вдаль, и задумчиво произнес:

–  Да… ты своя, на тебя запрет не распространяется.

А я вдруг вспомнила сказанное Денисом в том самом фентезийном лесу: «Демон, все, она наша, запрет на нее не распространяется».

– Иии, – протянула я, –  что это значит?

–  Это? –  отозвался Стужев,  глядя поверх меня, словно в никуда. –  Это, Маргош, означает, что по закону ты наша, и в этом случае запрет Мастера значения не имеет… Гошик с нами всего два года, толком законов не знает, вот и… Засада.

– Гошик?!

–  Мастер, –  лениво пояснил Князь. –  Нда… косяк вышел.

Народ торопливо расходился по аудиториям, преподы поспешили так же, Рустам Владимирович  бросил на меня выразительный взгляд, и потому, усмирив любопытство, я сказала:

–  А ты после этой пары будешь свободен?

–  Я? –  Стужев был необычайно задумчив. –  Прости, Маргош, у меня через пару свидание в кабинете назначено, пропускать его было бы грустно…

– В каком кабинете? –  почему-то спросила я.

–  У мастера, –  он вообще словно не со мной разговаривал. –  Ладно, я обедать.

И  няшка гордо удалилась по коридору.

– Пока, –  сказала я удаляющейся спине.

****

За одно я Стужеву была благодарна –  на меня больше никто не смотрел. Таня, Ксюша, Света и Катя стали звездами этой пары, и все внимание доставалось им – раскрасневшимся, запыхавшимся и извазюканным в пыли коридора, ведь и нижний брейк девчонки повторили вслед за Пусикет Доллс в их клипе. Причем повторили классно, действительно здорово смотрелось. Так что мне было хорошо, во всем кроме ситуации с отечественной фентезятиной. Во-первых, неприятно, когда тебя нагло лапают, от Волка вообще в шоке, во-вторых, жить хочется, в-третьих –  так и не понятно чего  им всем надо, но уже страшно. Их тридцать три, а я одна всего.   Так что всю пару я грустно размышляла о будущем и наглых няшках без тормозов.

В итоге, едва лекция закончилась, я торопливо встала и вышла первая –  во избежание, так сказать.

Легко прошлась по коридору, взбежала по лестнице и направилась к кабинету Георгия Денисовича. В конце концов, или Мастер пусть мне объясняет, или Стужев, на крайняк дайте мне ваш свод законов разберусь сама.

Дошла до кабинета, постучала,  на всякий случай, и спокойно, даже с улыбкой вошла…

И замерла.

Там было зеркало!  Огромное разделившее кабинет на две половины зеркало!  В зеркале отражалась… я. Невысокая, стараниями Игната рыжая, в синей стужевской майке, висящей на мне бесформенным балахоном, в обалденных мавкиных джинсах, которые были видны только с середины бедра, а потому ничего визуально не облегали…  Но если бы я видела только зеркало!  Почему-то я еще и отчетливо различала, что за зеркалом в страстном переплетении находится Стужев и какая-то темноволосая девушка… с голой грудью. Одна из которых находилась аккурат у лица Князя, крепко прижимавшего к себе девушку…

Такое ощущение, что я смотрю порно. И вроде пока ничего отвратительного, но чувство словно  окунулась во что-то отвратительное и грязное, даже замутило. Стремительно развернувшись, я просто вышла из кабинета.

За дверью поняла, что реально тошнит. И не понятно, от Стужева или от голода, потому как одного кусочка шоколадки явно было мало, а ничего большего я съесть и не успела из-за нашествия няшек.

И тут я услышала насмешливое:

–  И? – голос был Князевский, приглушенный.

–  И ничего, –  весело ответила девушка. – Никакой ревности, Князь. Отвращение только.

Я замерла, а в кабинете вновь заговорил Стужев:

– Но она пришла.

– Это не ревность, Князь, –  я внезапно поняла, что эта «девушка» очень, очень древняя, – но в одном ты прав –  ты ей нравился.

–  Даже не сомневался.

–  Когда-то… –  в голосе женщины послышалась насмешка. –  Когда-то очень, сейчас –  нет.

На этот раз Стужев молчал дольше, затем хрипло спросил:

–  Почему?

Тихий смех и спокойное:

–  Вопрос не ко мне, Князь.

– Я тебя спросил, –  в тоне отчетливо прозвучала угроза.

И женщина ответила:

–  Ее предали, Князь, ей было больно, очень. Не знаю, кто это был, но боль не прошла.

Я вдруг почувствовала, как глаза наполняются слезами, а Стужев ответил собеседнице:

–  Отец. Он ушел от них, завел другую семью, потом вернулся.

И снова женщина:

–  Значит ее боль вдвойне сильнее, ведь он предал не только ее, но и ее мать. Твоя задача сложна, Князь, она полюбит лишь того, кто сумеет заслужить ее доверие. Ты сумеешь?

–  Ты сомневаешься?

–  Я? Нет. А ты?

На то, чтобы дождаться ответа Князя у меня не хватило никаких моральных сил – просто ушла. У меня такое чувство было, что меня только что вывернули наизнанку, обнажив все, что так хотелось скрыть. А ведь та женщина права… Во всем. Разводятся родители, а страдают дети. Смогу ли я это забыть?  Да никогда! Я на папу смотреть до сих пор не могу, а как вернулся год не разговаривала… И до сих пор ни забыть ни простить не могу.

Хорошо, что пара началась –  я жалкая и зареванная  шла не боясь никого встретить… как оказалось зря. Игнат, разговаривая по телефону, поднимался по лестнице, я а по ней спускалась. Демон остановился, посмотрел на меня,  и я услышала его:

–  Пока, малыш, потом поговорим. Люблю тебя.

Убрал телефон, улыбнулся мне, и спросил:

–  Все так плохо?

Тихо всхлипнула и молча кивнула.

Игнат невесело усмехнулся и спросил:

– Твои вещи в аудитории?

Кивнула снова.

–  Пошли, – сказал он и протянул мне руку, –  заберу твой рюкзак, и сходим по Терре прогуляемся, развеешься.

Отказаться от такой перспективы я не смогла.

Пока стояла у дверей аудитории, Демон сам зашел, о чем говорил с Рустамом Владимировичем не знаю, но вернулся он с моим рюкзаком и даже порадовал:

–  Н-ку тебе не поставят. Пошли.

И взяв меня за руку, потянул за собой, рюкзак тоже он нес. Я и шла спокойно, пока не поняла, что в кабинет мы и идем.

–  Игнат, а я туда…

–  Мы на Терру, проход там, –  спокойно пояснил он.

Угу, а еще там Стужевское козличество и штатный фрейдист водятся. Но на Терру хотелось.

В кабинет Демон вошел первым и сразу приветливо произнес:

–  О, теплых ночей,  Марья Кощеевна.

– Рада видеть, Игнатушка, – отозвалась та.

И вот тогда вошла я. Князь, сидевший на диванчике, изумленно вскинул бровь, но я не на него смотрела –  я в полном изумлении разглядывала высоченную, метра два ростом, тонкую женщину лет сорока, поднявшуюся, чтобы обнять подошедшего к ней Демона.  И вот тогда я посмотрела на Стужева, внимательно так посмотрела. И получила внимательный взгляд в ответ.

–  А это, как я понимаю, Маргарита, –  произнесла Марья Кощеевна, отпуская Игната, –  приятно видеть, что вы действительно красивая девушка, как и описывал Александр.

Ну а дальше оно само:

–  Так виделись уже, –  я мило улыбнулась черным провалам глаз, – не далее как минут пять назад. У вас красивая грудь, кстати.

Никогда не забуду увеличившиеся вдвое глаза Игната! Нет, на его лице ни один мускул не дрогнул, но глаза! А Марья бросила быстрый взгляд на Князя, но тот смотрел исключительно на меня, мне же и сказал:

–  Кстати, ты в курсе, что у Демона невеста есть?

–  А это ничего, –  беззаботно отмахнулась я, – если очень постараюсь, господин возьмет меня второй женой.

Повисла напряженная тишина. Потом Марья Кощеевна медленно произнесла:

–  Ведьма значит.

–  Ага, рыжая, наглая и вредная, –  наверное, я просто злилась, –  жаль, коня монструозного не хватает,  а не то пошла бы мир спасать.

Игнат молча подошел, взял меня за руку, и повел к окну, бросив остающимся:

–  Мы уходим.

И вот тут Стужев показал весь свой поганый характер:

–  А я на твоем месте остался бы, Демон, –  Игнат повернулся, внимательно на него посмотрел, а  Князь добавил: –  Пока ты там с Маргошей шляться будешь, еще неизвестно кто, совершенно случайно, решит твою Милу навестить…

И многозначительный взгляд. На него. На меня Стужев вообще не смотрел. Не мне и сказал:

– Я не шучу.

Демон молча перевел взгляд на Марью Кощеевну, та едва заметно отрицательно покачала головой. И ладонь Игната, держащая мою руку, дрогнула. Нет, я его понимала –  с одной стороны ответственность за меня, сам втянул во всю эту историю, с другой стороны любимая и единственная. И я решила разрядить обстановку:

– «А много ль корова дает молока?  Не выдоишь за день, устанет рука».

–  Ты о чем? –  хрипло спросил Демон.

Я и высказала основную мысль:

– «Буренку свою не продам никому, такая корова нужна самому», –  процитировала бессмертные строки и тут же пояснила: –  Это я про Стужева, если кто не понял.

Не понял никто. Ну, что поделаешь, такие они эти няшки непонятливые.

–  Игнат, я на Терру хочу,  –  повернувшись, сказала Демону, –  очень, и желательно одна. Хватило с меня сегодня ваших фентезийных закидонов, а ты лучше к невесте иди, а то у Князя тормозов нет, это факт уже установленный.

Дверь распахнулась совершенно неожиданно и на весь кабинет послышался рык:

–  Стужев!

Георгий Денисович влетел побагровевший от ярости, глаза прищурены, по скулам  желваки ходуном.

–  Я за него, – отозвался Князь.

Мой бывший тренер дверь захлопнул и прошипел:

–  Это что было?

Самое интересное, что Марью Кощеевну он, похоже, не видел.

– Это что такое было, я спрашиваю?! –  снова крик. – Я запретил любое использование магии в университете, Стужев! Любое!

У Князя дернулась щека, но ответил он совершенно спокойно:

–  Я помню.

Теперь передернуло тренера и он прошипел:

–  И что мне теперь делать, Стужев?

Безразлично пожав плечами, тот ответил:

–  Возьмете в группу поддержки, там как раз второго состава не хватало.

Выражение абсолютного гнева сменилось задумчивостью, а после Мастер и вовсе кивнул, принимая поступившее предложение.

–  Но еще раз засеку магию…

–  Я понял, –  голос Князя прозвучал с чеканной ненавистью.

На этом вопрос с ним был решен и Георгий Денисович обратился уже ко мне:

–  Ильева, почему пары прогуливаешь?

И что тут сказать, сказала правду:

–  У меня, Георгий Денисович, травма  психологического характера после ваших невоздержанных представителей отечественной фентези, а если бы не Стужев, чтоб его яоем пришибло, травмы имелись бы и физические.

Молчаливое недоумение. Пришлось пояснять:

–  С утра ко мне ходят строем ваши няшки!  И с предложениями недвусмысленного характера, а именно встретить меня после пар. А я на брачный период не подписывалась, кстати! А еще, у ваших анимешников есть группа почитательниц, которым повышенный интерес к моей персоне не по нраву пришелся, вследствие чего мне чуть темную в туалете не устроили, и устроили бы, не мешайся вот эта конкретная няшка кавайная, –  я указала на Стужева. – Теперь ясно?

Ясно не было.

– На нее началась охота, челы неверно все поняли, человские девушки приревновали, –  внезапно смилостивился и пояснил Князь.

Георгий Денисович все понял… в отличие от меня. Он и произнес:

–  Я же запретил.

–  Закон важнее распоряжения Мастера, –  спокойно отозвался Стужев, глядя куда-то в стену.

Снова все помолчали, а затем Георгий Денисович произнес:

–  Так я все понял, кроме одного, – и, повернувшись к Князю, он спросил: –  Почему на Ильевой твоя майка?

Я после такого тоже на Стужева посмотрела и, как и все увидела загадочную, полную коварного торжествования улыбку самого настоящего сказочного злодея! А потом все посмотрели уже на меня,  и даже все шире улыбающийся Князь, а я…

– Вы сначала гардероб выдавайте, а потом в молочную речку с головой, а то знаете ли, мои майки вследствие вашего апгрейда мне маловаты стали.

У мастера зазвонил телефон.

–  Кто говорит? –  ответив, вопросил он в трубку.

Я брякнула:

–  Слон.

Георгий Денисович недовольно взглянул на меня, развернулся и вышел.

И едва он ушел, Демон шевельнул рукой –  дверь захлопнулась. Князь извлек зеленоватый кристалл и пейзаж за окном начал стремительно меняться. Марья Кощеевна задумчиво произнесла:

–  Вы рискуете, мальчики.

–  Пока есть Мастер,  мы остаемся в тени, –  с усмешкой ответил Князь.

Игнат ничего не сказал, только на меня взглянул предупреждающе. Ну так я не дура, естественно промолчала.

Затем калейдоскоп образов за окном прекратился, остановившись на сказочном лесу, и Стужев сказал:

–  Иди, Маргош, ты прогуляться хотела…, –  он выразительно взглянул на Демона и добавил, – в одиночестве.

Я забрала у Игната рюкзак и уже хотела уйти, как он произнес:

–  Я с тобой.

–  Я предупредил, –  слишком спокойно произнес Стужев.

–  Я понял, –  мрачно ответил Демон.

–  Это твой выбор, – взгляд Князя стал откровенно нехорошим.

Повисла не менее нехорошая тишина. Я посмотрела на одного, на второго, тяжело вздохнула и грустно сказала Игнату:

–  Он ревнует.

У Князя в ответ на мои слова просто вскинулась бровь.

Но я же только начала.

– Ты вообще давно ему нравишься, –  продолжила беседу с Игнатом, – вот он и не подпускает к тебе других… девушек. Яой штука сложная.

У некоторых глаза недобро прищурились.

–  Вот она мечта всех слешеров –  настоящая мужская любовь, –  протянула я, забрала рюкзак и весело потопала к двери.

Демон, похоже завис, Князь так сидеть и остался, Марья Кощеевна переводила взгляд с одной няшки на другую, силясь понять мой намек.

Дальше у меня был темный, запыленный,  украшенный паутиной, с грязным полом коридор. Откровенно говоря, могли бы и убраться, сами тут ходят. Хотя я тоже хожу же, и подмести не мешает. Но метлы нет –  нет и уборки. И я потопала к выходу, распахнула дверь и увидела… метлу. Та, древняя такая, но крепкая, из веток, стояла прислоненная к стене. Я оглянулась, подумала, что если не подмету, то хоть оставлю ее в коридоре, может кто другой не поленится. Шагнула с лестницы, взяла метлу…

И заорала не своим голосом!

Потому что самым немыслимым образом метла полетела вверх и я с ней вместе! В процессе диких воплей схватилась за нее обеими руками, потому что падать уже было высоко, в итоге и ногами обхватила. А метла все неслась!  Я орала!  Рюкзак безразлично висел, оттягивая левое плечо.

И в этот эпический момент раздался хитрый голос:

–  Кто так летает?

Удивленно оглянувшись, я засекла гуся. Встрепанного, с нагло скривленным клювом и да –  знакомого.

–  На метлу сесть надобно, –  продолжило сказочное явление, –  сесть, сжать руками и ногами, а не висеть как мешок с навозом.

–  Извините, – прошипела я, –  искусствам полетов на метле не обучена, прав на полеты не имею!

Гусь присвистнул, окинул меня уважительным взглядом и выдал:

–  А ты мне нравишься – наглая, вредная и ехидная, самое то что надо.

–  Что? –  взвизгнула, чувствуя, как слабеют руки.

–  Я говорю, будь нашей ведьмой, –  сделал предложение гусь, –  ты уже и наглая, и рыжая и вредная, осталось тока хозяйство принять.

–  Что?!

Гусь хмыкнул и пошел на снижение. Метла за ним! Я заорала снова! И глаза зажмурила!

А потом полет прекратился, а метла зависла. Я зависла под ней, все пытаясь удержаться. А вокруг тишина… только слышно как деревья на ветру поскрипывают, да листва шелестит.

–  Чет она какая-то перепуганная, –  вдруг проблеял кто-то.

–  Молодая еще, не опытная, –  голос гуся я узнала сразу.

Медленно открываю один глаз и вижу морду лошадиную. Черная морда растянулась в приветственной улыбке… обнажая хищные клыки… Мгновенно зажмурилась снова!  Вот тебе и коняка монструозная! Допросилась, называется!

–  Ить, напугал ее, – прошипел гусь.

–  Да я чего, –  возмутился низкий глубокий баритон, –  я ж вежливо улыбнулся.

–  Ага, от твоей вежливой улыбки волки сами дохнут, –  прокудахтал кто-то язвительно.

– Кто б говорил, от тебя не токмо лисы –  люди с воплями разбегаются.

Мне было боязно, но и любопытно –  открыла глаза, повернулась туда, откуда кудахтающий голос слышался и увидела…

–  Здрасти, Ряба я, –  представилась милая курочка.

Я грохнулась наземь. Так как метла в метре примерно зависла, падать недалеко было. Но грохнулась я все же основательно.

–  Бедненькая, чай больно тебе? –  вопросил кто-то тоненьким голоском и ко мне подкатилось что-то круглое, румяное и сдобное.

Молча закрыла глаза, сложила руки на груди и изобразила смерть. Вот только рюкзак мешал полностью в образ войти, а еще исконное чувство любопытства. Ну и вредность, видимо появившаяся вместе с рыжими волосами.

–  И того мы имеем,  – не открывая глаз, начала я, –  Курочку-Рябу, колобка, гуся-лебедя… репки не хватает.

–  Какой репки? –  вопросил гусь.

–  Той которую посадил дедка, и выросла репка большая-пребольшая… Дед эту репку тянет потянет, а вытянуть не может…

–  Ааа, так не репка то, а крепка, –  закудахтала курочка, –  совсем современные быбы Яги необразованные стали.

Я села, открыла глаза, посмотрела на курицу и спросила:

–  Крепка?

–  Ой, так то история давняя, почитай уже лет двести прошло, –  закудахтала та. –   Чай рассказать могу, коли интересно.

–  Уууочень, –  выдохнула я, оглядывая дворик песочный, постройки деревянные, домик… на курьих ножках…

И тут Колобок сказал:

–  А идемте чай пить, я блинов испек.

*****

Избушка оказалась такая уютная, совсем как в русских сказках советской эпохи.  Светлое  вычищенное дерево, мышка с белым передничком, низко поклонившаяся, едва я вошла, белые расшитые льняные занавеси на окнах, крепкий широкий стол, печка русская, подмигнувшая мне приветливо, да пробубнившая:

–  Уж заждалися, пирожки да кашу третий час томлю.

– Здрасти, – пробормотала я.

– Здоровица, – ответила печка.

А с полки ко мне вдруг прыгнуло яблочко, наливное да блестящее, в руках покрутилось, обратно на полочку заскочило, да по тарелочке, что ребром стояла, и закрутилось. И тут же тарелка засветилась и засияла, и стала словно экраном 3Д плазмы, да отразилось в ней радушное «Добро пожаловать».

–  Ух, –  только и сказала.

А под окном, на лавке, гусли заиграли! А в кадке в углу яблонька зацвела,  и теперь на ней были и цветы и яблочки! А еще дверь открылась и я услышала:

–  Прррибыла, уже,  Ягушечка наша, муррр.

Обернувшись, я увидела кота!  Самого обычного черного с белым воротничком, только здоровый был как сенбернар, а так кот! Самый настоящий –  сказочный!

– Давайте за стол садиться, –  начала хлопотать Колобок, покатившись к печке, –  стынет все, чай за обедом и говорить будем.

Гусь подтолкнул меня к столу, у окошка, остальные поспешили рассаживаться.

Меня усадили на почетном месте –  во главе стола. По лавкам расселись –  курочка Ряба, лисичка в переднике и с платочком на ушках, петушок… Золотой гребешок, Кот так же, в открытое окошко заглянула морда монструозного коня, мышка торопливо после всех пол по мыла, со словами «Наследили тут».

Потом в двери постучали, и вошел самый настоящий Серый Волк!  Высокий, плечистый, спокойно стоящий на двух ногах, и с хитрой улыбкой – лесной мачо, одним словом… точнее двумя. На волке имелась жилетка и красные шаровары, подпоясанные полотняным кушаком. И сапоги даже…

– Здоррово, Ягусенька! –  бас у волка был молодецкий.

Я уже хотела было ответить, как вмешалась курочка Ряба:

–  И чего приперси?

Волк стрельнул в ее сторону глазами, тяжело вздохнул и возвестил:

– Богатырь к нам, дружи! Уж и мосток миновал!

И все изменилось в тот же миг! Ойкнула печка, свалился со стола Колобок, пискнув, убежала мышь, лиса начала торопливо стягивать одежонку и платочек, монструозный конь тоже голову убрал.

–  Вот и пришла погибель неминучая,  – пригорюнился кот.

И вот тут я не выдержала, взяла блинчик, кашу не донесли еще, намазала сметанкой, густой такой, блин свернула и, откусив от вкуснятинки, спросила, жуя:

–  А в чем проблема-то?

Вся сказочная живность поглядела на меня, а среагировало блюдце волшебное. Спрыгнуло, на стол передо мной легло и побежало по нему наливное яблочко. А потом тарелочка показала –  лесную дорогу меж сказочных огромных и тенистых дубов, да богатыря – эдакий шкаф метр на два, в кольчуге, шлеме, бородатый, все как полагается, разве что выражение морды больно зверское.

–  И куда это чудо едет? –  поинтересовалась я, сворачивая себе второй блинчик, на этот раз с тягучим янтарным медом.

Яблочко побежало вновь, да показало!
Блин выпал у меня из рук, шмякнулся на тарелку, а тарелочка все показывала –  обгоревшие остовы избушек на курьих ножках, порубленных котов огромных, колобков покоцанных, изгороди обветшалые…

И все стало ясно. Кроме одного:

–  За что?

Ответил гусь:

–  Истребляют нас, к нечисти причислили, князюшка указ издал… вот и наш черед пришел…

–  Инициировать не успели, –  простонал кот, –  была б ведьмой, так и сразиться могла бы, а так…

Ну тут уж я возмутилась:

–  Так вас много, давайте его побьем!

На меня грустно посмотрели и кот, с тяжелым вздохом сказал:

–  Никак, Ягушечка, сила то у него –  богатырская.

Вот те раз! Я на сказочных персонажей посмотрела, на блюдце, и спросила главное:

–  А у других Бабок Ежек сила была?

– Была, –  отозвался гусь.

–  И как, помогло? –  интересуюсь, вспоминая уничтоженные избушки.

–  Не помогло, –  прокудахтала курочка Ряба.

Я взяла еще один блинчик, намазюкала варением малиновым, взмахнула им, как Суворов саблей, и сказала:

–  Значит будем воевать без силы магической!

И начала блин есть, я вообще была голодная.

– Эх, девка, бежать надо, –  сказал волк, –  кто Илюре Ироду бой давал, все полегли, одни кости да кишки воронам на потеху и остались.

Есть расхотелось сразу.

–  Богатыря покажи, –  попросила я блюдце.

Показало. Илюра Ирод как раз бороду чесал, потом в носу ковырял, с видом бывалого охотника, добычу преследовавшего… выловил, извлек, посмотрел…

–  Больше не показывай! –  сорвалась я на визг.

И когда изображение исчезло, вспомнился мне мультик про Илью Муромца и его «Вот она землица русская, вот она силушка богатырская». В мульте Илья был таков, что хрен прибьешь, даже Василевс с армией от него пострадали.

–  И правда силен? –  грустно спросила я.

–  Столетний дуб одной рукой пригибает, –  отозвался кот.

Пригорюнилась окончательно. Выглянула в окно, увидела мышку, которая с котомкой за плечиками, спешно покидала территорию. А говорят первыми бегут крысы…

Припомнив тот же мультик, вспомнила, что только жены с богатырями и справлялись, а потом спрашиваю:

–  Женат?

–  Не сложилась, – простонал Колобок с полу, –  была у него невестушка, да ушла в колдуньи лесные, ведьмой стала, вот и не любит оно племя ваше ведовское.

Ууу, как весело.

–  Может  отравить? –  предложила добрая я, покосившись, на всхлипывающую печку.

–  Не съест, богатырь опытный, –  у лисички оказался очень приятный голос.

– Бежать надо!- прорычал волк.

Печка всхлипнула еще жалобнее, ей-то не убежать. Хотя если избушка на курьих ножках…

–  Бежать, – повторил волк, – избушку бросить придется, богатырь в первую очередь по ее следу пойдет.

Значит, бег в избушке отменяется.

И что теперь делать?

–  Пошли, Серый волк, –  сказала я, поднимаясь из-за стола, – поговорим с супостатом окаянным, побеседуем… На месте решать будем.

Нечисть лесная переглянулась и курочка проквохкала:

–  Да кто ж с тобой говорить будет, коли одета как пугало лесное?

****

Для моего переодевания выгнали волка, кота и гуся, окно занавесили, после блюдце повернули  обратной стороной, чтобы не подглядывало, значит. И только тогда Лиса Патрикеевна сундук открыла, а курочка Ряба скомандовала:

–  Малиновый, малиновый бери, чай щечки зарумянятся сразу.

–  Малиновому, почитай, триста лет будет, –  парировала лисичка,  – зеленый ищу, что Царевне-лягушке в приданное шился недалече как зимушкой только, и по росту в самую пору будет.

Но достали ничуть не сарафан – рубаху белую, по вороту и рукавам расшитую. Потом берестовые лапти новые, и только после когда я сняла джинсы уже не опасаясь раздеваться, протянули сарафан. Сарафан был темно-зеленый, на толстых лямках, с пуговками из жемчуга речного, по подолу да по стыку цветами расшитый.

– Ленту на волосы то какую? –  спросила курочка.

–  Зеленую атласную подавай, –  скомандовала Лиса Патрикеевна.

А как повязали, отошла на пару шажков, руками всплеснула:

–  Ох ты красна девица краса писанная!

Так и отправилась на монструозном коне на встречу с богатырем. Коняка клыкастая честно довез до опушки, а там, припав на задние ноги, ссадил меня самым бессовестным образом, со словами:

–  Прощувай, ведьма, может встретимся… Прощувай, я сказал!

И затряс, тем местом, где хвост. А сидела я на нем без седла и уздечки, так что тактика коня оказалась успешной –  я попросту сползала, как ни старалась уцепиться за гриву.

–  Да стой же ты, я на коне солиднее выгляжу! –  упорствовала отчаянно.

–  А я живым солиднее выгляжу, –  вставил резонное замечание коняка.

–  Трус, – презрительно сказал Серый Волк и стащил меня с коня окончательно, не дав стукнуться попой оземь.

В тот же миг монструозная скотина, задрав хвост, умчалась в сказочные леса!

Молча волк поставил меня на ноги, да по плечу ободрительно похлопал. Нет, я догадывалась, что волки тоже быстро бегают, так что…

–  Эх, жизня, – простонала я.

Резко оправила сарафан, поняла, что рубашка тоже задралась, а к ней, чтобы подобраться, надо сарафан поднимать. А не оправишь рубашку, неудобно как-то.

Я оглянулась  –  стояли мы на опушке леса, прямо у дороги, что вела с пригорка, на котором стояли, прямо в лесок дремучий. И никого вокруг –  я, волк, пустая дорога.

–  Слушай, Серый волк, отвернись, пожалуйста, –  попросила я.

–  В лес пойду, в засаде буду, –  величественно сообщил серый и гордо удалился.

И этот сбежал, короче. Ничего удивительного, что тут всех Бабок Ежек повывели. Эх.

Когда волк скрылся за деревьями, я торопливо спиной к лесу встала, подняла подол сарафана, начала рубашку поправлять…

– Гой еси, красна девица!

Низкий колоритный баритон заставил вздрогнуть!  Медленно поднимаю голову и вижу –  богатырь былинный, под ним конь богатырский! Оба с интересом мне под юбку заглядывают, на лицо и не смотрят! Нервно одернула подол. Что конь, что богатырь – разом и тяжело вздохнули. И ладно богатырь, не удивительно  без жены, а конь с какой стати?!

–  И тебе не хворать, богатырь русский! –  бодрым фальцетом ответила я на приветствие, чувствуя, что стою вся красная.

Вой перестал смотреть на ноги, на лицо взгляд перевел, да нахмурился.

– Ведьма? –  вопросил богатырь мрачно.

–  Рита, –  представилась я, делая  неуклюжий реверанс.

–  Правду бает, –  вставил конь.

Богатырь губы поджал, но снова спросил:

–  Баба Яга?!

–  Сам ты  «баба», –  обиделась я, –  девушка я еще молодая, внуков не имею.

–  Правду бает, –  снова вставил конь.

Конь вообще был странный. Нет, внешне похож на Бурку из мульта про Илью Муромца –  статный такой, гнедой, упитанный, и грива и хвост вьются локонами, но морда –  ехидная.  А богатырь классический –  русая кудрявая борода, синий взгляд немигающий, косая сажень в плечах, торс мощный в кольчугу упакованный, шлем островерхий, штаны бежевый хаки… Присмотрелась, никакой не хаки, просто в грязных пятнах. Мда.

– А молви мне, девица красная, чего в лесных урочищах заповедных одна совсем? Где дом, да отец-батюшка твой? –  густым басом вопросил богатырь.

–  Ммм, –  я огляделась, словно в надежде и дом узреть, и отца-батюшку и хату родную, не увидела. Пришлось врать: –  Попаданка я, добрый молодец, злым колдуном в леса ваши перенесенная, да оставленная туточки на погибель неминучую, –  даже вздохнула горестно.

И что из всей этой печальной истории заинтересовала бандюгу богатырского?!

– Одна, значит, – недобро протянул он.

–  Совсем одна, –  так почти угрожающе коняка добавила.

И оба снова на подол моего сарафана уставились.

–  Мама, – потрясенно прошептала я, осознавая опасность.

Глаза суровые богатырские в мои перепуганные посмотрели, и вновь был задан вопрос:

– Девица, значит?

Я не ответила, в ужасе глядя на пошлую ухмылку коня богатырского! А вот сам богатырь, ногу через круп ездового перекинул, да и спрыгнул. Земля содрогнулась!  Мелькнула запоздалая мысль «Бежать!», но по ходу поздно пить Боржоми.

–  Эм, батенька, а чего это вы делать изволите? –  дрожащим голоском поинтересовалась я.

–  Жениться, – разминая плечи, поведал о своих планах богатырь русский.

У меня глаз дернулся и на нервной почве оно само выдалось:

–  Догнал Иван Царевич Василису Прекрасную и давай на ней жениться…

–  А то, –  подтвердил богатырь, снимая кольчугу и шлем.

Заблестели под солнцем кудри богатырские… век не мытые явно, от того и столь обильный жирный блеск!  А богатырь ко мне шагнул, окутывая густым чесночным духом. Я позеленела. На этом мое терпение закончилось.

–  Так, все, стоять, морда бородатая! –  заорала перепуганная ведьма, то есть я. –  Ты баню когда последний раз видел вообще?!

К счастью от леса ветерок повеял, так что зеленеть я перестала и даже вдохнуть смогла нормально. А богатырь призадумался, крепко так.

–  Марш мыться! – приказала я. –  И волосы вымой, и штаны, и вообще все! От тебя ж, наверное, не только вся лесная нечисть разбегается, но и девушки тоже, причем все!

И тут я увидела как ошарашенное выражение на морде бородатой, сменяются выражением грустным и богатырь печально сказал:

–  Только одна…

–  Все, –  сдал начальство конь.

Так как ветерок дуть перестал, я позеленела снова, зажала нос руками и невежливо попросила:

–  Слушай, богатырь, иди, помойся!

–  Гм, –  произнесло бородатое издевательство над моей обонятельной системой, –  чай кикимора ты?  Вон, зеленеть начала.

–  Иди, помойся!  – я гневно ногой топнула.

И что-то изменилось – насупился обескураженный богатырь, иначе посмотрел на меня конь, переглянулись оба.

– Здесь жди, –  скомандовал богатырь, возвращаясь к коню, и единым махом на него взлетая.

–  Вот прямо тут? –  я руками развела, указывая, что лес как бы кругом.

Вой подумал, да выдал:

–  Все равно найду, из-под земли достану!

И красиво поскакал в закат… Ну не в закат, но вид был именно такой.

А я осмотрелась и поняла, что осталась я стоять рядом с лесом, практически в чистом поле, в неизвестном мире, и совсем одна!

–  Эй, есть здесь кто-нибудь? –  крикнула, обращаясь к лесу.

Из-за кустов, деревьев, стволов поваленных повыглянула нечисть лесная!  Тут были все –  и конь монструозный, и волк, и лиса, и избушка на курьих ножках и даже гусь.

–  Ой, вы тут все что ли? –  не поверила я.

–  Все, –  гусь вперевалку ко мне направился, –  прав был Демон, что мы прошлую Бабу Ягу сами прозевали, так что тебя решили беречь,  вот мы и тут… все.

Вслед за гусем показалась курочка Ряба, подошла, к ноге моей прижалась и жалобно спросила:

–  А дальше что, ждать будем?

–  Подождем, согласилась я, но не здесь, давайте возвращаться, богатырь вроде адекватный , как придет так и побеседуем.

– Квадратный? –  переспросила Лиса Патрикеевна.

–  И квадратный тоже, –  устало согласилась я.

И мы пошли обратно –  я, кот и лиса  с волком, курочку Рябу на руках несла, позади шла избушка, а конь вообще по кустам прятался, ему было стыдно. А гуси-лебеди летели над нами, переговариваясь со своим встрепанным вожаком.

Прошли тропками тайными, на полянку вышли, где изгородь виднелась, а там нас ждали, сидя на завалинке и пожевывая травинку.

–  Слышь, вихрастый, лети-ка сюда, –  не обращая на меня никакого внимания и глядя исключительно на гуся, ледяным тоном произнес Стужев.

У его ног, придавленная ступней и судорожно подергивающаяся, лежала метла.

Гусь завис в воздухе, громко хлопая крыльями. А Князь продолжал смотреть исключительно на него, причем чуть суженными от ярости глазами.

– Сам прилетишь, или помочь? –  издевка в голосе.

Гусь сглотнул, да и начал в полете разворачиваться. Не успел!  Стужев вскинул руку, и несчастное пернатое притянуло к его ладони, в следующую секунду Князь уже сжимал его горло!

–  Стужев, брось гуся! –  закричала я, подхватывая подол сарафана.

Вскинутая ладонь и я натыкаюсь на воздушную стену, а продолжающий меня игнорить Князь, приблизив голову гуся, прошипел:

–  Наглость наказуема, криволапый.

Лапки гуся подергались и повисли обессилено.

–  Ты знал, что ведьма наша, – не вопрос –  утверждение.

–  Стужев! –  я отпустила курочку Рябу и начала колотить руками в незримую стену. –  Стужев, прекрати, я сказала!

Меня словно вообще не слышали, продолжая убивать гуся.  И я не выдержала:

–  Александр, пожалуйста… – голос сорвался.

Князь медленно разжал пальцы и гусь повалился на метлу, где сжался, и затих. Только глаза испуганно на меня смотрели. Затем  исчезла воздушная стена, и я чуть не упала, потому как на нее руками опиралась.

Потом Стужев сказал:

–  Мы в дом сейчас, ближе к закату на ярмарку. Пошли.

И тут с земли донеслось хриплое:

–  А кто… сдал?

–  Дерево, –  спокойно ответил Князь.

Гусь встал, смачно сплюнул и прохрипел:

–  Я ж ему лучший табак из Сарацинии принес!

–  Он тебя продал за пачку сигарет с ментолом, –  с насмешкой сообщил Стужев, не удостоив гуся и взглядом.

Затем было сказано уже мне:

–  Марго.

Я не знаю, почему я это сделала. Даже понять не могу, что вообще на меня нашло, но… развернувшись, я подхватила подол сарафана и скомандовала всей лесной нечисти:

–  Бежим!

И главное все тут же рванули с места в карьер, видимо внутренне готовые бежать после нашествия богатыря. Так что мы сорвались на бег!  Впереди, смешно выбрасывая копыта, мчался монструозный конь, его настигала избушка на курьих ножках, в ней на подоконнике подпрыгивал Колобок. Гуси подхватили курочку Рябу и Лису Патрикеевну, кот с разбега вскочил на монструозного коня, волк и я бежали морда в морду, замыкая в этом забеге, причем я заметно отставала, пока верная метла, не примчалась на помощь. О, то как я на нее взлетела, сделало бы честь любому участнику конного спорта, но самое забавное было не в этом.

Остолбеневший на мгновение Стужев, все же пришел в себя при виде улепетывающих нас, и заорал:

–  Ильева!

–  Ходу!  –  приказала я лесной нечисти.

Не знаю, успели бы мы убежать, и как далеко успели бы, но тут впереди, наперерез нашей группе быстрого улепетывания, выехал… богатырь.

Богатырь был чист, влажен, полугол и самое главное –  в руке держал венок из полевых трав.

Первой затормозила избушка, от чего поднялось облако пыли и с чистотой богатыря все было кончено. Вторым тормознул монструозный конь, выдав испуганное «Ой». На морде богатырского коня расплылась плотоядная улыбочка и я поняла что они точно знакомы. Волк не тормозил, он плавно ушел в кусты, а я… Мне как-то подзабыли объяснить принципы управления таким уникальным летательным средством как метла ведьминская обыкновенная.  Нет, я попыталась сманеврировать и уйти от столкновения, я даже орала  «Тпррру» метле, я пыталась развернуть ее я…

Я зависла, схваченная богатырем за шиворот, в то время как неуправляемое летное средство умчалось в дальние дали… за гусями.

– Сбежать хотела, –  не спрашивал –  констатировал богатырь.

–  Что ты, –  я задергала ногами совсем как гусь недавно, –  честь девичью спасала, к тебе за подмогой мчалась.

Богатырь сдул с лица пряди запыленных волос, взглянул на меня сурово и снова констатировал:

–  Ведьма.

–  Ты про метлу?  –  переспросила я. –  Так не моя, так, покататься дали.

И богатырь поверил. С тихим «Ох, длина коса, да ум недолог», посадил на коня перед собой, да и развернул зверюгу, с явным намерением увести меня в закат…  Только не это.
В этот эпический момент раздалось взбешенное:

–  Слушай, Ильева, ты достала!

Я вдруг подумала, что богатырь мне больше Стужева нравится.

– Бежим, –  доверительно посоветовала я богатырю.

Но мужик был богатырем, а богатыри от врагов не бегут –  прямо как в мультике.

– Твое дело сторона,  дева красная,  –  произнес Иродушка, ссаживая меня с коня на ствол поваленного дерева, –  сердце не тревожь, с супостатами окаянными разговор у меня короткий.

Дерево было жестким, картина предстоящего захватывающей!  Неширокая лесная дорога, как в советских мультиках про волка и зайца, которые к бабке Ежке попали, да и вообще антураж яркий, пронизанный лучами солнца и сказочный. Сказочной казались деревья, кусты… дорога и та. И богатырь был самый что ни на есть сказочный –  огромный весь такой и с бородой. Не сказочным был только Стужев в майке с коротким рукавом и джинсах… Нарушал он как-то гармонию.

–  Рита, – прошипел этот самый элемент диссонанса, –  богатырь откуда?

Я  пожала плечами и честно сказала:

–  Не знаю, он по дороге ехал, так и познакомились.

На это Стужев закатил глаза к небу и прошипел:

–  И дядя Женя у нас случайно просто знакомый, и единственный уничтожитель нежити нам просто по дороге встретился. Марго, ты не ведьма, ты чудовище, мало того что  вредное, так еще и невезучее на редкость!

На это я вполне резонно подметила:

–  Стужев, маленькие проблемы в моей жизни начались с вашей няшки Колдуна, а вот невезение исключительно с момента эпического вознесения меня по лестнице твоей яойной персоной!

Богатырь крякнул, и начал натягивать кольчугу. Из-за кустов  за развитием событий заинтересованно следили сказочные герои.

– Марго, наглость следует ограничивать, я слишком многое тебе позволил! –  Стужев теперь смотрел на меня пристально и зло.

–  Да, Санек, ты позволил мне действительно много… например узреть голую грудь Марьи Кощеевны!

Что-то прогрохотало. С удивлением поняла, что богатырь выронил щит. И ладно я –  у его коня было действительно потрясение.

–  Иродушка, –  прошептало копытное.

Но богатырь не слушал –  сидел на коне с потрясенным потерянным видом. Я глянула на кусты –  у сказочной нечисти были отвисшие челюсти.

–  А что? –  спросила я.

Из кустов ко мне покатилось блюдечко, за ним яблочко. Блюдце запрыгнуло на колени, яблочко покатилось по тарелочке, и я увидела… Скелет шипастый!  Черные провалы глаз, призрачно-дымчатые волосы, жуткий оскал…

–  Это кто? –  чуть не завизжала.

– Марья Кощеевна, – донеслось из кустов.

Я посмотрела на богатыря, тот в ужасе на меня.

– Ну не знаю, –  я отпустила блюдце, – ту, что видела я, можно даже назвать симпатичной… а это монстр какой-то.

Глянула на Стужева –  тот просто глаз с меня не сводил, только губы плотно сомкнуты и желваки на скулах. Тоже гневно смотрю на него в ответ, потому что злюсь. Действительно злюсь, очень сильно.

– Значит просто морок… Зачем ты мне это показал? –  все же спросила.

И Стужев отвел глаза всего на миг… а затем взглянул на меня прямо, и спокойно ответил:

–  Ты не реагировала на меня, а в игру вступили остальные члены группы, следовательно, время поджимает, я решил использовать ревность. Ошибся, с кем не бывает. В следующий раз буду умнее.

Я потрясенно смотрела на этот  глюк в отечественном фентези и просто поверить не могла, что можно быть настолько… ну вот настолько гадом.

–  Стужев, –  голос дрогнул, – неужели у тебя совсем совести нет?!

Он усмехнулся, и прямо глядя мне в глаза, произнес:

–  Ну почему же «нет». Есть, Маргош. И мне банально совесть не позволит отпустить потенциальную ведьму, ведь вы такая редкость. Так что за тебя я буду бороться, Марго, любыми средствами. И я очень не рекомендую тебе искать защитников, малыш, иначе их смерти будут на твоей совести. А она  у тебя имеется, не так ли?

Посреди сказочного леса, среди таинственных дубрав и в присутствии героев русских сказок и даже былин, Стужеву молча и безапелляционно, был продемонстрирован жест, который я вообще показывала впервые!  Просто не сдержалась!

По губам Князя скользнула странная усмешка и мне ледяным тоном соизволили сказать:

– И не будем забывать о маленьком Ромочке.

Я едва язык не прикусила, чтобы не заорать «Не смей трогать брата», но на этот раз сдержалась и даже жест похабный убрала.

А потом что-то случилось… со мной. Я вроде все так же сидела на стволе поваленного дерева, но пальцы внезапно обожгло… словно током. На какой-то краткий миг всего, но это точно пришло из меня и было во мне.  Я вздрогнула, замерла, затем начала осторожно дышать, стараясь не пробуждать это что-то… И жутко так стало.

–  Супостат! –  взревел вдруг богатырь. –  Готовься  держать ответ за дела твои подлые, за слезы девичьи!

Я молча сложила руки на груди, поерзала на бревне, и скомандовала богатырю:

–  Мочи гада!

У Князя одна из бровей медленно вверх полезла. Я ответила свирепым взглядом, который ничего хорошего ему не сулил.

И началась битва века –  Анимешная няшка vs Богатырь Русский.

Богатырь начал с традиционного  наезда на супостата с булавой в руках.  Смотрелось это грозно, земля тряслась, зверское выражение на морде коня было покруче выражения богатырского лика. Наскок и уклонившийся в последний момент Стужев. Богатырь по инерции проскакал дальше, развернул обалдевшего от князевской наглости коня, и снова помчался на славный бой.

Славного не было –  Князь дождался пока коняка приблизится и нарастил корень одного из дубов… богатырский конь споткнулся, богатырь покатился кубарем, Стужев остался стоять памятником победы японского аниме над русским фольклором. И мне стало за родину обидно.

Но зря я думала, что все закончилось. Едва упав, богатырь отработанным движением перекувыркнулся через плечо, вскочил на ноги, и развернулся к яою отечественного фентези.

– Хочешь совет? –  насмешливо спросил Князь.

Богатырь усмехнулся, перехватил булаву покрепче и  возобновил атаку в пешем состоянии.

И вот не знаю как Стужев, но если бы на меня столь легко надвигалась такая громадина бородатая, я бы испугалась. Князь –  нет.

Спокойно дождался, пока богатырь подойдет вплотную и…

Когда в его руке сверкнул металлическим блеском огромный двуручный меч, я сначала глазам не поверила. Иродушка тоже!  Но Стужев был и здоровенная железяка в его руках тоже была!

– Меч-кладенец, –  испуганно прошептал кто-то в кустах.

Богатырь видимо сей двух метровый ножичек знал. И нападать поостерегся… пару секунд. А затем вой земли русской стал двигаться совсем иначе – плавно, тягуче, бесшумно, несмотря на казалось бы, обязанную позвякивать кольчугу, а взгляд серо-голубых глаз неотрывно следил за Стужевым. Князь же стоял, совершенно уверенный в своем преимуществе и… зря.

Богатырь швырнул в няшку булавой легко, без замаха даже, но та, заставляя гудеть вспарываемый воздух,  помчалась снарядом, словно выпущенная из пушки!  Я дышать перестала, а Князь едва увернулся… Булава пролетела на пару метров дальше и взорвала дорогу облаком пыли… К слову там яма осталась!  Метра полтора глубиной.

–  Вот она силушка богатырская… – потрясенно выдохнула я.

А Стужев перестал кривить губы в едва заметной ухмылке. Понял, видимо, с кем дело имеет.

В следующий миг богатырский конь подскакал к Ироду, и богатырь снял с седла вторую булаву… поболее первой в размерах. Подкинул вверх, словно оценивая вес, поймал, на этот раз размахнулся и…

Загудел вспоротый снарядом воздух, как увернулся Стужев, я понятия не имею, это вообще на грани фантастики было, но не успел он выровняться, как богатырь атаковал. Стремительно, быстро, жестко. Князь едва успевал выставлять меч, навстречу наиболее опасным атакам и уворачиваться, от молниеносных выпадов!

Русский фольклор уверенно теснил японское аниме, осыпая градом ударов коротким мечем и щитом!

А потом случилось… невероятное!

Вот казалось бы –  зачем богатырю два прицельно пущенных снаряда?  Ведь все равно Стужев увернулся! Но нет, как выяснилось у воина русского все было продумано… в президенты бы его. Так вот, теснил богатырь анимешку намеренно и нацелено, а Князь едва успевал спасти голову свою яойную, и потому не засек, что гонят его на ямы!  И когда его нога соскользнула в кариес земли русской, Стужев даже не сразу понял, чего это он начал падать… А когда понял, он уже упал, а богатырь уже схватил меч-кладенец.  И почти сразу это оружие, описав сверкающую дугу, коснулось острием лежащего в пыли взрытой ямы Князя.

– Не родился еще в землице Русской тот богатырь, что Ирода-воеводу одолеть сможет, –  с усмешкой сказал воин. – Пошто девицу обидел, супостат?

И вот молчать бы Стужеву в тряпочку, точнее в пыль, но мы же гордые:

–  Допустим обидеть я ее не успел… как и ты, похоже.

Щеки богатырского коня окрасились смущенным румянцем. Князь заметил, от чего его бровь медленно поползла вверх.

–  Добро, –  прервал неловкий момент богатырь, –  а меч отсель?

Вопрос был явно не из приятных, потому как Князь отвечать отказывался, вследствие чего острие меча надавило на кожу у основания шеи… породив маленький алый ручеек, змейкой побежавший по телу Стужева.

–  Ну! – грозен богатырь в гневе.

И тут кто-то сказал:

–  Не убивайте его… пожалуйста.

Понятия не имею кто это сказал… но вообще зря я это сделала, наверное. А богатырь медленно повернул голову, смерил меня строгим взглядом и выдал:

–  Нельзя супостатов беречь, ему коли жизнь сохранишь, он в спину удар нанесет.

Это было про Князя, да… Но с другой стороны.

– Не надо, пожалуйста, –  я спрыгнула с дерева, пыль и песок сразу проникли в лапти, подошла к мускулистой громадине, заглянула в глаза, – пусть живет.

И вот спасаю же некоторых, а няшки неблагодарные из пыли придорожной гневно шипят:

–  Марго, ушла отсюда!  Живо!

Удивленно глянула на Стужева и поняла невероятное – няшки они тоже расчетливые… и побежденным Князь не выглядел, скорее… удар готовил, а тут я.

Богатырь тоже смекалистый попался, и держа меч острием нацеленным на Стужева, начал отступать… а я стою! В оцепенении. Так и стояла, пока Князь свирепея смотрел на меня. Потом вернулся богатырь, схватил, через плечо перекинул, и снова спиной вперед отступать начал. Ну я в силу положения, ничего и не видела.

Потом что-то громыхнуло…

*****

–  И что, что дальше то было? –  Кот ученый записывал сказ богатырский в свиток озаглавленный «Были сказочного леса».

–  Ну, стало быть,  правой взмахнул, полегло сорок супостатов, левой –  двадцать, и Сивушка подсобил, чай недаром конь богатырский, –  гордо продолжил Иродушка.

Я, намазывая очередной блин ежевичным варением, выглянула в окно –  богатырский конь тоже гнал, а две коровы, монструозный конь, козы и весь состав гусино-лебядиного отряда зачарованно внимал ему. Остальные сидели тут, с нами за столом, и да –  который час слушали богатырские байки.

–  Чай меду дикого, Рита-краса? –  вопросил богатырь низким басом.

Сам он от медовухи стал добрым, глядел с улыбкой, и даже Лису Патрикеевну привечать начал, то за ушком почешет, то под шейкой. Лисичка была не против, они с Серым волком от стрессу  на грудь раньше приняли, чем мы за стол сели.  Медом увлеклась даже Курочка Ряба, и теперь тихо дремала на лавочке, рядом с ней и Колобок примостился, и только мы с мышкой не пили.

– Спасибо, – вежливо отказалась я.

– Наливочки… ик? – вопросила Патрикеевна.

Кот Ученый вскинул голову, посмотрел на меня зелеными глазищами и вопросил:

– Сказку?

Я улыбнулась и попросила:

– Про репку, пожалуйста, и почему вы ее крепкой называете?

Кот хмыкнул, лиса и волк захихикали, а курочка приоткрыла один глаз.

– Мррр, история давняя, – начал Кот Ученый, голос у него был бархатный, убаюкивающий, – бабка наша молодая еще была глупая, и вот пришел к ней дедка. Пришел, поясно кланялся, да семена протягивал, с просьбой «Уж поколдуйте над ними, госпожа ведьма, сделайте милость, а то из года в год мелкая родится, на рынок стыдно кобылу запрягать». «Хорошо, – говорить ведьма, – сделаю». Тут старик голову поднял, да наглеть начал: «А еще, госпожа ведьма, собирать то ее по осени сложно, спина болит, да руки устают, вот коли бы она такая большая была, чтобы пяток собрать, да телега полная…». И на это сказала Баба Яга «Не трудна задача, сделаем». Тут уж совсем старче о совести подзабыл, шапку на затылок, да нагло так «А если вы такая сильная ведьма, сделайте уж одну репку, но такую, чтобы ух… все обзавидовались!». «Но…» – попыталась возразить Ягушечка. «Не можешь, значит, только говорить и горазда» – презрительно сказал старик.

– Гнать его надо было, – грустно сказал богатырь.

– Ото вам гнать, – кот фыркнул, – а Яга молодая была, горячая, стыдно ей было, что старик и то в магию не верит. Взяла она одно единое семечко, да вложила в него чары магические. А дедок взял, спасибо не сказал, да и побег домой, а он известный на селе лентяй был. Прибежал, ямку вырыл, семечку бросил, да и пошел домой, на печи лежать, тараканов гонять.

Я припомнила детскую версию «Посадил как-то дед репку, и выросла репка большая-пребольшая — рук не хватит обхватить!».

– Значит «как-то», это не про временные рамки, это в смысле «кое-как», – задумчиво проговорила я.

Кот прищурил зеленые глаза, да и продолжил:

– Долго сказка сказывается, да крепка дольше растет. Уж собрали урожай в деревне, уж листья опали, а крепка все растет, деда радует. И такая выросла – не обхватить. Вот перед самыми морозами пришел дед, и решил собрать урожай свой. Тянет-потянет…

– Вытянуть не может, – решила я блеснуть знаниями.

– Какой там, – кот фыркнул в усы, – это нормальную репку тянуть можно, а крепка, она магическая, стало быть гордая, да разумная. Вот взялся дед крепку тянуть, она ему молвит голосом человеческим…

Я затаила дыхание, жадно внимая сказке. Кот от такого внимания немного опешил, но тут же спохватился, грудь колесом, осанка стала горделивая, да и сказ не в пример интереснее:

– Молвит ему крепка голосом человеческим: «Пошто, супостат, ручонки ко мне свои протягиваешь? Жить надоело, али горюшка увечного желаешь?».

Молча взяла блинчик, и зачарованно слушая кота ученого, стала намазывать его…

– Э… Рита-краса ты… – попытался остановить меня богатырь.

– Не поправлюсь, отмахнулась я. – Котик, а дальше что?

– А дальше? – Кот задумчиво и как-то даже неодобрительно посмотрел на мой блинчик.- Испужался дед, сломя голову к бабке своей бросился, в дом влетел, да и молвит «Горе-горькое, бабка, репка наша заколдованная стала! Из землицы ее не вытянуть». Не поверила бабка, пошла за дедкой, схватились они за крепку, тянут потянут, а она им: «Руки поотрываю, ироды сиволапые!».

Я улыбнулась, и потянула блин ко рту…

– А может не надо? – как-то напряженно спросил кот.

– Расказывай-рассказывай, должна же я знать историческую подоплеку сказки.

И откусила… Рот обожгло огнем, из глаз слезы, из горла хрипы… И кружку протянутую богатырем я схватила не брезгуя и даже выпила все махом, стараясь затушить пожар… В голову ударило мгновенно, тяжелый дух медового спирта вызвал головокружение, а обожженное горло требовало еще.

– Это что было? – грохнув кружкой по столу, вопросила у притихших собутыльников.

– А неча было хрен вместо меда мазать, – весомо заметил Кот Ученый. – Дальше рассказывать?

Мир начал покачиваться плавнее… Нет, он и так покачивался – у избушки на курьих ножках шаг не мерный, не на колесах же, а останавливаться нельзя, убегаем как-никак, но теперь меня вдруг перестало укачивать, и подпрыгивающая избушка не раздражала больше, и Стужева я теперь не боялась и вообще как-то хорошо стало…Одна проблема – чувствую себя драконом огнедышащим… В смысле Змеем Горынычем…А кстати!

– Вопрос, – вдруг понимаю, что Котов теперь два, и главное оба Ученые, – Змей Горыныч у вас тоже есть, а?

Богатырь у меня кружку отобрал, да ответ его был таков:

– Змея Горыныча не встречал, но с Гадом Змеевичем знаком лично, к нему и идем.

– Опася, – вдруг поняла, что богатырей вообще три, и все такие здоровенные, – а зачем нам Гад Ползучиевич?

– Змеевич, – поправил Илюра, – идем мы к нему, в топкие болота, чтобы значит тебя да избушку ему на хранение да убережение оставить. Опосля я за дружиной своей отправлюсь, чтобы стало быть дать няшкам бой анимешный.

– Ик! – выдала оторопевшая я.

И медленно накатило – это что же я делаю? Это я вместе с богатырем, избой, живностью всяческой сказочной и не сказочной тоже, что на терассе увеличенной уместилась, совершаю самый что ни на есть побег с места преступления!

А дело было вот в чем – едва мы с Илюрой от Стужева в яме возлежащего отошли – громыхнуло так, что деревья с корнем повыворачивало, а едва земля гудеть перестала, няшка фентезийная начала атаку. Исключительно магией! Наученный горьким опытом, Князь больше в рукопашную не вступал. И понеслось в богатыря – каменья вывороченные из сырой земли, деревья столетние, молнии смертоносные… Насилу ноги унесли! Если б не метла, лежать Илюрочке в земле русской сказочной, так как меня Князь за цель атаки не принимал, наоборот берег и камни в сторону направлял, если орущая и бегающая я под траекторию полета попадала. И вот когда Илюра как подкошенный упал, что-то во мне током ударило – метла ко мне сама и прилетела, а дальше крик богатырю «Хватайся» и полет ввысь, над деревьями, чтобы примчаться к избушке. Решали все быстро и как-то даже без моего участия. Избушка нарастила террасу, на нее забежали кони, коровы, живность подворная, стадо лебединое, а после изба и ноги себе отрастила, а затем как припустит…

Так вот тогда ударило, а сейчас накатило! Осознанием! Стужев гад, с этим никто не спорит, но… но там Ромка и родители… И Ромка… с феей! Нет, я бы не переживала, но именно сейчас вдруг вспомнился рык яойки обыкновенной: «Марго, зараза рыжая, ты достала!».

– Ик! – вырвалось у меня, и мысли мерно зашатались в такт бегу торопливой избушки на курьих ножках.

Почему-то захотелось сидеть здесь и дальше, есть блинчики, да и каша вот уже почти подошла, аромат на всю избу… И сидеть бы, слушать сказки Кота Ученого, под методичные переливы гуслей… не помню как называются, одна проблема – Ромка, родители и гад-Стужев!

– Метла моя где? – я встала из-за стола. – Метла, говорю!

Средство перемещения вылетело из-под потолка и замерло, касаясь моей ладони… оставалось только сжать.

– Ягушечка, ты ж на ногах не стоишь, – заметил Кот, он тут был не только самый умный, но и самый трезвый.

А меня догоняло конкретно. Но основная мысль алкогольный дурман удерживал крепко:

– Домой лететь надо. Срочно. С няшкой яойной разобраться, Ромку спасти…

Странное ощущение жжения кончиков пальцев в очередной раз напрягло, вызвало смутные подозрения, но я снова постаралась не обращать внимания. Такое ощущение было, как во сне – вот видишь что-то краем глаза, а только сосредоточишься – пропадет.

– Рано тебе, ведьмочка, – важно сказал кот, – только в силу вступать начала, метлу призывать научилась, рано. Эти няшки анимешные, что уж за ругательство такое не ведаю, да звучит оскорбительно, они коли угрозу почуют – погубят, душегубы окаянные. Если даже Илюре-воеводе бежать пришлось.

– Отступать, – вставил богатырь.

– Отступать, – Кот кивком принял его точку зрения, – то тебе куда соваться, Рита? Ведьма им первый враг, только ведьмы силу закрывать миры имеют, только ведьма им и опасна.

Опася еще раз!

Я села, продолжая сжимать метлу, и очень трезвым голосом переспросила:

– Что?

– Что? – вопросил богатырь.

И даже печка ворчать перестала, что пирожки у нее уже подрумянились, а доставать никто не спешит. Мне ее даже жалко стало, встала, заслон отодвинула, ухватом противень с пирожками вытащила, кашу назад задвинула, засов поставила и села, готовая слушать. И тогда Кот начал рассказывать:

– Со стародавних времен жили ведьмы в вашем мире, в наш лишь наведывались, да не каждая ведьма Ягой становилась.

– Ягой? – переспросила я. – А есть разница?

И тут ответила курочка:

– Яга, квох-ох, заступница нечисти лесной, защитница, а ведьма это ведьма.

Кот важно кивнул. А я вдруг подумала – может от того бабы Яги злые ко всем были, что вечно какой богатырь или Иван-царевич норовил убить то Кощея, а то Горыныча, ну или кикимору какую… У охранников тоже рожи злые всегда. И у пограничников…

– И? – осторожно у кота спрашиваю.

– И бывало так, что став Ягой ведьма в вашем мире жила, да с нами и избушкой на курьих ножках перебиралась, да только было это во времена древние, пока не воцарился на вашей земле князь Володимер, что на гречанке женился и веру греческую привнес. А там где новые боги в почете, старым места нет, вот и вернулись Яги к нам сызнова.

А вот вам и сюжеты сказок! Так значит было, все было!

– Ведьмы у вас все еще рождаются, – продолжил кот. – Мало их, да отличить можно – не поддается ведьма ни заклятию, ни проклятию, мнение свое ценит, на чужое не глядит, супротив сердца не идет, совесть да честь у нее в почете.

Я осталась сидеть как громом пораженная. Было во мне что-то, что точно разграничивало правильное и не правильное, помогать Кате с Ромочкой для меня было правильным, и хоть мама по началу против была, я все равно по-своему сделала. Всегда поступала так, как считала нужным, никого не слушая. Вот и с богатырем – Князь ведь меня от разборок с девчонками спас, но и убить Илюру я не могла позволить… потому что так не правильно. Хоть и злой он, хоть и ведьм убивал, а…

И тут до меня дошло!

– Илюра-воевода, – я на богатыря сурово посмотрела, – а пошто вы бабок Йожек резали, избы их огню да мечу предавали, колобков покоцали, а?

Огромный суровый бородатый мужик внезапно… покраснел. Да так, что даже пятнами пошел. И глаза отвел, и вздохнул тяжело, да и выдал:

– Не убивец я. Коли в чистом поле да супротив ворога окаянного это дело славное, а резать женщин старых да нечисть лесную не по мне оно.

Я оторопела, у Кота с носа очки свалились, курочка Ряба с перепугу снесла яичко… золотое, у Лисы Патрикеевны платок упал в очередной раз, гусли петь перестали, печка и та рот открыла. А блюдечко не сплоховало – спрыгнуло с полочки, перед богатырем легло, да наливное яблочко по нему помчалось… И показались картины страшные – избы сгоревшие, колобки покоцанные, кости белые…

– Ох, – выдохнул богатырь, – да вы ж к пожарищу приглядитесь-то!

Мы все подались к блюдцу, а то и радо стараться – приблизило изображение… И тут поняли мы, что ножки-то у сгоревших изб не куриные, а из дерева сготовленные, а колобки – караваи хлебные, а кости на пепелище раскиданные старые все!

– Подстава! – воскликнула я.

– Уж морок всем морокам морок, – произнес кот.

– Ох, лисий сын, – не удержалась Патрикеевна.

– А страху-то нагнал! – прорычал волк.

И все мы на богатыря уставились.

А Илюра-воевода руками развел, да и начал свой сказ:

– Когда старшая дочь у князя Святополка пятнами черными пошла – все черную магию заподозрили, да на второй день и старший сын-наследник Святомир слег с болотной лихорадкой, а все знают, болезнь эту только Яги и насылают в качестве наказания. Взбеленился князь, приказал всех Яг поизвести-изничтожить, да меня отрядил, лучшего богатыря своего.

Снова тяжелый вздох, а мы смотрим, не отрываясь, каждое слово жадно ловим, пришлось ему продолжить:

– А я ж деревенский, с бабками Йожками с мальства знаком, одна лечила меня махонького еще, она же и даровала силушку богатырскую, так что…- богатырь глаза потупил и совсем тихо сказал: – Свез я всех к Гаду Змеевичу на болота, а разорение сам и устраивал, да так, чтобы каждый уверовал – сгинула баба Яга и вся нечисть ее подворная с нею вместе.

Шок – это по-нашему! Мы все молчали, да тут Волк высказался:

– А Ягу нашу пошто пугал, смотрел очами голодными?

– Так, – богатырь покраснел окончательно, – девка-то красивая, одна и в лесу, да ни отца ни заступника, и под подолом там такое, ну я и…

– Молчи, охальник, – оскорбилась за меня курочка Ряба, – а то как клюну!

Ну я глазки в потолок, типа не поняла ничего, богатырь в пол, ему типа стыдно, волк усмехается, лиса хихикает, курочка возмущенно квохчет, один Кот Ученый невозмутимый остался.

И тут до меня повторно дошло!

– Стоп, – говорю, – а бабы Йожки наслать на детей князевых болезни могли?

Ответил мне Илюра:

– Отрицают Ягуши, и вера моя с ними, не они наслали.

И повис интересный вопрос «Кто?!».

– А когда это случилось? – интересуюсь осторожно.

– Да почитай уже года два назад, – задумчиво ответил Кот Ученый.

И как вспышка вспомнился мне разговор со Стужевым: Мой вопрос: «Кстати, а Георгий Денисович давно с вами?», и его ответ: « Два года», а после продолжение: «Раньше тоже был Мастер, но другой. Его убили. После совет предоставил нам другого Мастера, насколько я понял, он до этого был кем-то вроде твоего «дяди Жени». С новым Мастером перед нами стали ставить задачи иного порядка и мы получили доступ к Терре. Так что да, тебе повезло, Маргош, ты в элите».

Два года! То есть два года назад эти няшки появились на Терре! Что еще любопытно, я припомнила слова Георгия Денисовича: «Это светлая сторона, а есть темная». И насколько я помню, в разговоре упоминалось, что выходцы из темной на землю проникают, за водкой там и кровью человеческой, и с ними тоже разбирались члены фентезийно-няшковой команды. И разбирались они там уверенно, и задания были – иди с тем поговори, того приструни, а тут… а вот тут на Терре им ведьма понадобилась! То есть раньше они с таким не сталкивались, а значит…

– Вопрос, – я оглядела всю компанию, – а кто-нибудь в курсе, няшки раньше на светлую территорию проникали? В смысле до периода в два года?

И мне никто не ответил. Только кот, сверившись с летописью, неуверенно произнес:

– Да вроде как нет… Да и Яги бы… – и тут до кота тоже дошло и он выдал, – мда!

– Вот гады! – я вскочила. – Так это они все подстроили! Они! А ты, Илюра-воевода, бабок Йожек увез, вот границы то и открылись, а няшки, чтоб их мангой припечатало, к вам проникли! И давай тырить магические вещи, старьевщики кавайные! Да у них там целое хранилище!

– Где? – Лисичка Патрикеевна от нетерпения ухом задергала.

– Да за молочной речкой в домике! – у меня голос сорвался. – Вот же ж сволочи! – меня откровенно понесло: – Вот она эта их элита – ворюги фантазийные! Мастера им сменили и новое направление деятельности дали – подгрести под себя всю светлую сторону Терры!

А еще мне припомнилась история с яйцами жар-птицы – Стужев их увел, да еще и птице угрожал, чтобы та вампиров пропустила, а… зачем?

– Слушайте, а жар-птица она тоже страж? – вопросила я.

– А как же, – важно ответил кот, – оберегает сад с молодильными яблочками.

– Вот гады! – я сорвалась на визг. – Гады бессовестные!

Тут богатырь себе пенной медовухи щедро налил, полную кружку. Я протянула руку, схватила, и выпила все залпом. У меня еще горло от хрена не отошло, а тут такие новости. А едва допив, грохнула кружкой по столу, и поднялась.

Мир правда шатался все сильнее, за окном виднелась беседующая живность, конь богатырский гнать продолжал, а за ними мелькали деревья, избушка все набирала ход, а я… Я набиралась информацией.

– Кот Ученый, вот ты говоришь «ведьма путь закрывает», а как?

– Как полотно заштопать, – задумчиво ответил он, – коли увидит женщина дыру в простыне, заштопает. Так и ведьма – раздражают ее прорехи в полотне мироздании, вот и штопает, порой неосознанно. Ведьма что в силу вошла да в возраст, прорыв на расстоянии сотни шагов чует.

У меня как кубики конструктора Ромкиного все складываться началось! Переход находится в универе, там где все молодые практически. А если какая и ведьма – у Георгия Денисовича с ними разговор короткий: Предсмертная записка и самоубийство. И со мной было бы так же, не вмешайся Игнат. Так что университет идеальное прикрытие, преподы проверены, студентки молоды – идеально! И для няшек фентезийных раздолье, и на их мускулы молочной речкой улучшенные не обратит внимания никто – спортсмены как-никак! В общем, с этим боле-менее ясно, и понятны стали слова мастера, что если бы я была инициированной, меня бы без слов убили, а так пока я в команде. Пока сохраняется невосприимчивость к магии, но еще нет способностей ведьминских. И угрозы родственникам тоже понятны – привязать меня хотят крепко, очень крепко. Это ясно, но вот на кой Стужеву инициированная ведьма? Инициируюсь ведь и сразу проход закрою…

Накрыло как волной – у Стужева свой есть! Свой отдельный вход на Терру, и меня вдруг посетили сомнения, что Георгий Денисович об этом знает! Да вообще что об этом кто-то знает! И вот теперь ясно, почему Князь к Ромке свою фею приставил – да чтобы меня контролировать и чтобы я молчала! Обо всем молчала! О том, что он меня таскать на Терру будет, и о том, что инициируюсь. А потом, когда инициируюсь и неосознанно проход Мастеру закрою меня… убьют меня. И даже когда убивать будут, я никому ничего не скажу – буду молчать ради Ромки.

Гады! Какие же они гады все! Вот не зря сходу невзлюбила их всех! И хамить было приятно, а ведь не хамка, и гадости с пакостями подстраивать! Интуиция видимо сработала.

– Ну все, лохи фентезийные, вы попали! – мрачно сказала злая рыжая ведьма, то есть я.- Метла, ко мне!

Метла была послушна как швейцарский часовой механизм и мгновенно оказалась в руке.

– Рыжие выходят на тропу войны! – голос мой звучал чуть приглушенно, а язык чуть-чуть заплетался. – Избушка, сидеть на болоте, не высовываться, с няшками не сталкиваться. Кот Ученый, с бабками Йожками побеседовать, методы борьбы с анимешками узнать. Лиса Патрикеевна, гадости да пакости придумать, будем няшек изводить. Серый Волк, возьмешь коня монструозного объездишь всех сказочных, сообщишь чтобы от отечественного фентези подальше держались, няшки вообще – ворюги! Гусли – поднимать всем боевой дух. Печка – отвечаешь за пропитание. Блюдце – следить за Князем неотрывно, о каждом его действии на Терре доложишь. Гусь – связным будет, как что-то узнаете, пусть меня найдет. А я полетела, буду изображать Иванушку-дурачка и мстить гадам кавайным!

Последним приказом было:

– А теперь отвернулись все, мне переодеться нужно.

******

– А мне летать, а мне летать, а мне летать охота, – напевала я, рассекая просторы над сказочным государством.

Метла летела сама, я ей только скомандовала «На няшек» и она помчалась, видимо в поиске. Не в курсе про ее разумность, но пока не подводила, так что надеемся на лучшее.

– Пять минут полет нормальный, – пропела вслед за песенкой про водяного.

И тут оправдались мои надежды на метлу – прямо по курсу, метров в сорока подо мной, по следу избушки на курьих ножках шли два няшки – Волк, который Вовчинский и круто попал после того, как шлепнул меня… по левому полупопию – я такого не прощаю, полупопие тем более, и не знаю кто он по кличке, в миру Жека Вишневский, голкипер нашей футбольной сборной. Оба парня передвигались странно – впереди пригибаясь и не отрывая глаз от землицы мчал Волк, а Жека чуть поодаль, стараясь не потерять Волка из поля зрения и одновременно замеряя что-то странным медным кристаллом.

Зависнув над картиной разворачивающихся событий, я огляделась – никого, окромя меня и метлы и требующего справедливого возмездия Вовчинского. А потом я увидела… белок. Белки в количестве штук двадцать сидели на высоченной сосне, получалось прямо напротив меня, и удивленно смотрели черными бусинками потрясенных глазенок. Недолго думая помахала им рукой. Белочки почему-то махнули в ответ.

– Привет, – прошептала я.

Мне не ответили, а я…

– Видите вон того придурка? – белочки глянули куда указывала, узрели Волка. – Как думаете, что можно сделать, чтоб ему жизнь медом не казалась?

Нет, ну до чего медовуха доводит – вот уже и с животиной всяческой беседы веду.

И тут случилось нечто! Среди белок показался бельчонок, поднял обеими лапками шишку и тоненьким голосочком:

– А ты его по макушке ать!

Наверное будь я в другом состоянии, я бы удивилась, а так:

– Палево, – говорю задумчиво. – Сразу смекнут, что белки, а потом вы пострадаете.

– Утикем, – важно сказала одна толстая белка, смешно подергивая носиком.

Я посмотрела на белок, на няшек, на белок, снова на няшек и приняла решение:

– Бей супостаптов окаянных, но с разных позиций!

Тихо хихикая, зверьки разбежались по деревьям, и заняли стратегические места. Я же сорвав пару шишек, полетела наносить первый удар.

– Опять навоз, – Вовчинский наклонился над кучкой темной субстанции, – коровий.

– И? – лениво поинтересовался Жека.

– И навоз есть, следов нет! – Волк наклонился ниже, присматриваясь к экскриментам.

Удобно так наклонился, оставив беззащитным левое полупопие. Нет, ну глупо было бы с моей стороны упустить такой момент.

Прицел, замах, бросок!

Шишка полетела аккурат в цель! Далее последовал вскрик, неожиданно тоненьким голоском, Вовчинский не удержался, пошатнулся… И с тихим «чавк» наглая рожа встретилась с отборным навозом!

Рев, подскочивший и отплевывающийся Вовчинский, громко ржущий Жека и тихо ухохатывающиеся деревья! Белочки хохотали так, что едва не попадали. А мне, почему-то смешно не было, вообще как-то… Было палевно, Вовчинский он когда злой…

– Уродская живность! – послышался рев, пытающегося вытереть лицо няшки, – Спалю и вас и ваш лес, к дриадским проклятым!

Пьяная ведьма собиралась вмешаться, но… зря он так с белками, ох зря… В следующее мгновение Вовчинский понял две вещи – у белочек прицел очень хороший, и белочки любят грызть орешки… Все орешки! И то, что по форме на орешки похоже – тоже любят… погрызть!

То как Жека отрывал одну белку собственно от вовчинских орешков никто и никогда уже не забудет, а я поняла одно – свидания с Волком мне теперь явно не грозят, выбыл Волк из брачных игр надооооолго.

Вишневский, окутав пострадавшего зеленоватым коконом, вызвал дорожку и вскоре уносился, сидя на корточках перед не перестающим выть Вовчинским. На соснах танцевали и пели воинственные песни белочки, и, судя по услышанному, следующую пожаловавшую к ним куницу ждал большой сюрприз.

А пьяная ведьма скомандовала метле:

– На поиск новой няшки.

Послушный эскалатор ведьминской мести, приступил к перемещению меня на место нахождение следующей жертвы.

Не прошло и десяти минут, как метла зависла у ручья. Ручей был мелкий, лесной, вытекал из-за корней деревьев и утекал в них же, метров через пятьдесят. На берегу ручья сидел Костя Львовский, опять же клички не ведаю. Сидел задумчиво, рисуя палочкой какой-то символ на земле. Так как я никаких личных претензий конкретно к этой няшке не имела, то и с местью не спешила. И тут случилось нечто – в ручье появился водный бугор, он все рос и рос, а в итоге сформировалась фигура парня, и из ручья на землю ступил Руслан Заремский, он же Водяной!

– Нашел? – лениво спросил Костя.

– Нет, – последовал недовольный ответ. – Но в лесу она точно была, эта инфа подтвердилась. Правда я не понял, почему богатырь о ней с конем своим говорил, причем обсуждали ноги и белье.

– Э?.. – протянул няшка. – А чего это наша ведьма перед ними ногами светила?

– Офигела! – зло ответил Водяной.

Ну нормально, да? Мои ноги, кому хочу, тому и показываю!

– Может малышка просто не в курсе? – задумчиво вопросил словно у самого себя Водяной. – Мастер, насколько я понял, в законах лошара, а Князь, видимо, не счел нужным ей объяснять.

Меня так и подмывало спросить «Объяснять что?!», но молчу – конспирация превыше всего.

– В любом случае ведьма наша, – Костя встал, отшвырнул палочку, – а лично я против, чтобы моя Ведьма светила ногами перед всякими… с богатырской клячей.

– Аналогично, – поддержал Водяной. – Перед нами хоть в бикини, хоть без, а вне круга дресскод будет жестким.

О великая богиня феминизма – это что такое вообще я сейчас слышу!

– Лично я за то, чтобы «без», – Костя усмехнулся, – и чтобы я первый.

– Первый будет Князь, – Водяной размял плечи, потянул шею, – а за партию номер два я готов побороться. Пошли, время.

Я чуть с метлы не свалилась!

А эти два, которые в гоблинском переводе звались бы удоды обынавенные, призвали тропу, продолжа обсуждение моей персоны!

– Мм, как думаешь, паранджа ей пойдет? – посмеиваясь, спросил Водяной.

– Самое то, уверен все одобрят, – с ухмылкой ответил Костя, вскидывая руку, – а под паранджой чулки, корсет и стринги… хотя лучше без них, там есть на что посмотреть.

И все, больше я не злилась, я смотрела на искривляющееся пространство и знала что про изойдет дальше – сейчас тропка начнет поднимать их резко вверх, и головы эти… эти… сауроны озабоченные, поднимать не будут!

Быстрый осмотр территории, нахождение обломанной ветки подходящей толщины и обозленная ведьма заняла позицию «К встрече гадов всегда готов!».

Дорожка подстелилась под ноги жестоко поправших основы феминизма няшек, и резко потянула их вверх. Злая ведьма выставила палку, на пути голов шовинистов психованных. Встреча шовинизм vs феминизм произошла на уровне верхушки сосны, и ознаменовалась русским отборным матом, искрами из глаз у некоторых, повторным матом, и рывком дорожки, которая унесла болезных по заданному направлению.

Мат слышался еще долго.

– «У вас несчастные случаи на стройке были?»- мрачно произнесла я великие слова из незабвенной киноленты, и не менее мрачно пообещала, глядя на улетающих и держащихся за голову няшек: – Будут!

И мы с метлой полетели гасить следующих няшек – без сомнений и сожалений. А вообще кипец гадам, я же еще ремонт делать буду, а ремонт это дело травмоопасное!

Самое обидное, что больше няшек в лесу не было – метла меня к домику на краю темного леса принесла, и у мосточка через речку замерла. Пришлось слезать с летательного средства, обнаруживать, что мир странно покачивается, и идти на продолжение разборок. Мне лично в данный момент было море по колено, няшки по боку, а разборки – самое то, чтобы развеяться, но… Но тут возникло странное но!

Но образовалось прямо на дорожке сверкая огнем и слепя светом. И это самое «но» певучим гласом вопросило:

– Что я могу сделать для тебя, дева огневолосая?!

– Ик, – выдала пьяная ведьма, пытаясь сфокусировать взгляд на чуде.

Взгляд не фокусировался, зато я отчетливо видела, как шатается мосточек через молочную речку. И почему-то попросила:

– А сжечь можете?

Огненное создание с сомнением кивнуло.

– Ага, – метла улетела, так что стояла я без опоры, что для сохранения равновесия оказалось не полезным, и теперь меня шатало как пьяного матроса в шторм. – А можете сжечь так, чтобы я сначала прошла, а потом вы, а после когда какая няшка ступит на мост, он бы обрушился?

Мир продолжал ходуном ходить, а огненное чудо протянуло:

– Могу… А няшки кто?

– Няшки? А, – я махнула рукой, от чего заштормило сильнее, – эти, которые злые и подлые ворюги.

– Супостаты окаянные! – сходу сообразило чудо.

– Они, – кивнула я, и, шатаясь, побрела к мосточку.

Как брела через речку – история отдельная, но я дошла! И едва перешла на другой берег – позади полыхнуло огнем. Обернувшись, узрела мост – мост стоял, молча ожидая жертву ведьминского произвола.

Дело сделано! Люблю сказочные чуда!

И стараясь идти ровно, я направилась в круглый сказочный домик с красной черепичной крышей!

В голове звучала заводная песенка «Она опасна», к слову я ее и напевала, распахивая двери.

– Она опасна – это всем ясно!

Бах! Двери были распахнута, а я продолжала напевать:

– Она опасна – это всем ясно!

Твои потуги укротить её напрасны!

В платье красном, с улыбкой в тридцать два зуба,

Светлые волосы и очень страстные губы!

Она пронзит твоё сердце своим каблучком,

И даже гений рядом с ней выглядит дурачком,

Ты обречен – не знаешь, что почем,

Она расправится на раз даже с богачом.

Она не то чтобы стерва,

Просто любит потрепать нервы!

Мое эпическое появление осталась незамеченным! То ли няшек не было на месте, то ли заняты, жаль, такая песенка пропала даром. И стараясь не хихикать, я прокралась по коридору и замерла, услышав:

– Я не могу понять, Мастер, ощущение, что вся Терра объединилась против нас, – низкий голос Жеки.

– Этого быть не может, – бас Георгия Денисовича не узнать было не возможно, – для объединения им нужен лидер, лидером способным возглавить и нечисть и лесных зверей может стать только опытная Баба Яга, а таковых нет, как минимум на расстоянии девяти дней птичьего полета.

– А как вы объясните кровожадность белок, Мастер? – все тот же Жека.

– Магнит, – интересная кликуха у хлопчика, – белки, за исключением рожденных в Приморье, не разговаривают и не атакуют стаей. Это бред. Для того чтобы белки смогли заговорить им нужно услышать Слово истинной ведьмы в полной силе и в соответствующем возрасте. Тебе такие известны?

И хмурый ответ:

– Нет.

Я усмехнулась, вспомнив собственную беседу с белочками. Неужели это я? Невероятно! Просто невероятно!

Внезапно случилось страшное – мой рот был властно накрыт ладонью, вторая рука обвилась вокруг талии, не позволяя вырваться, и у самого уха раздался певучий шепот Князя:

– Она не то чтобы стерва,

Просто любит потрепать нервы.

И ты попался, признаться, не первым,

Но мой совет тебе – не верь ей.

Я вырвалась, но в тот же миг Стужев прижал к стене и, склонившись к губам, пропел:

– Она опасна…

Пьяная ведьма, дополнила:

– Когда строит глазки…

Усмешка и он снова пропел:

– Она опасна…

– Беги пока есть маза! – никогда не любила эту песенку, но сейчас словно не могла остановиться.

– И ей ни разу, – Князь осторожно убрал прядь волос, приставшую к моим губам.

– Не доводилось мазать! – пропела я, отчетливо ощущая, как он касается меня пальцами.

– Она опасна, – светло-синие глаза были так близко.

– Опасна! – снова я.

– Опасна! – он все ближе.

– Опасна… – вместо песни тихий шепот.

– Но чертовски соблазнительна, – выбился из текста песенки Стужев, вторгаясь в мой личный мир.

Он не целовал – захватывал в собственную власть раскрасневшиеся губы, сминал жестко и безапелляционно, прижимая всем телом к стене, и стягивая за волосы на затылке, окончательно лишая возможности вырваться, и вынудив выгнуться навстречу его прикосновениям. Это было так страстно, ярко, сексуально, на грани фола, на острие ножа, и язык, который я бы ему с удовольствием откусила, убрал молниеносно, лишь усмехнувшись, когда я клацнула зубами.

– Какая строптивая ведьма, – тихий смех и его зубы на мочке моего уха. – Маргош, ты меня дико возбуждаешь, я даже не помню, когда так сильно кого-то хотел…

Он чуть отстранился и ледяной взгляд заставил вздрогнуть. Просто за этим льдом отчетливо проглядывалось что-то жуткое.

– Черт… – простонала я.

– Возбуждает? – поинтересовался Князь, указав взглядом на тесное нахождение наших тел.

И тут я была вынуждена честно признаться:

– Тошнит…

Рвало меня долго и со вкусом… медовухи. Что обидно – Стужев стоял рядом, придерживал волосы и теряющую силы шатающуюся меня, протягивал салфетки. Дери пару раз открывали, заглядывали, но присоединиться не желали. Потом в туалет вошел Игнат, дождавшись пока у меня будет передышка, нервно спросил:

– Что с Ритой?

– Отравили, – ледяным тоном ответил Князь.

– Медовухой? – принюхавшись, вопросил Демон. – От медовухи похмелье и то слабое. Что-то же должно было спроецировать этот приступ рвоты.

– Пошел вон! – сказано было так, что Игнат вылетел.

А меня тошнить перестало.

– Полегчало?! – поинтересовались так, словно спрашивали «уже сдохла?».

– Угу…

Я с трудом разогнулась, получила еще одну салфетку, вытерла губы, и, шатаясь, направилась к раковине.

Умывалась тоже долго, а Стужев опять придерживал за плечи.

Когда я взглянула в зеркало – там отражалась бледная я с покрасневшими глазами и Стужев с каменным лицом, и желанием моей смерти во взгляде. И вод под этим проницательно-уничтожающим взглядом я почему-то медленно начала краснеть.

– Ты бы еще сивуху у леших потребила! – прошипел взбешенный Князь.

Я сглотнула.

Поняла, как жалко выгляжу и воинственно ответила:

– Лешие не предлагали, – холодные глаза яростно сощурились, я добавила, – но все впереди.

Зря сказала.

Стужев не стал орать или взывать к моей совести, он просто спросил:

– Почему ты так ведешь себя?

Резонный вопрос.

Вытирая руки, я дала не менее резонный ответ:

– Потому что мне так хочется, мне так нравится, и ты не давал повода вести себя с тобой иначе.

Легкий кивок отразившийся в зеркале, выглядел почти издевательским, а в следующее мгновение одна стужевская ладонь проникла под майку, сжав нагло так, вторая залезла в джинсы! И не успела я возмущенно заорать, как Князь ехидно осведомился:

– Хочешь поинтересоваться почему я так себя веду, Маргош? – и не дожидаясь моей реакции продолжил: – Потому что мне так хочется, мне так нравится, и ты даешь повод вести себя с тобой таким образом. Ты поняла мой намек, Рита?

Обе ладони сжали подло захваченное. Молча кивнула.

Князь убрал руки и вышел из туалета, громко хлопнув дверью.

Так значит, да? Значит от угроз к действиям! Значит совсем охамели!

Я вышла следом, но едва оказалась в коридоре, свернула к трапезной. Там, под завалом из пластиковых стаканов из-под пива сиротливо лежала очередная скатерть-самобранка. Молча подошла и встряхнула ее, освобождая из под груза – в углу под окном наблюдался последний ящик с пивом в пластмассовой таре… Дальше оно все как-то само:

– Лимонная кислота есть? – скатерть молчала. – Спирт? – тишина. – Уксус яблочный? Винные дрожжи? – вообще ничего. С дуру спросила: – Клофелин?

На заляпанной поверхности, руки бы оторвать вандалам, возникла пластиковая бутылочка.

– Прости, господи, они первые начали, – успокоила я свою совесть, приступая к подрывной деятельности.

В общем зале я появилась бледная, несчастная, трезвая, но уже не злая. Няшки сидели кто где, в основном на диванчиках и стульях, у окна стояли только Вовчинский, уже весь целый и здоровый, и рядом с ним Жека. Обидно так стало! Зря белочки старались.

– С выздоровлением, – насмешливо поприветствовал меня Георгий Денисович.

– И вам не хворать, – пробурчала я, настороженно глядя на позор отечественного фентези.

Позор смотрел на меня в полном няшенском составе… кроме Стужева, держащего в руках какой-то свиток и внимательно читающего его, и Игната, взирающего исключительно себе под ноги. Это уже не весело.

– Вы ей сами скажете, не так ли? – произнес Снег, обращаясь к Мастеру.

И это был не вопрос даже – прозвучало как ультиматум.

Я недовольно взглянула на белую шевелюру некоторых, мечтая проредить поросль, и тут прозвучал голос Князя:

– Очень приятно было узнать, что некоторые из нас все же уделяют внимание изучению кодекса и истории нашей организации, – пауза и явно различимый скрежет зубов. От Вовчинского! На что Князь отреагировал вежливой улыбкой и продолжил: – Однако я должен указать на некоторые моменты…

– «Ты должен», – Волк издевательски спародировал нотки Стужева, и презрительно фыркнул. – Давай откровенно, Князь, ты запал на рыжую, мы все понимаем и как сильнейшему уступаем право быть первым, на этом все, понял?!

В темном неуютном помещении прозвучал спокойный голос Князя:

– Я интересовался твоим мнением?

И вроде ничего такого, но даже хамоватый Вовчинский поежился, а Мастеру как-то стало явно не по себе, от чего он поерзал на кресле… Я вдруг подумала, что кресло вряд ли высохло после вчерашнего поливания…

Стужев же продолжил, все так же невозмутимо:

– Вернемся к рассмотрению предложения выдвинутого не самым разумным членом нашей группы, – Вовчинский резко выдохнул, но промолчал. – Закон «О восстановлении магической энергии» предусматривает совместное пользование ведьмой…

Мне поплохело.

– Вот именно! – прозвучал голос Водяного.

На это Князь ответил спокойным:

– У меня ангельское терпение, но не безграничное.

И тишина опустилась на всех присутствующих, мне же просто очень хотелось предложить им всем пива!

Князь обвел взглядом притихших няшек яойных, проигнорил меня и продолжил:

– Однако в законе говорится о группе находящейся в глубоком погружении, мы же являемся мобильным отрядом.

Я уже ничего не понимала, но продолжала внимательно слушать. Остальные тоже слушали, но на лице Вовчинского было такое кислое выражение.

– Таким образом, – продолжил Стужев, – в отличие от наших предшественников, действующих на Темной стороне, вынужденных сохранять инкогнито и находящихся в погружении месяцы, а то и годы, мы имеем возможность возвращаться на землю, где в вашем распоряжении тысячи девушек и отпадает необходимость в наличии сексуально доступной ведьмы.

Пауза и рык Волка:

– Закон есть закон, Князь!

Губы Стужева растянулись в откровенно презрительной ухмылке, не мене презрительно прозвучал и ответ:

– Закон, Вовчинский, предусматривал ситуацию, в которой трое-четверо мужчин вынуждены экстренно восстанавливать магический резерв, тем самым наиболее действенным способом, предусмотренным самой природой. Я повторюсь для некоторых, не отличающихся особым интеллектом – трое-четверо на одну ведьму в условиях на грани выживания, когда использование туземного женского населения грозило нарушением конспирации. – Пауза, затем ехидное: – Нападение белок, Вовчинский, не относится к формулировке «условия на грани выживания».

Снова воцарилась тишина. Ненадолго:

– В законе четко указывается, что ведьма является собственностью отряда, – уверенно произнес Водяной, – нашей собственностью.

На губах Князя вежливая улыбка приобрела оттенок какого-то изощренного издевательства, и вопрос был таким же:

– Ностальгия по коммунистическому прошлому? – и, не дожидаясь ответа: – Первопроходцы, Водяной, не получали зарплату, следовательно являлись не наемными рабочими, а собственниками так сказать закрытого акционерного общества под названием «Вылазка в иной мир», в этом случае да – собственность являлась общей. Но если ты готов отказаться от достаточно весомой оплаты и получить в пользование столь сомнительную собственность как ведьма с паршивым характером, я… – пауза, – готов выслушать пожелания и донести до руководящего состава. И да, маленький нюанс – контора вправе отобрать выплаченные авансы в условиях, вносимых в контракт изменений.

Так бывает – вроде все были настроены на достижение поставленной задачи и тут оп – ветер поменялся, все решили сделать вид, что вопрос вообще не поднимался, а Вовчинский внес новое предложение:

– По пиву?

Все поддержали, няшки мускулистые начали подниматься, выходить, обтекая меня по кругу, и вообще тупо игноря, и только Колдун, выходя, весело подмигнул, счастливый такой.

В темной зале остались я, Игнат, Князь и Мастер. Что Мастер, что Демон глаз на меня не поднимали, и только Стужев с самой самодовольной ухмылкой взирал на растерянную, но осознавшую что беда прошла стороной, ведьму.

– То есть брачный период у этих был связан с каким-то законом?

– Ага, – весело отозвался Князь. – Но прости, детка, мечту о гареме из тридцати трех самцов привлекательной наружности придется забыть.

– Какая жалость, – меня начало отпускать нервное напряжение после пережитого, от чего немного потряхивало.

– Не грусти, дорогая, готов взять на себя повышенные обязательства и заменить как минимум троих, – улыбка на грани фола.

– О, это так мило с твоей стороны, – протянула я, – а что, на большее не способен, да? Старость не радость.

– Молодость гадость, – улыбка у Стужева стала запредельной и он проникновенно произнес: – Я сказал как минимум троих, а на что способен мой максимум ты обязательно узнаешь.

– Ага, чувствую фраза «милая, я импотент» действительно станет сюрпризом, – я тоже постаралась улыбнуться, но нервно так вышло.

– Маргош, ты все еще веришь в сказки? – Стужев продолжал самодовольно ухмыляться, не отрывая взгляда от меня. – Окстись, дорогая, и прими как данность три непреложные аксиомы – деда мороза не существует, конца света не будет и в постели я неутомим.

Молча смотрю на Князя, а он мне с такой милой улыбочкой:

– Видишь ли, малыш, ты теперь принадлежишь мне.

–  Что?! –  я сорвалась на крик. –  Это еще почему?

И вот тут уже без тени улыбки на лице, Стужев произнес:

– По закону.

–  По какому закону?  –  мой возмущенный вопль.

Князь молча указал на свиток, который продолжал держать в руке.

–  Но… –  я беспомощно указала на вышедших няшек, на мастера, на…-  ты же сам только что сказал… ты же… какой еще закон?!

Жестокая усмешка и спокойно-ироничное:

–  Закон «О восстановлении магической энергии».

–  Но! –  у меня слов не было, опять одни жесты на няшек, окружающее пространство и вообще даже жесты кончились. –  Ты же… он же… это ведь…

–  Видишь ли, малыш, –  глаза Стужева чуть сузились, –  я всегда был вне штата, а в сложившихся условиях вынужден сформировать команду, и угадай кого я выбрал?

Я потрясенно смотрела на него.

– Мм, не догадываешься? –  вот теперь Князь издевался. –  Кстати нас ждет погружение как минимум на несколько дней, и именно на такие случаи предусмотрен закон «О восстановлении магической энергии».

Вот теперь я поняла, почему отвернулся Мастер, и почему Демон не вмешивается. Закон действительно есть, и закону они подчиняются беспрекословно, а с остальными няшками Князь просто играл, прекрасно зная, что если не удастся договориться, он припечатает их, вот как сейчас меня. Правда есть один момент –  сказанное Князем: «И да, маленький нюанс –  контора вправе отобрать выплаченные авансы в условиях, вносимых в контракт изменений».

–  Стужев, –  начала я, – один маленький нюанс, я никаких контрактов не заключала, деньги не снимала и вообще, на работу в команде не подписывалась.

–  Пррравильно говоришь, прррравильно, –  тоном кота из Простоквашино протянул Князь. Усмехнулся, и протянул мне удерживаемый свиток, со словами: –  Подписывай.

И не взглянув на протянутое, мрачно сказала:

–  Хрен тебе, няшка яойная, а не контракт.

На губах Князя расплылась очень жестокая ухмылка, и он произнес одно единственное слово:

–  Ромочка.

И все!  Меня можно было выносить!

–  Ты можешь хотя бы дать его мне прочитать? –  прошипел вдруг Игнат.

– А  ты ей кто, крестная фея? –  насмешливо поинтересовался Стужев, не сводя с меня взгляда.

–  Я ее в это втянул, –  голос Демона прозвучал приглушенно.

–  Удачного общения с собственной совестью, –  усмехнулся Князь. – Маргоша, я жду.

Мне ничего иного не оставалось. Под неотрывным взглядом светло-синих глаз, на негнущихся ногах я подошла и взяла протянутую перьевую ручку. С победной усмешкой Князь протянул свиток, свернув так, чтобы текст я не увидела. И я замерла, стоя над сидевшим парнем и глядя на него с бессильной яростью.

–  Давай, Маргош, –  от одного только тона его голоса хотелось просто растерзать противную рожу, но тут Стужев добавил: –  С невинностью ты тоже рассталась неохотно, но больно ведь не было, малыш, –  усмешка зазмеилась на четко очерченных губах.

А я застыла. Не то, что больно не было –  ничего ведь не было. Вообще ничего!  Об этом знали я и он. Так на что намекает сейчас Стужев?! На доверие? На какое?!

Я стояла, глядя в светло-синие глаза, и все пыталась понять –  в какую игру играет Князь и какая роль в ней у меня. Второе важнее из чисто эгоистического желания выжить.

–  Ну! –  с глухим раздражением произнес он.

Иногда стоит довериться интуиции. Я ненавидела Стужева всем сердцем, да и побаивалась, но… Но рассмотрим объективные «но» –  если бы не его подсказка, неизвестно чем дело бы кончилось у мавок в озере. И если бы не он, меня бы сегодня побили. И самое главное –  он не бросил меня ни на дороге, ни у темного в замке. И да –  в данный конкретный момент самолюбие и гордость явно против, а вот интуитивно… интуитивно я угрозы не ощущала. От Князя.

Молча взяла свиток, перегнулась, расположив его на столе, и поставила размашистую подпись.

–  Не пугайся, не пугайся, детка, –  пропел Стужев, забирая у меня свиток и ручку.

–  Я зашла в твою большую клетку?- зло поинтересовалась.

–  Почему же большую? –  Князь гибко поднялся, наклонился, легко поцеловал в кончик носа и прошептал. –   Клетка будет маленькой, малыш.

И он направился к выходу, на ходу крикнув:

–  Марго, за мной.

Пришлось пойти, мечтая убить подлую яойную няшку.

Но едва я вышла в коридор, как попала в жесткие стальные объятия, и склонившийся Стужев мрачно поинтересовался:

–  Что в пиве, Марго?

Нормально?!  У меня глаз задергался.

–  В каком пиве, придуро…

И не успела договорить, как получила весомый шлепок, после чего Князь произнес:

–  Видела бы ты злорадное выражение на своей мордашке, когда мужики решили выпить по пиву. Что в пиве, Марго?!

Резко выдохнув я столь же зло спросила:

–  Что в свитке, Стужев?

Сузил глаза и прошипел:

–  Какая разница, Ильева, ты все равно уже подписала. Последний раз спрашиваю, что в пиве?

Выдав ехидную улыбочку, нагло ответила:

–  А какая разница, Стужев, они все равно уже выпили!

Секунда, вторая, третья…  И меня выпустили из объятий, в следующее мгновение молча протянули свиток.  Не веря собственным глазам осторожно взяла желтоватую странную на ощупь бумагу, развернушла и начала читать:

«А я –  маленькая мерзость,
А я  – маленькая гнусь!
Я поганками наелась,
И на пакости стремлюсь!
Я людей пугаю ночью,
Обожаю крик и брань,
А я маленькая сволочь,
А я маленькая дрянь.
Голубой синяк под глазом – это я,
И микробная зараза – это я,
Надпись мелом на заборе тоже я,
И ботинок на мазоли – я, я, я!
Если вам нужна фальшивка – туниядка тут как тут,
Хулиганкой и паршивкой меня мальчики зовут.»

А ниже: «Написанное выше подтверждаю абсолютно и полностью, обещаю исправиться и вернуть доброму дяде Алексу его золотые яйца.

Маргарита Ильева»

И собственно подпись.  Моя естественно.

Справившись с первым шоком, я начала с задумчивого:

–  Хороший контракт, –  а закончила глубокомысленым, – но с самомнением у тебя проблемы, Александр.

–  Почему же? – насмешливо поинтересовался Стужев.

–  Ну знаешь, –  я свернула и протянула ему свиток, – я всегда знала что у парней особенное отношение к своим органам, но по-моему еще никто не называл собственные… эм… как их там, золотыми.

Князь усмехнулся и весело ответил:

–  Боюсь, Маргош, к психотерапевту мы пойдем вместе.

–  Это еще почему? –  не могла не поинтересоваться я.

–  Ну, –  усмешка расплывается в ехидно-издевательскую улыбку, –  ты первая девушка, которая мечтает оторвать парню… эти, как их там.

–  Я?!

–  Ну не я же соотнес уворованные и золотые, собственно с моими исправно работающими, –  кто-то откровенно потешался надо мной.

Медленно краснею.

–  Пиво, Маргош, –  мягко напомнили мне.

–  Клофелин, –  мрачно созналась я.

Стужев посуровел, задумался, что-то прикинул и спросил:

–  Сколько таблеток на бутылку?

–  По одной…

Изогнутая бровь, насмешливый взгляд:

–  Не умеешь травить –  не берись, –  с усмешкой произнес Князь. –  Марго, на будущее –  клофелин в пиве не работает, плюс доза маленькая. Но…

И пауза.

–  Но? –  шея затекла от необходимости смотреть на Стужева.

–  Но месть все равно свершится, –  он улыбнулся, –  идем.

–  Мстить? – не поверила я.

–  Невмешательство порой самый идеальный способ позволить судьбе сделать всю грязную работу за тебя. Идем, маленькая мерзость, здесь сейчас очень небезопасно станет, но наши милые друзья об этом еще не догадываются.

И Стужев подтолкнул меня к выходу.

Мы вышли на порог круглого домика с красной черепичной крышей и Князь повел себя странно. Да и меня тоже странно повел –  не по дорожке, и не к мостику, и даже не к реке –  а в  сторону,  в обход домика, через кусты и буераки. И едва я попыталась возразить, прошипел «Тихо». Прошипел так, что я умолкла.

Ежевичные кусты больно царапнули, принимая в колючие объятия, а после Стужев встал позади меня и совсем не деликатно накрыл рот ладонью. Мой рот.

В следующее мгновение перед домиком вдруг заплясали черные смерчи!  Три  штуки!  Я замерла, глядя на чудо природы, а Князь прошептал:

–  Темные.

Я вздрогнула, он добавил:

–  Скрыли приближение, ни один амулет не засек. Если бы не мои маяки и нас бы накрыли на месте, а так…-  едва слышная усмешка. –  Сейчас просканируют наших, поймут, что те не в теме и ты не в их команде и отправятся на поиски. Наши поиски, Маргош, если ты не поняла.

Я все поняла. Мне стало страшно.

–  А что касается  контракта –  темные, Маргош, свято чтут  финансовые обязательства, и это то немногое, что они чтут, следовательно, тебя попытаются выкупить, а не убить.

–  Убить?  – промычала я, глядя как два, из трех смерчей врываются в домик.

–  Детка, ты украла семейную реликвию рода Херард, а за такое убивают и жестоко.

Третий смерч влетел в дом. Князь убрал руку.

–  Я украла? –  возмущенно обернулась к фентезятине глюченной.

–  Меня никто не видел, –  резонно подметил Стужев.

Мы помолчали. Из дома донеслись вопли Геогия Денисовича.

–  Сознание сканируют, –  спокойно прокомментировал Князь.

А я решилась спросить:

–  То есть весь этот фарс с контрактом был для того…- голос сорвался, –  чтобы меня защитить?

–  Маргош, –  усмешка, – извини, конечно, но в качестве напарника ты не катишь, детка. Развлечься в джакузи и забавляться с миленький рыжей мордашкой это одно, но работа в команде, совсем другое дело. А доверия тебе нет, Ильева. К тебе опасно поворачиваться спиной, самое простое дело со стоянием на стреме ты завалила, и да –  побег с богатырем был последней каплей. Ты ненадежная, малыш, ветреная и особым умом не отличаешься. Не особым тоже. Плюс твои постоянные нападки не то что на самолюбие,  а элементарно на гордость и самосознание, откровенно бесят. Я скорее дуб столетний возьму в напарники, чем тебя.

Молча смотрю на Князя. Постояла, посмотрела, не могла не спросить:

–  И как, по-твоему, я должна отреагировать на монолог оскорбленной невинности?

– Слезы, сопли, заверения в вечной любви и преданности, –  предложил собственное развитие событий Стужев.

–  Какой преданности? – прошипела я. –  Ты хоть частично осознаешь мое отношение ко всей вашей фентезийной гоп-компании?

–  Просвети, –  беззаботно отозвался няшка.

Иногда я в шоке от его наглости.

–  Сам посуди, –  шепотом начала объяснять, –  жила я себе спокойно, был у меня жених, хороший, кстати, учеба, жизнь, в конце концов и…

– И все равно, Маргош, ты как была ведьмой, так ею и осталась, –  весело подытожил анимешка.

А затем его улыбка померкла. Несколько секунд Стужев молча вглядывался в пространство, чтобы в итоге мрачно прошептать:

–  Ритусь, что ты знаешь о Демоне?

Молча смотрю на его заметно посерьезневшую рожу. И молчу, естественно.

–  Ну?! –  грубый  окрик.

– Не ори на меня, –  прошипела я зарвавшемуся Князю.

Кое-кто заскрипел зубами и прошипел:

–  Рита, здесь что-то не так, Рита. Я ощущаю четверых темных, малыш, четверых, а прибыли трое. И трое эти прибыли как-то очень в тему, что напрягает.  И судя по моим ощущениям, они начали сканировать пространство. Здесь что-то не так.

Я пожала плечами, но в то же время… вспомнила наш разговор на аллее, появившегося странного субъекта с острыми ушами, его замечание «Дем, странное дело, она, кажется, меня увидела».

–  Ну, –  нехотя начала я, – Игнат… скрывает свои истинные возможности…

–  Он темный, –  глухо произнес Стужев, и начал стремительно срывать с себя майку.

Я в некотором оцепенении  смотрела на обнажающегося няшку. Майка, джинсы, носки… белье снимать не стал, но проверил. Затем тихий приказ мне:

–  Раздевайся.

Возмущенно смотрю на него, Князь пригрозил:

–  Порву!

Молча сняла майку. Стужев, все еще в белье красующийся, схватил, вывернул наизнанку и замер. Я тоже, узрев на шве маленькую сверкающую алым стразинку.

–  Надевай, –  очередной приказ и Князь протянул мне другую майку, снова свою.

А сам, закрыв глаза, прошептал слово. Не знаю какое, но майка вдруг обрела призрачного носителя,  и тот, обретя мои черты, прошел сквозь кусты и помчался по тропинке к мосту. Затем Стужев натянул джинсы, и вдруг резко схватил меня, снова зажав рот.

Они вышли на порог – двое темных и… Игнат. Ветер донес до нас разговор почти полностью:

–  Маргариту не трогать.

–  Дайрем, аргаэ хашесср, –  насмешливо произнес мораг Таэлон.

«Твою мать!» – потрясенно прошептал Князь.

Я в силу ряда причин произнести не могла ничего.

–  Нет, –  уверенно произнес Игнат… или не Игнат, – я ее в это втянул, мы просто подчистим девчонке память.

И вот тут  на пороге появился четвертый участник событий –  ураг Херард, и насмешливо протянул:

–  Она ведьма, Дайрем. Не пустышка, которую ты должен был задействовать, а истинная ведьма. Девчонку нужно убрать, она опасна.

«Твою мать!» – промычала бы я, будь такая возможность. Что-то подобное сейчас явно думал и Стужев, все крепче сжимающий меня.

– И девчонку и этого странного Князя, – продолжил морак Таэлон. – Кстати, ты уверен в его истинном происхождении?

– Да, – прозвучал глухой ответ, – он внук Кощея.

Я дышать перестала. Кое-кто напротив, задышал глубоко, часто и зло.

–  Потрясающе, –  ураг Херард усмехнулся, сверкнув клыками, –  и мы и они  приняли меры против человского вторжения на Терру. Нет, кощеевское отродье убивать глупо, пацан станет прекрасным козырем на переговорах.

И тут Демон с нажимом повторил:

–  Марго не убивать.

–  Она опасна, – напомнил в очередной раз Таэлон.

– Запру в Герхоре, –  голос Игната стал хриплым.

Темные переглянулись, и высказался ураг Херард:

– Ты слишком долго жил среди челов, Дайрем. Что ж, я обязан девочке жизнью, верну долг. Теперь скажи, что должен.

И Демон произнес:

– Зов указывает туда, они в лесу.

Три темных смерча сорвались в указанном направлении. То есть только что стояли три вполне себе  осязаемые объекты, и тут же сорвались тремя природными явлениями.

Дальше было хуже!  Демон сошел на одну ступеньку вниз, причем делал шаг человек, а на землю ступил… не человек. Черты лица заострились, как и уши, челюсть выдвинулась, ноги увеличились, как и плечи, волосы стали длиннее, кожа стремительно потемнела. А затем темный стал смерчем…

Когда то, что недавно было Игнатом, умчалось в лес, Князь меня отпустил. Исключительно чтобы прошипеть:

– Елдыга захухреная!

Нет, я не стала возмущаться, я тихо спросила:

–  Все так плохо?

–  Хреновее некуда, –  устало сознался Стужев.  –  Придется лететь домой.

На это я тихо и с надеждой спросила:

–  К тебе?

–  Неа, –  задумчиво глядя вдаль, произнес… элемент древнерусского эпоса, –  не ко мне… к предкам.  – Затем критически осмотрел меня, и выдал:-  Мама тебя не одобрит.

–  Что? –  голос мой прозвучал невнятным писком в ежевичных кустах.

На это мне с усмешкой сказали:

–  Пошли, Маргош.

И мы пошли. Стужев… или не Стужев впереди, придерживая ветки, чтобы по мне не влетело, и я следом, потрясенно глядя в его широкую спину. И вот я шла, шла, и пришла к странному выводу:

–  То есть ты партизанил, да?

–  Давай без инсинуаций, –  выдала няшка не анимешная.

Долго вспоминала об чем это слово. Вспомнила, удивилась, почему мой вопрос охарактеризовали как поклеп и клевету, и уже хотела задать следующий, как мы начали спускаться в овраг. Овраг, что странно, был не глубокий… но это пока мы не начали спускаться! А вот едва пошли на спуск природное явление увеличилось, углубилось, из земли зеленый дымок пошел и я… остановилась.

– Маргош, –  Князь остановился, обернулся, –  ты, конечно, можешь остаться, но они не я, их твоя невинность не остановит.

Вспомнила темных, поежилась, и пошла…

–  А куда мы идем, кстати?

–  В ад, –  беззаботно отозвался Стужев.

Я остановилась снова, а он продолжил:

–  Расслабься, у меня там черт знакомый, так что пропустит коротким путем.

Ну все, Ильева, мало тебе няшек, фентези 3Д и вообще проблем на верхние, нижние и рыжую голову в придачу, теперь еще и ад. Нет, я пошла, мне деваться было некуда, при одном воспоминании о разговоре Князя и хранителя в замке темных, про пристрастия урага Херарда. Так что я пошла ко всем чертям, в буквальном смысле слова.

Ад разверзся, едва мы спустились на дно оврага. Из появившейся расщелины несло серой, слышались вопли, что-то шкворчало и шипело. Я повернулась и пошла прочь, решив что темные меньшие из зол, Стужев молча догнал, схватил за талию, вернул меня на исходную точку и прыгнул в бездну, увлекая за собой.

Кажется кто-то визжал… кажется даже я.  А еще глаза зажмурила, а еще вцепилась в Стужева руками и ногами. И мы все падали, падали и падали….

А потом раздался чей-то злой голос:

– Кощей, ты опять издеваешься?

– Нет, снова,  – хохотнув, ответил Стужев. –  Адмаил где?

– На рабочем месте, –  проворчал кто-то утробно. –  Не шляется, в отличие от некоторых.

Медленно открываю глаза и вижу –  жерло вулкана, наверное, потому что все вокруг черное, а подсвечивается текущей между валунами, под мостами, под скалами  –  лавой. Но это мелочи оказались, потому что прямо перед нами стоял… черт. Огромный, рогатый, хвостатый, с копытами, волосатый и в ухе сережка. А главное на меня смотрит и скалится.

–  Рога пообламываю, –  спокойно сказал Князь, разворачиваясь и унося меня прочь от черта.

–  Мелочь, да ты охамел! –  взревел черт.

–  Мне вернуться? –  поинтересовался Стужев.

– Да вали уже, –  пошел на попятную черт.

И мы свалили. Князь все так же держал меня на руках, я не возражала –  дорожка шириной в пять сантиметров над лавовой рекой явно не мой профиль, а Стужев шел легко и привычно, и даже насвистывал.

Минут через пять каменная дорожка стала шире  и я попросила:

–  Отпусти, пожалуйста.

Мгновенно оказалась на земле, и Князь, повел дальше, продолжая насвистывать. А я оглядывалась, чувствуя как все внутри дрожит с перепугу и от осознания происходящего. На какой-то миг подумалось –  а может ничего этого нет, может я просто напилась, вот и привиделось?! И кстати, вот я не совсем поняла:

–  Стужев, ты правда внук Кощея?

– В первую очередь я это я, –  мрачно сообщил… непонятно кто. –  А уже в третью, четвертую и пятую, родственник знаменитого Кощея. Марго, не будь снобом, мои предки для меня только предки и меня добивает это благоговейное «Внук Кощея».

Надо же, таки с самомнением сложности.

–  Стужев, –  я споткнулась, и камешек слетев с дорожки помчался на встречу огненным объятиям, –  это было не благоговейное «Внук Кощея».

–  А какое? –  хмуро спросил он.

–  Офигевшее! –  честно призналась я.

Остановился, повернулся, внимательно посмотрел на меня и спокойно спросил:

–  Марго, какая тебе разница кто я?

У меня все слова закончились! Одни  жесты – на него, гада, на ад в котором мы находимся, на меня и мои испоганенные волосы, снова на него, на…

–  Истереть прекращай, –  благожелательно посоветовал Князь, – и вообще расслабься.

После этого у меня слова появились.

–  Ты же сам сказал, что все плохо!

– Не спорю, –  он улыбнулся, –  так все уже плохо, Маргош, какой теперь смысл нервничать?

–  Да я в аду, Стужев! – заорала я.

На это у меня с улыбкой поинтересовались:

–  Хочешь остаться?

Оглянулась и мрачно сказала:

–  Пошли отсюда, – а потом почему-то добавила, –  скелетон аристократический.

Скелетон оскорбился и рывком приблизился ко мне. В следующее мгновение я повисла на плече Стужева, и далекая от костлявой рученция, со звонким шлепком опустилась на…

– Я предупреждал, – произнес Стужев, награждая вторым шлепком, – неоднократно.

И шлепнул в третий раз.

А потом просто взял и прыгнул… вниз. К лаве!  За счет чего остался без карательного воздаяния… временно.

Летели мы вниз в огненный ужас, а оказались на темной дороге среди черных домов. Стужев почти сразу поставил меня на ноги, взял за руку и повел за собой, лавируя среди чертей, перегоняющих толпы народа в цепях. В общем –  про ад все правда! Но рассмотреть я ничего не успела –  огромная одноэтажная, как и все здесь, домина, два черта на входе, и молчаливое уступание дороги для нас.

Князь ворвался в служебное явно помещение, где сновали черти в строгих деловых костюмах, пролетел по коридору, свернул к ярко алой двери, и открыв, втолкнул меня первой. Дамы всегда вперед, в смысле на съедение первые!

Я и сказать ничего не успела, как услышала низкий хрипловатый бас:

–  Ведьмочка. Не инициированная. Невинная и крашенная.

За широким черным столом сидел… черт. Тоже с рогами. Симпатичный, но вот рога как-то напрягали.  И вид развешенных по стенам голов жутких монстров тоже напрягал. И обстановка. И красный огненный ковер на полу. И шкафы с папками. Почему-то возникла странная ассоциация с ментовским следователем… И жутко стало.

–  Грешников, Адмаил, –  Стужев ободряюще потрепал по плечу, закрыл дверь, и прошел к столу.

Два кресла возникли мгновенно.

–  Смерти, мой юный друг, –  отозвался черт, продолжая рассматривать меня.

Князь развалился в кресле, и недовольно произнес:

–  Может хватит?

– Да ладно, –  задумчиво произнес монстр рогатый, –  ты полуголый, она перепуганная… Просто пытаюсь понять, что ты ей такого страшного показал, что ребенок едва в обморок не падает.

И взгляд на Стужева, подчеркнуто выразительный, а главное старательные попытки скрыть улыбку.  И я намек поняла.

–  Мне ад показали, –  хмуро сообщила черту.

–  Да ладно, – тот продолжал выразительно поглядывать на Князя, –  у нас, между прочим, после ремонта очень даже уютно стало.

Стужев хмыкнул,  спросил напрямую:

–  Портал домой мне организуешь?

–  Домой или…?

–  В родовую усадьбу, –  пояснил Князь.

Адмаил перестал улыбаться, нахмурился, и спросил:

–  Темные?

Стужев молча кивнул, но на губах заиграла самодовольная ухмылка.

–  Ты уволок у них артефакт Херарда?! –  черт подскочил, потом снова сел, потом забарабанил когтистыми пальцами по столу, в итоге спросил: –  Как?!

Кое-кто, продолжая самодовольно ухмыляться, кивнул на меня и произнес:

–  Разыграл козырь Демона.

Чувствую себя козырем… которого разыграли! Вот… няшка яойная!

–  Использовал слабость урага к человским девочкам? –  сразу врубился черт.

Стужев многозначительно улыбался.

–  Кости преисподней, темные явно в бешенстве, –  начал Адмаил, затем прищурился, и уже подозрительно: – Блокировали выходы?

Очередная усмешка, и вопрос:

–  Смысл спрашивать, если сам обо всем догадался?

На лице Адмаила появилась такая интригующая ухмылочка, такая понимающая-препонимающая… Стужев ответил вот точно такой же.

–  Растешь, –  все так же с улыбкой произнес черт.

Стужев выразительно вскинул бровь. Что конкретно он выражал, я не поняла, но что-то явно выразить пытался, причем черт это что-то знал.

– Да ладно, вали уже, –  усмехнулся Адмаил, –  деду привет.

И Стужев провалился вместе со стулом в ярко-алый ковер. А я осталась стоять. Под выразительным взглядом черта рогатого и черт явно что-то выражал, что-то вроде:

– Ты хоть поняла, с кем связалась, ведьмочка?

–  Нет, –  честно ответила я, прошла, села на оставшийся стул и спросила: –  Расскажете?

Адмаил улыбнулся шире и спросил:

–  Чай, кофе, водка, коньяк?

– Спасибо, меня уже медовухой угостили, –  и с начала разговора, я улыбнулась впервые.

–  Пост Яги предлагают? –  поинтересовался черт. И не дожидаясь ответа, начал рассказывать: – Александр Мечеславович Кощей, возраст двадцать девять земных лет.

– Земных? –  перебила я.

–  На земле у вас он столько и провел, –  пояснил черт. –  Там история такая, –  он перестал улыбаться и серьезно произнес, – его убили.

Опася!

– Бедная няшка яойная… –  потрясенно произнесла я.

–  Яойная?! –  переспросил черт и вдруг стремительно побледнел.

Надо же, какой в аду народ осведомленный.

– И что дальше? –  попробовала я вернуть разговор в прежнее русло.

Дальше ничего не вышло!

Из ковра вдруг выплыл Стужев без стула, мрачно посмотрел на Адмаила, потянулся, схватил меня за руку и теперь провалились мы оба.

***

Проваливались мы в ковер, а оказались на зеленой поляне перед огромным деревянным забором, за которым возвышался еще большее деревянное строение в два этажа.  А справа степи, а слева лес да река полноводная, а среди зеленой травы  цветов видимо-невидимо, а…

– Между прочим, черт женат, – почему-то сообщил мне Князь.

Думала сказать, что мне все равно, но почему-то спросила:

– На работе?

– Нет, –  последовал злой ответ, – на женщине.

– Мм?!

На мое недоумение Стужев отвечать не соизволил. Потянул за руку, прямо к забору, и едва подошли, решительно постучал. Что удивительно ворота открылись сразу, что еще более удивительно –  встречал нас… скелет!

–  Здорова, Иван, – хмуро произнес Князь.

– С возвращением, молодой хозяин! Добро пожаловать, юная барышня Маргарита!

Может и не особо вежливо, но я не могла не спросить:

–  А мы знакомы?

Дальше встретились русское недоумение и скелетонская находчивость!

– Иван, – протянув мне костистую длань, представился скелет.

–  Рита, –  ошарашено ответила я, пожимая скелетистую руку.

И после эпического знакомства скелет повторил вышесказанную фразу:

– Добро пожаловать, юная барышня Маргарита!

– Спасибо, –  нервно ответила я, а затем шепотом спросила у Стужева: – Слушай, а вы не родственники?

–  Ннет, –  ответил думающий о чем-то своем Князь.

– Странно, – тоже задумчиво протянула я, – а судя по наглости ближайшие родичи.

Иван-скелет широко мне улыбнулся, и отступив, сделал радушный приглашающий жест. Я идти не очень хотела, а Стужев просто не спрашивал. Практически волоком протащил по широкому двору, мимо конюшни, откуда пар валил и пялились на меня алыми глазами два монструозных коня с ехидными мордами, мимо загона с коньками-горбуньками, в смысле мелкими, крылатыми, двугорбыми, с челкой и длинными ушами, мимо сарайчика с коврами самолетами, мимо…

– Ага, клептомания у вас тоже семейное, –  глубокомысленно заметила я.

–  Маргош! – Стужев затормозил резко, так что я тормозила носом в него.  Отделив меня от собственно своей груди, Князь сжал волосы на затылке, заставляя посмотреть на себя, и прошипел: – Слушай, ведьма, не доводи меня.

Глядя в серо-синие глаза, я прошипела в ответ:

– Слушай, Кощей на выгуле, не шипи на меня!

Глаза напротив заледенели. Почему-то мне подумалось, что монструозные коняки сейчас поржут… И стало мне как-то нехорошо.

–  Ой, –  прошептала я, –  что-то меня опять тошнит…

Взгляд стал совсем злым. В следующее мгновение няшко-фольклерная лапа метнулась к моей шее, я была вздернута на пол метра от земли точно, доступ к кислороду мне перекрыли, и оставалось выдать только одно:

– Тоже читал пятьдесят оттенков серого?

Ответ заядлого читателя прозвучал странно:

–  Утопил бы!

–  Пока душишь, –  болтая ногами, просипела я.

– И терзает меня непреодолимое желание завершить начатое, –  сказал Стужев, глядя в мои глаза.

Серьезно так сказал, уверенно. А потом и добавил:

–  У тебя есть три варианта, Марго: Ты возвращаешься домой и поверь, не пройдет и часа, как Мастер отдаст приказ на твое уничтожение, либо я оставляю тебя здесь без прикрытия, и тогда гарем Демона станет для тебя началом взрослой жизни и собственно ее концом, и вариант третий –  ты заткнешься, а я постараюсь разрулить ситуацию. Вопросы?

К этому моменту перед глазами прыгали черные точки и кажется у меня началась первая стадия удушения, кислород уже не поступал в мозг, голова кружилась, мысли и вопросы отказывались рождаться.

–  Нет вопросов? –  прошипел Кощей анимешный.

Попытка отрицательно покачать головой проканала –  Князь отпусти, схватил за руку и потащил дальше. Кстати да – позади раздавался ехидный ржач монструозных коняк. А вот горбуньки смотрели на меня очень сочувствующе… Мне меня сразу так жалко стало.

–  Нет, Стужев, я в тебя точно никогда не влюблюсь, –  сказала я, потирая шею. –  А знаешь почему?

–  Ммм? –  отозвался он, продолжая целенаправленное движение к домине.

– Потому что ты сволочь, – честно сказала я, и едва взглянул, добавила, –   да, я заткнулась, ликуй няшка фольклерная.

Яойка кощеистая замер, но все же продолжил торопливое движение, но не успели мы подойти к двери, как те распахнулись, являя высокую, светловолосую, белокожую, синеглазую женщину лет тридцати в белом длинном сарафане, отороченном синей лентой и жемчугом. В общем это была Снегурочка!!!

– Мама, это Рита, – сходу произнес Стужев, швыряя меня родительнице в раскрытые уже для него объятия. – Дед где?

Невольно обнимающая меня Снегурка потрясенно на меня и смотрела, я вообще молчала, Князь прошипел:

– Сам найду.

И направился в дом, обойдя нашу живописную композицию.

Но маман у него была не лыком шита, и вслед ему понеслось:

– Ты б хоть оделся, сына!

«Сына» остановился, посмотрел на собственно собственный голый торс, мотнул головой и помчался вверх по лестнице.

И вот он убег, а я осталась.

– Ну здравствуй, Рита, – отодвинув меня на расстояние вытянутых рук, удерживая за плечи и внимательно разглядывая, произнесла… маман Стужева.

Я хотела ответить, правда хотела, причем вежливо, но тут героиня русских сказок добавила:

– Девочка, я мама скромная и тихая, но будешь обижать моего сына…

– И вы меня прикопаете, тихо и скромно, – догадалась я.

Меня отпустили. И отошли на шаг, пристально и внимательно изучая. А я не выдержала:

– Вопрос, вы случайно не Снегурочка?

Маман не ответила, просто протянула руку, и на ее раскрытой ладони заплясал маленький снежный смерч, покружил и опал мириадом сверкающих снежинок.

– Уау, – потрясенно прошептала я.

Снегурочка улыбнулась, но смотреть продолжала настороженно. А я на нее восторженно – всегда любила сказку про снегурочку. Мама стужевская покачала головой и выдала неожиданное:

– Ведьмочка, а не ведьма, и скорее испуганная, чем злая. Идем, Рита, тебя Кощей несомненно увидеть захочет, а он у нас строгих правил и отношения до брака не поощряет.

– В смысле? – не врубилась я.

– В смысле глядя на твой и Александра внешний вид, всем сразу ясно, чем вы занимались, и Кощей этого не одобрит. Идем, переоденем тебя.

Я не шевельнулась, я смотрела на Снегурочку и пыталась понять об чем вообще речь. А потом… Стужев без майки, я в его майке, вид после кустов растрепанный, а после удушений раскрасневшийся… Это о чем она подумала?!

Но сказать я ничего не успела – черное, тускло сияющее черным же яйцо внезапно возникло прямо передо мной, и я услышала стужевский голос: «Руку протяни!».

– Направо пойдешь, хвост потеряешь, налево – копыта, прямо пойдешь, колбасный цех найдешь, вот в него и неси коняку загубленную, – пробормотала я.

– Марго! – прорычали из яйца.

Протянула руку, коснулась… И провалилась!

****

Стою. Тьма такая, что хоть глаза выколи… стужевские в смысле, и тут слышу голоса:

– Ммм, Коша, а чем, говоришь, вы по дороге занимались? – ехидный такой вопрос.

– Дед.

– А в кустах, говоришь, отсиживались, пока темные округу осматривали? – сарказм так и плещет.

– Дед!

– А на шее у нее случаем не засос?

– Нет! Это я ее душил!

– Коша, говорил я тебе, не смотри немецкие эротические фильмы, не доведут они до добра. Любовь, она, Коша, штука нежная…

– Да причем тут любовь?! – кажется, кого-то довели окончательно. – Ты с ней пять минут пообщайся, и единственной дилеммой станет – утопить или придушить, уж поверь мне! Она… ведьма она!

Ведьма значит… Ну-ну.

Вспыхнул неяркий зеленоватый свет. Взгляду моему предстал уютный кабинет, с черепом из алмазов во всю стену, со столом из черного бриллианта, с каменными креслами, инкрустированными золотой росписью и да – драгоценными камнями, ну и центральным персонажем данной композиции был Кощей! Высокий, черноволосый, смуглый, худощавый мужчина неопределенного возраста, с черными глазами, орлиным профилем и да – ехидной усмешкой, скрывающейся в уголках губ. Кощей в общем! Самый натуральный Кощей! И эта образина вежливо произнесла:

– Здравствуй, Рита.

Я промолчала. Кощей бросил взгляд на внука, и няшка соизволил ответить:

– Она просто клятвенно обещала мне, что будет молчать. Маргош, с дедом можешь говорить все, что тебе вздумается, так что не стесняйся.

Глянула на Стужева, на его лице отразилось «Счас начнется», и ехидное «Все, дед, готовься». С трудом сдержала улыбку, повернулась к Кощею, и вежливо сказала:

– Здравствуйте.

Стужев недоуменно выгнул бровь, а Кощей улыбнулся и сказал:

– Присаживайтесь, красна девица. И вы не против, если я задам вам несколько вопросов?

– Не против, – я прошла и села в свободное каменное кресло, с удивлением отметив, что оно ничуть не холодное, – спрашивайте, постараюсь на все ответить.

У Стужева поднялась и вторая бровь.

– Вот, вежливая и воспитанная девушка, а ты говоришь – ведьма, – Кощей весело мне подмигнул, но его быстрый хитрый взгляд на внука я засекла.

Стужев сидел с каменным выражением лица и мрачно смотрел на меня, уже готовый к очередной подляне. А его бессмертный деда продолжил:

– Рита, нас не представили друг другу, хотелось бы исправиться – Кощей.

– Очень приятно, Маргарита, – вежливо ответила я.

И на морде лица Князя промелькнула усмешка. Едва заметная, но уже без признаков офигея и весьма понимающая. Ну да, вежливая я спалилась, четко отделив собственно Кощея от списка своих друзей, назвавшись Маргаритой, а Стужев явно запомнил, что только для друзей я «Рита». Один – ноль, няшка фольклерная.

И главное сидим теперь и смотрим друг на друга, я зло и мрачно, Князь едва сдерживая победную ухмылку.

Кощей же, что-то явно просек, но что именно он и сам не понял, и несколько досадуя на собственную недогадливость, спросил напрямую:

– Вам волосы Игнат перекрасил?

Отвечать сил не было, и я просто кивнула.

– Он о своих планах рассказывал?

Отрицательно машу головой.

– Только о необходимости убрать Мастера?

Снова кивнула.

Кощей откинулся на спинку кресла, окинул восхищенным взглядом внука и протянул:

– Ты умыкнул ведьму у темного! У темного правящей династии, Александр! Поверить не могу. Как давно ты это планировал?

Я ожидала от Стужева чего угодно, кроме несколько недовольной гримасы и усталого:

– Говоря откровенно, не планировал.

Повисло молчание. Я ожидала продолжения, Кощей от чего-то был в шоке, Стужев продолжал хмуриться, потом нехотя произнес:

– Я просто ее знал… – пауза, – видел пару раз в универе, ну и эта история с влюбленным Колдуном, которого Маргош раз за разом обламывала, в общем…

– Коша, – как-то совсем нехорошо протянул Кощей, – ты ее… пожалел?!

Стужев выразительно посмотрел на деда. Взгляд выражал многое, а именно: злость, гнев даже и… признание в постыдном. Кощей нервно забарабанил пальцами по столу. Видимо жалость в семействе кощеевом была делом осуждаемым. А это уже показательно, и показывает конкретно на одно – они все злые, жестокие и, в общем, плохие.

Я грустно вздохнула, затем нерадостно и задумчиво вопросила:

– Слушайте, а в этой печальной сказке с моим отнюдь не добровольным участием хоть один положительный герой имеется?

Ответил мне тоже задумчивый и нерадостный Кощей:

– Сложный вопрос, учитывая, что полностью положительный богатырь и тот повел себя не лучшим образом с беззащитной ведьмой.

– Это да, – была вынуждена признать я. Но потом с надеждой поинтересовалась: – А что, больше никого нет? А темные они к какой категории относятся?

Все такой же опечаленный герой сказок, нехотя произнес:

– Ситуация примерно такая, Маргош, есть лакомый кусочек под названием Русь Изначальная, и на него испокон веков претендуем мы, – кто «мы» не уточнялось, но и так все ясно, – с некоторых пор претендуют темные, а теперь в эту игру включились ваши человеческие группы, появившиеся не так давно, но благодаря грабежу территорий к которым получили доступ, развившиеся очень быстро.

Короче все плохие! И Кощей злодей натуральный и харизматичный, и темные злодеи, но тоже с харизмой, у одних только няшек харизмы нет, зато мускул в избытке. Хотя нет, богатырь все-таки положительный оказался, даже Йожек спас от беды неминучей. И Серый Волк положительный, и Колобок, об избушке вообще молчу.

– Кош, – задумчиво протянул Кощей, – ты ее хоть инициировал?

Задан вопрос был с робкой надеждой. И это Кощей зря, потому что Стужев плевать хотел на любые надежды кроме собственных.

– Не успел, – честно ответил Князь, а потом добил: – У Марго вообще, как я понял, проблемы с ориентацией.

– В смысле? – не поняла я.

Князь, запрокинув ногу на ногу, затем руки за голову, сцепив пальцы в замок, затем весело поглядывая на меня и покачивая ногой, протянул:

– Маргош, давай откровенно – ты розовая.

Челюсть со звоном упала на пол!

Скелет Иван конечно тут же нагнулся, поднял ее одной костистой дланью, а второй таки поставил поднос с чайным набором на стол, но факт остается фактом – челюсть упала на пол. И моя тоже, правда в метафорическом смысле.

– Стужев, – прошипела я, – рыжей ваша няшенская банда меня уже сделала, но ты, я вижу, пошел дальше.

– Я пошел? – картинно вскинутая бровь. – Маргош, давай откровенно – парни тебя не привлекают, манга в стиле яой, судя по сленгу, твое любимое зрелище, так что мои выводы не безосновательны.

И взгляд такой… подло-хитрющий. Кто-то явно меня провоцировал. Это он зря, я пошла метом айкидо:

– Всегда надеялась, что с возрастом это пройдет, – глазки в пол на щеках злой румянец, но за смущение думаю, сойдет.

Взгляд на Стужева – улыбается гад.

– Что пройдет? – Кощей явно выпал из русла нашей беседы, и сейчас активно греб против течения, пытаясь догнать.

Но мы продолжали гнать.

– Признание, первый шаг на пути излечения, – авторитетно протянул Стужев, кося под доктора Курпатова.

– Правда? – с надеждой спросила я и добила гада: – Тебе тоже пришлось нелегко?!

Гад отказывался добиваться и включил режим «зомби неубиенный»:

– Увы, я так и не излечился, – с самым наглым выражением на роже протянул Князь, – все так же тянет на девочек.

Скотина!

Я мило улыбнулась и понимающе кивая, пробормотала:

– Сочувствую, ведь вокруг так много красивых мальчиков.

В ответ широкая улыбка на анимешной харе.

А у кого-то сдали нервы:

– О чем вообще речь? – раздраженно вопросил Кощей.

Стужев соизволил повернуть голову к деду, и произнес:

– О сексуальных пристрастиях современной молодежи, дед. Ты не поймешь.

Так великого Кощея еще явно не опускали!

Абсолютно уверена, ибо на этот раз у Ивана отвалилась и челюсть и руки заодно. А сам Кощей откинулся на спинку кресла, сцепил пальцы и ледяным тоном произнес:

– Александр!

От этого тона вздрогнула даже я, но не Стужев. Стужев и бровью не повел, потому что он продолжал улыбаться – мне. Еще секунд тридцать, затем не меняя позы и наглого выражения на анимешной рожице, уверенно произнес:

– Игнату нужна ведьма. Конкретно вот эта. Зачем, я не в курсе, но видимо, просто необходима, раз он решился нарушить столь бережно лелеемую конспирацию, едва я устроил дело с подложным договором. Сам посуди, – взгляд на Кощея, – двадцать шесть лет на земле среди челов, а не мне рассказывать как темные относятся к людям, так что выдержка у него видимо железная, раз не сорвался ни разу, и тут так глупо подставится просто из-за девчонки?

И вот тут Кощей показал всю глубину своего паскуднейшего характера:

– А вдруг он ее тоже… пожалел?!

На это Стужев ответил ехидным:

– Темный и «пожалел»?

В общем, сарказм у них явно главная семейная черта.

Кощей едва заметно улыбнулся и уже нормальным тоном произнес:

– Два года назад ты уже увел у него ведьму.

– Стефа была обычной человской ведьмой, – несколько недовольно напомнил Стужев, – я бы не стал вмешиваться, но ситуация шла вразрез с моими планами.

Сижу молча навострив ушки и притворяясь составной частью мебели.

А Кощей нахмурился, потер переносицу и задумчиво протянул:

– Ты ведь его сразу подозревал, Коша.

Стужев передернул плечом, задумчиво глядя куда-то вдаль.

– И интуиция тебя не подвела, что же помешало дожать Игната? – проникновенно проговорил Кощей.

Ответ Князя потряс меня до глубины души:

– Я увел невесту его брата, того кем он несомненно дорожил, прямо на свадьбе, после чего Станислав покончил с собой в тут же ночь, а Демон, тот в ком я подозревал темного, отреагировал попыткой устроить драку. Темные так себя не ведут, следовательно, я сбросил его со счетов.

– И просчитался, – добил Кощей.

– И просчитался, – не стал отрицать Стужев и мрачно добавил: – Следовало еще тогда перепроверить инфу по самоубийству Стаса.

Кощей заинтересованно спросил:

– Думаешь тоже темный?

– Это было бы логично, – Князь все так же смотрел в никуда, – темный не справился с заданием, темного убрали, освобождая место в формирующейся элитной команде под руководством Мастера, и в игру вступил Демон.

– Логично, – согласился сказочный злодей.

Где тут логика? В упор не вижу!

Но дальше ее еще меньше стало.

– Темные начали эту партию, дадим им разыграть карты, – произнес Кощей.

– Нет, – спокойно возразил Князь.

На лице злодеюки невмеручего промелькнула саркастическая усмешка, после чего с долей усталости и раздражения, Кощей сказал:

– Отдай им ведьму, Коша, я просканировал ее от и до, и поверь, в Стефе сил было больше, а наша милая Маргарита фактически пустышка.

Я поняла, что быть составной частью мебельного гарнитура становиться опасно и хотела было вмешаться, как Стужев все так же спокойно произнес:

– Нет.

Решила помолчать еще немного.

Кощей же, окинув развалившегося в кресле внука, уже с нажимом произнес:

– Кошшша, – недобро протянул Кощей, – давай я обозначу тебе расклад, раз уж ты из «жалости» не видишь ситуацию в целом! Итак, первое – твой Демон совсем не человский маг, а Дайрем Херард член правящей семьи Темного двора. И вот его, четвертого наследника престола, они фактически пускают в расход, задействуя в битве за новые территории. Теперь ты осознаешь степень значимости Терры для темных?

Стужев промолчал, а злодеюка продолжил:

– Переходим ко второму, Коша: Говоришь, темные особо измывались над Демоном? Да? А теперь вспомни, как темные относятся к пыткам себе подобных и соотнеси с ситуацией. И ситуация такова, Коша, дело было важно для них настолько, что они использовали магические атаки исключительно для поддержания образа человека для одного из самых сильных магов Темного двора.

Сохраняя молчание, Князь тем не менее помрачнел.

Едва заметно усмехнувшись, Кощей продолжил:

– И самое удивительное конкретно для меня: Все вышеуказанное Дайрем фактически загубил ради одной слабой и даже не инициированной ведьмы. Следовательно, она им очень нужна, Коша, нужна настолько, что можно ожидать явления Дайрема и его смерчей в нашем тридесятом в ближайшее время.

– Я через преисподнюю ушел, – мрачно сказал Стужев.

– Темные с легкостью сложат два плюс два, – заметил Кощей. – Отдай им ведьму, Коша, она пустышка, я проверил. А вот у темных моих возможностей нет, и они видимо убеждены в ее сверхценности. Что ж позволим им убедиться в ошибочности своих ожиданий. Отдай им ведьму, в создавшейся ситуации это позволит нам выиграть время.

И вот я смотрю в ужасе на Стужева, а тот не сводя глаз с деда, твердо говорит:

– Нет.

И в моей груди шевельнулось что-то похожее на благодарность.

У Кощея благодарности не было, зато четко прослеживалась злость ну и раздражение так же стало заметным.

– Причина? – требовательно вопросил он.

На лице Стужева вновь появилась широкая наглая улыбка, и он столь же нагло ответил:

– Моя ведьма. Моя и точка. Хотят мою ведьму, пусть приходят ко мне.

Пауза, затем хриплый рык Кощея:

– Так ведь они придут, Коша, и мне дела нет ни до какой ведьмы, если речь идет о твоей жизни. А ты сейчас смертный, Александр. Ты смертный, и они об этом знают, раз решились снять маски.

На наглой морде Князевского лица не дрогнул ни один мускул, разве что улыбка стала чуть шире и в глазах блеск такой, нехороший совсем. И таким же нехорошим тоном, Стужев повторил:

– Пусть приходят, я на своей территории. И на земле я на своей территории. У меня лично проблемы могут быть только на грани Терры и собственно на территориях темных.

У Кощея дернулся глаз. Да, я переводила взгляд с одного на другого, жадно слушая разговор. Так вот у Кощея дернулся глаз, и пальцы он сцепил, крепко так, а после спокойно предложил:

– Так почему бы не отдать им ведьму и не воспользоваться теми двумя днями, что требуются на обряд, чтобы встретить темных уже будучи бессмертным и способным использовать всю родовую мощь, Александр?

Сказано было спокойно, но, наверное, так же спокойно танки высоту берут – решительно и с нажимом, да что там с нажимом, я бы даже сказала с мощным давлением.

Зато ответ Стужева просто потряс:

– И доступ на землю мне будет закрыт. Меня это не устраивает.

И у кого-то снова не выдержали нервы!

У меня!

– Дорогой! – крик на все темное помещение, при виде которого Сваровски удавился бы от зависти. – А можно пару вопросов?

Величественный поворот белобрысой головы и ласковое:

– Прости, милая, не сейчас. И вообще не выходи из образа, ты здорово под мебель мимикрировала, продолжай с тем же рвением.

Слов нет, одни междометия! А он отвернулся так, словно меня тут и не было и вновь уставился на деда.

– Любимый, – прошипела я, – и все же ответь: Это что получается, если Демон, который Дайрем обратился в темного, ему доступ на Землю тоже закрыт?!

Князь не ответил, но улыбка у него стала очень говорящая. И я поняла что – да.

– Да, сладкая, темный пошел ва-банк, и нам важно выяснить почему, – все же соизволил произнести Стужев.

Послышалось шипение. Явственное и злое, после чего Кощей произнес зло и отрывисто:

– Темный решил, что Маргарита ключ к Терре, Коша! В отличие от нас темные не в курсе, что все бабы Яги на болотах у сына Змея Горыныча, они уверены, что Марго последняя. А значит она хранительница и, следовательно, она ключ.

Князь молча посмотрел на меня. Я на него. В итоге Стужев скривился, как от кислого лимона, и сказал:

– Дед, ведьма моя.

Кощей ехидно поинтересовался:

– Из вредности?

– Да, она очень вредная, – подтвердил Князь, едва заметно усмехнувшись, – и если я ее придушу когда-нибудь, то сам. Лично.

– Кошшша, темные справятся с этим куда успешнее!

– Их проблемы, – Стужев сел ровнее.

Кощей и так ровно сидел, но тоже как-то выпрямился и оба уставились друг на друга. Решительно, мрачно и в чем-то даже со злостью. Я тоже села ровнее, потом поняла что не очень удобно, чуть-чуть сдвинулась. Так тоже было неудобно, и я еще сдвинулась. Все равно неудобно, и я…

– Марго, хватит ерзать, – прошипел Стужев.

И я сорвалась!

– Я не могу не ерзать, когда один сказочный злодей требует моей смерти посредством выдачи темным, а второй демонстрирует собственнические замашки в отношении не принадлежащей ему меня!

– Маргош, давай откровенно – от твоего мнения о ситуации ничего не изменится, – меланхолично бросил Стужев и повернулся к деду: – Как будем действовать?

Я не стала ждать ответа великого Кощея и внесла свое предложение:

– Я возвращаюсь домой, а вы с темными и дальше играете в свои странные игры.

Кощей тоже внес предложение:

– Ты отдаешь ведьму темным, становишься бессмертным и мы начинаем действовать.

Выслушав оба наши предложения, Князь произнес:

– Два момента – ведьма моя и никто никуда не возвращается.

Не знаю как у Кощея, а у меня на лице явно кислая мина воцарилась.

– Стужев, – протянула я, – а что, самому разобраться с темными влом?

– Маргош, – мне улыбнулись, – о тебе в роли напарника никто и не говорит.

– Ну так я пойду?! – поднялась с кресла.

– Иди, – милостиво дозволил сиятельный няшка, – в спальню мою иди, а я следом.

На сей раз Кощей в стороне не остался и ехидно полюбопытствовал:

– И ты ее там «пожалеешь»?

– Инициирую, – прорычал няшка.

– Обломаешься! – это уже я.

На меня даже не посмотрели.

Кощей смотрел исключительно на внука, и с хрустом разминал пальцы. Он же и произнес:

– Хорошо, с ведьмочкой все ясно, ты свое не отдашь.

– И не свое тоже, – вставила я, припомнив, сколько всего Стужев уворовал, – клептоман анимешный.

Кощей усмехнулся и произнес:

– Это у нас семейное, Маргарита, драконья кровь, знаете ли.

Призадумавшись, я выдала:

– Так драконы вроде только драгоценностями увлекались, а вы…

Хмурый упреждающий взгляд Стужева, но Кощей ничуть не обиделся и пояснил:

– Эволюция.

Я молча села обратно в кресло. Семейство Кощеевых продолжало играть в гляделки. В итоге начал Князь:

– У темных четыре точки выхода, уже сейчас я могу блокировать две. Если подключишься ты и Елисей, мы сможем закрыть территории Темного Двора.

Ого!

Но Кощей, вновь начав барабанить пальцами по столу, задумчиво произнес:

– Мы блокируем для них Русь Изначальную и только, и таким образом подставимся под удар сами. Смысл?

– Темный двор не рискнет связываться с нами, – возразил Стужев.

– Не рискнул бы, – произнес Кощей, – ранее… Чего нам ждать от темных сейчас неизвестно.

Князь чуть сощурил глаза и протянул:

– Ну так узнаем.

И тут от двери раздалось осторожное:

– А с ведьмой что?!

Князь развернулся мгновенно, но старший из рода Кощеева оказался быстрее и рявкнул:

– Ведьма наша!

Ой, что-то мне уже не хорошо стало. Скелету, кстати, тоже, но он все равно промямлил:

– Так там это…белки…

Мне стало как-то лучше.

– Белки? – переспросил Стужев.

Из тьмы так же заикаясь ответили:

– Бббелки… И это… они говорят, что ведьма ихняя вся совсем. И… отдать требуют.

Почему-то после этого и Князь и Кощей разом на меня посмотрели. Пристально так и не хорошо совсем, а я:

– Белки так любят орешки…

Они не поняли. Нет, я им правду самую что ни на есть правдивую, а они не поняли и теперь на пару буравили меня пристальными взглядами, после чего Князь совсем таким нехорошим и очень проникновенным голосом вопросил:

– Маргош, ты знаешь хоть одну белочку?

Глянула на Кощея, ощутила себя препарируемой жабой на столе ботаника, нервно сглотнула и выдала:

– Стужев, я до белочки никогда не допивалась… А ты?

Судя по тому, как скривилась его мина – напивался. И видимо неоднократно.

– Сочувствую, – протянула я.

Князь сузил глаза сильнее, не сводя с меня пристального изучающего взгляда.

Его великий дед между тем поднялся и, заложив руки за спину, прошелся по сверкающему полу, затем задумчиво вопросил:

– Они могли ее инициировать?

– Нет, – уверенно ответил Князь.

Остановившись, Кощей пристально посмотрел на внука и снова спросил:

– Ты ведь убил гуся и уничтожил избушку, так?

В следующее мгновение я вдруг поняла, что Стужев не такая уж и сволочь, потому что он прямо посмотрел на деда и тихо произнес:

– Я не убийца.

И тишина.

Тишину нарушил чей-то возглас:

– Что, правда?

И Кощей и Стужев повернулись и вновь одарили меня злыми взглядами, причем действительно злыми.

– Ладно, молчу, – попыталась я замять ситуацию.

А Кощей взглянул на внука и прошипел:

– Марго еще не ведьма, Коша, тут я не ошибся. Но, похоже, и темные не ошиблись – она ключ к Терре. Зато допустил ошибку ты, и теперь она не ведьма, она инициированная Яга, Коша! И она действительно ключ. Натуральный живой ключ. Ключевое слово «живой». И темным остается совершить малое – убить ведьму, Александр.

И снова стало тихо, пока кто-то не произнес:

– Ой эта манга из комедии становится триллером, – ну да это я сказала, и едва на меня снова посмотрели, добавила: – Можно мне к белочкам?

Князь подскочил с кресла, светлой молнией метнулся ко мне, схватил, перекинул через плечо и мир запылал зеленым пламенем.

Как-то непонятно как из темного помещения мы вдруг оказались в светлом, с деревянными стенами и большими окнами. Рассмотреть интерьер мне не дали, швырнув на постель.

Полет был не долгим и завершился падением на мягкую пуховую перину, а Стужев разъяренным тигром начал метаться по светлице, срывая злость на предметах мебели и проговаривая отрывистые фразы:

– Рыжие волосы… рыжие волосы… рыжие волосы…

Спустя мгновение:

– Рыжие волосы – признак наличия в крови огненной стихии!

И еще через минуту:

– На Терре ведьмы рыжие! Все! Точно!

Комод, размером с шкаф разлетелся на куски от удара, и осыпался щепками, а полуголый светловолосый парень продолжил:

– Рыжие волосы признак ведьминской крови… но признак для Терры, не для земли!

И глухой рык:

– Он все спланировал! Ублюдочный Темный!

Князь замер. Застыл, а после – удар в воздух и шкаф с зеркальными створками разлетелся на осколки и щепки!

Схватив подушку, я обняла перьевое изделие, прикрывшись на всякий пожарный и молча следила за беснующимся Стужевым. И где его типичное иронично-ленивое поведение гламурного подонка? Не осталось ничего, кроме пылающей ярости.

В двери осторожно постучали и, не дожидаясь ответа, распахнули створки. Кощей, при свете дня такой же харизматичный, как и в полумраке, вошел, закрыл за собой двери, прошел мимо застывшего и взирающего вникуда внука, подошел к окну, устроился на подоконнике и поинтересовался:

– Уел он тебя?

– По полной программе, – признал поражение Стужев.

Кощей хмыкнул, пожал плечами и выдал:

– А ты его, Коша. Пусть не совсем осознанно, но умыл. Вопрос в другом, как Дайрем догадался, что Марго потенциальная Яга?

Стужев не ответил ничего, и Кощей продолжил:

– Яга – первая защитница нечисти, да и не только. У Яги свое мнение, чужое не примет, и Яга сострадательной должна быть, готовой на помощь прийти.

И мрачный ответ внука Кощеева:

– У нее парень был… Колдун уговорил Демона вмешаться, видимо там Марго и заступилась за парня…

Он что там был?! Стужеву откуда знать?!

– И Темный все понял? – догадался Кощей. – Понял, и решил действовать. Кстати, Коша, ты в курсе, кто убил прежнюю Ягу?

– Нет, – глухо ответил Князь.

– Ходят слухи, что темные, – сказочный злодей, подмигнул внуку. – Давай теперь рассуждать дальше: Старая Яга ключом не станет, помрет, но не станет, то ли дело молодая…

Стужев медленно подошел к подоконнику, уперся в него обоими руками, ссутулился и начал говорить:

– Они выкрали Ягу Миславу, и ничего не добившись от нее, убили. Затем Демон обнаруживает Маргошу, и решает использовать девочку. Перекрасив ее волосы в рыжий, темный уламывает Мастера использовать Марго для дела, с которым якобы не может справиться сам… Хотя теперь я более чем уверен – мавки для него проблемой не были. Но не суть – он позволяет вожаку лебединой стаи увидеть рыжую ведьму. Естественно, для сказочной нечисти потеря бабы Яги равносильна приговору и гусь сделал все, чтобы заполучить новую хранительницу. А дальше темный позволил вожаку сделать первый шаг и якобы случайно, предложил Марго прогуляться по Терре… Таких прогулок было бы не одна и не две – Игнат выжидал бы действий лебедя в любом случае, прекрасно зная – от такого шанса сказочная нечисть не откажется. Появление Риты в избушке на курьих ножках было лишь делом времени. Очень недолгого времени…

– Коша, – тихо произнес Кощей, – расслабься, в итоге ты его обошел.

– По чистой случайности, – прошипел Стужев.

Кощей взглянул на перепуганную новой информацией меня, подмигнул и спросил:

– Коша прав?

А я… я вспомнила историю с хной… И то, как Демон спасая меня прыгнул в воду… Да, мавки проблемой для него не были… Совсем. Но отвечать не стала, просто спросила:

– Им обязательно меня убивать?

– Не обязательно, – мне досталась лучезарно-обаятельная улыбка истинного злодея, – достаточно отнять у тебя силу. Ритуал конечно сложный и болезненный, собственно для ведьмы, но из жалости, могут и не убивать.

В гробу я видала такую жалость!

В двери постучали. Вежливо,  лениво даже. И Князь стремительно развернулся, с потемневшим лицом и плотно сжатыми губами. Не знаю, кто там был, но Стужев его явно не слишком хотел видеть. К моему удивлению, Кощей отреагировал примерно так же, но стучавшему видимо на мнение присутствующих было плевать, причем с самой высокой горки –  дверь распахнулась.

И…

О, Боже, какой мужчина!

Высокий, широкоплечий, с узкой талией, черноволосый, сероглазый, черные ресницы и брови, нос орлиный, губы четко очерченные, взгляд прямой, открытый… Такая няшка лет тридцати пяти!

И эта мечта отечественного любовного романа, уверенно шагнула в спальню няшки фольклерной, огляделась, увидела меня, и смоляная бровь вскинулась, выражая некоторое удивление. Взгляд темноволосого изучил всю меня, собственно подушку, которой прикрывалась,  а затем, на губах мужчины заиграла улыбка, такая восхищенно-ироничная, и существо с планеты Марс, поинтересовалось:

– Откуда такая красота в нашем захолустье?

Дар речи мне отказал, причем как оказалось не только мне, Кощей и Коша тоже молчали, а темноволосый мурлыкающим тоном продолжил:

–  Великолепная кожа, огненный цвет волос, нежные коралловые губки, притягательная фигурка и умный взгляд –  мое самое любимое сочетание в девушках.

На «великолепной коже»  мгновенно проступил смущенный румянец, «умный взгляд» тупо уткнулся в пол.

–  И как же я мог пропустить еще одно, несомненно, редкое достоинство –  скромность, –  голос незнакомца обволакивал, про смысл слов скромно умолчим, раз уж тут так ценят это качество.

К чертям мангу и аниме, это было уже что-то запредельное, но еще немного и меня можно будет выносить. И темноволосый к этому «еще немного» приступил в полной мере:

–  Могу я услышать, как звучит ваше имя, прелестное создание из моих самых волшебных снов?

Все! Это было последней каплей! Самой последней!  Меня уже можно было выносить, и вообще!

Подняв «умный взгляд» на запредельно потрясающего мужчину, я восторженно оглядела его с головы до ног, всего оглядела, выдохнула, вдохнула и прямо спросила:

–  А вы… женаты?

Левая бровь незнакомца изогнулась, выражая ироничное удивление, и красавец выдохнул:

–  Нет.

Ну и все в общем. Потому что вот вы мне скажите, мужику лет тридцать пять, красив как бог, взгляд просто убийство для любого женского сердца, и вот это вот все –  свободно?  Да ни за что не поверю!  Либо просто бабник, либо за всем фасадом такой изъян имеется, что бегут от него все подряд, забыв про матриархальные помыслы и мечты.

И я нахмурилась, уже враждебно и подозрительно глядя на мужика. Потому что в чем-то тут подвох точно есть,  причем подляна там самая натуральная и конкретная и… И самое странное –  я на него хмуро взираю, а черноволосый все шире мне улыбается. В итоге, взгляд на Стужева и веселое:

– Где такие очаровательные ведьмочки водятся?

–  Ян, –  прошипел Князь, –  даже если я место обозначу, тебе туда не добраться.

Серые глаза незнакомства сверкнули, причем натурально сверкнули, взгляд вновь был обращен на меня, и мне представились:

–  Касьян, можно просто Ян.

Продолжая глядеть на темноволосого с подозрением, я прямо спросила:

–  Простите, а семейству Кощеевых вы кем приходитесь?

Быстрый взгляд собственно на семейство, и вновь все внимание подчеркнуто уделено только мне, как и ответ:

– Внуком и двоюродным братом Кощею и Александру соответственно. Кстати, вы не представились.

С тяжелым вздохом я поднялась с постели, а это было не легко, перина совсем мягкая, спрыгнула на пол, подошла к Яну и представилась:

–  Маргарита Ильева, можно просто, –  взгляд на улыбнувшегося Стужева и добавление, –  просто госпожа Ильева.

И улыбка, милая такая.

Касьян, ну и имечко у мужика, протянул руку, но пожимать мою ладонь не стал, а обхватив, нежно, но крепко, поднес к губам.

А целовали ли вам когда-либо ручку?  Прикасались ли к пальцам губам, при этом с самой провокационной улыбкой пристально следя за малейшей реакцией? А…

–  Все, ты достал! –  прорычал Стужев.

А переворачивали ли вашу ладошку тыльной стороной, скользя губами к запястью?

–  Ян!

На бунт кощеевского внука никто не обращал внимания, ибо собственно Ян был занят поцелуями, а я мыслью о том, когда последний раз мыла руки. И когда продолжающий взирать в мои широко распахнутые глаза, коварный соблазнитель вопросил:

–  Интересно, а о чем вы сейчас с таким мечтательным выражением на очаровательном личике, размышляете?

–  Мм, – протянула я, –  вам лучше не знать, Касенька… Правда.

Про себя подумал «Сальмонеллез не дремлет», и осторожно отняла руку.

Потом решилась посмотреть в его глаза, и  вот тут-то настигло меня странное ощущение –  кое-кто просто играл, а на деле и глаза у него не серые, а тьмой отдают, и гнильцы нет, там что-то похуже. И этому кому-то что похуже, явно  «Касенька» не понравилось. Так и оказалось:

– Касьян, –  отчетливо произнес незнакомец, теряя очарование и приобретая угрожающую брутальность, –  можно Ян. Иное обращение в отношении Черного Навьего бога недопустимо.

Короче я поняла –  у них чисто по-семейному болезненное отношение к ласкательно-уменьшительным в отношении собственных персон. Мания величия, в общем. А еще и клептомания, в добавок… куда я попала?

–  Слушайте, –  я повернулась к Кощею и Стужеву, – а можно мне уже к белкам, а?

Вместо нормального ответа, услышала злое:

–  Ведьма моя.

–  Кто-то претендует?  – задумчиво отозвался Ян.

–  Кто-то глаз не сводит, –  усмехнулся Кощей. –  Александр, оставайся, вам с Маргаритой есть о чем поговорить, а мы с Яном не будем вам мешать.

И Кощей направился к двери. Удивленная я даже повернулась, и узрела, как деда схватил внука под локоток, в стремлении вывести, дернул даже. Безрезультатно. Касьян он же Ян, он же Черный бог, и Навий в придачу, стоял и пристально-заинтересованно смотрел на меня. А затем медленно, чуть  растягивая гласные, произнес:

– А девушка хочет… остаться наедине с Алом?

Девушка посмотрела на Князя… желаний типа тет-а-тет не возникало. Ваще!  Секунд десять, пока кое-кто не протянул нехорошим словом:

–  Ромочка.

Я резко выдохнула, Стужев очаровательно-невинно-нагло улыбнулся, а кое-кто произнес:

– А я надеялся, что ты перерос свое подростковое желание давать ему имя. Алекс, взрослей уже.

Я мрачно посмотрела на Черного бога. Мрачно и зло. Понимаю, что кое-кто пытался задеть Князя, но обидел меня. Потому что Рома это Рома, но никак не… И темноволосый, усмехнувшись, кивнул мне и вышел. Кощей следом, наградив задумчивым взглядом. Дверь захлопнулась.

Резкий поворот к Стужеву и мой злой голос:

–  Не смей угрожать Ромочке!  Не смей больше, понял?! Ты достал, Стужев!  Ты достал, тайны ваши достали, ситуация тоже!

Орала я знатно!  Наверное, и стекла затряслись. И только полуголый Князь, ничуть не испугавшись, шагнул ко мне, с вопросом:

–  Что-то еще?

Зря спросил. Очень зря.

–  Стой, где стоишь, няшка фольклерная! –  прошипела я.

Стужев улыбнулся и сделал еще шаг, со своим семейно-неизменным:

–  Я предупреждал.

Еще шаг в мою сторону. Я психанула, шагнула к нему и прошипела:

–  Я тоже!

Стужев вновь мягко сделал шаг,  плавный такой, вот только был он без майки, и было заметно, как под кожей мышцы перекатываются,  а это пугающе выглядело, и произнес:

– Маргош, нужно поговорить.

Что, правда?  Быть не может!

– Психотерапевта себе найми с ним и разговаривай! –  окончательно сорвалась я.

–  Я подумаю над этим вопросом, –  угрожающий тон и еще один шаг.

Злая я прошипела:

–  Не подходи ко мне!

Шаг, и оказавшись вплотную ко мне, так что между нами пространства вообще не осталось, Стужев прошептал:

– Что-то еще, Маргош?

–  Сволочь яойно-фентезийная! –  я даже на носочки поднялась, чтобы ему слышнее было.

Князя перекосило и он прошипел:

–  Я предупреждал, Марго.

Приподнявшись по максимуму, я заорала:

–  Оскорбляла, оскорбляю и оскорблять буду, шантажист хренов!

Взбешенный Стужев склонился, и прошипел в ответ:

–  Шантажировал, шантажирую и буду шантажировать, ведьма безголовая!

На секунду опешив, я возмущенно заорала:

–  Это я безголовая?  Да на моем месте у любой бы крыша поехала, анимешка совести напрочь лишенная!

От обоснованных обвинений Князя перекосило окончательно. Он набрал воздуха, чтобы что-то ответить… резко выдохнул, почему-то огляделся, затем вновь посмотрел на разъяренную меня и вдруг… Это было подло!  Это было реально подло, но теперь я знаю, почему поцелуи придумали –  потому что сказать нечего было!  Совсем нечего! Именно об этом я и думала первые две десятые доли секунды, пока Стужев стремительно склонялся надо мной, а потом…

Сначала в голове потемнело, потому что я зачем-то закрыла глаза… Потом такое ощущение, что меня накрыло тайфуном, когда его губы смяли мои в решительном поцелуе… и земля убежала из под ног… Сердце начало стучать как сумасшедшее! Хриплый стон Князя, и дышать становится нечем, из-за крепких, почти болезненных объятий, а мои ладони скользят по его плечам, и от этого крышу срывает окончательно. Мы проваливаемся куда-то и падаем, его рука на моем затылке, запутавшись в волосах, не позволяет прервать это безумие, а губы не  дают даже возможности подумать, об остановке. И мы несемся куда-то вдаль, где он пьет мои поцелуи, так жадно и страстно, что это сносит ураганом любые мысли… Треск ткани, обжигающее касание и умопомрачительное скольжение его ладони по моему телу… Мой стон и стан выгибается, стремясь ощутить кожей его тело, прижаться, слиться, придав остроты экстазу страстного омута, в которого затягивает с головокружительной скоростью…

Звон!

Звук падающего стекла и как стеклянный дворец рассыпается блаженное ощущение абсолютного счастья… Остаюсь я, испуганная и застывшая, Стужев, тяжело дышащий, с бисеринками пота на идеальном теле, и его рука… в моих джинсах!

Секундное осмысление ситуации!

Мгновенное осознание!

И я испугалась. Я действительно испугалась. А кто бы не испугался!  Я целовалась с Алексом Стужевым! Да что там целовалась –  я лежала на постели, без майки и с расстегнутым бюстгальтером, а кое-то замер на моменте вторжения в застежку ширинки! И я тяжело дышала тоже, и сердце билось где-то в районе шеи, едва из груди не выпрыгивая! И губы горели, и щеки и совесть со стыдом так же!

А Князь, с трудом оторвав взгляд от меня, вдруг прорычал:

–  Кто?!

Я вздрогнула всем телом.

Но тут, откуда-то из района окна, раздалось растерянное:

–  Это мы…

–  Белки…

А потом уверенное такое:

–  Отдай нашу ведьму!

Стужев зарычал.

И я пришла в себя окончательно. Зло посмотрела в потемневшие глаза разъяренного няшки, и прошипела:

–  Руку убрал!

Проблема в том, что он ее как раз убирал, видимо собираясь послать в белочек что-то убийственно-магического, но после моих слов… засунул обратно! Глубже еще!  На самое-самое место!  И выражение у него на лице было такое –  нагло-упрямо-решительное.

– Руку убрал, кобелина яойная! –  заорала я.

А от окна раздалось:

–  Отдай ведьму, Кощей!

И рука Стужева дернулась, а сам он сквозь зубы прошипел:

–  Все, достали!

Он так это сказал!  Убийственным тоном таким! И мне так белочек жалко стало, что едва ладонь няшкина начала покидать запретную территорию, я решительно сказала:

–  Засунь обратно.

Александр застыл, потрясенно глядя на меня. И мир поплыл снова, едва его пальцы скользнули по совсем уж неприличным местам. По щекам огнем прошелся стыд, сердце зашлось в бешенном ритме и я откровенно взмолилась:

–  Все, высуни!

Замер. Сердце няшенское бьется так, что я его удары ощущаю, дыхание срывается, в глазах что-то пугающее. И он с этим пугающим медленно, как завороженный, склоняется к моим губам….

А от окна писклявый хор:

–  Отдавай нашу ведьму!

Никакой личной жизни с этими белками!  С другой стороны –  какая личная жизнь, меня тут самым наглым образом бессовестно домогаются! И тут Князь хрипло произнес:

–  Я в жизни так никого не хотел…

– Убить? –  предположила я, старательно пытаясь прийти в себя.

Стужев не ответил, он пристально смотрел в мои глаза, пытаясь отыскать там что-то непонятное, и не находя. Явно не нашел, потому что лицо становилось все злее, губы сжимались в две тонкие линии, а глаза сужались. Но проблема в том, что я тоже злилась и злилась все сильнее!  Рот он мне закрыл поцелуем, пикапер анимешный!  Подловил в момент ярости и воспользовался ситуацией! Сволочь!  Просто сволочь!

– Маргош,  – голос сиплый и с хрипами даже, –  кто я, по-твоему?

Глупый вопрос.

–  Сволочь бессердечная и кобелина яойная, –  предельно честно ответила я.

–  Заррраза! –  прорычал Стужев.

Я улыбнулась и уже хотела ответить, как Князь стремительно освободил ладонь, взмах в сторону окна и тысячи осколков закружились в сверкающем вихре. От удивления, я приподнялась, потрясенно глядя на блестящие в свете солнца кружащиеся осколки. Последние, превратив светлицу на мгновение в филиал дневной дискотеки, вдруг метнулись к окну и застыли цельным, совершенно без трещин даже, стеклом. В следующее мгновение на все три окна легла полупрозрачная сеть, мерцающая зеленоватыми всполохами. А рука Стужева властно легла на мои джинсы.

–  Так, –  хриплый голос очень недобро прозвучал, –  нам нужно поговорить, Маргош. А для того, чтобы это был действительно разговор,  –  я, испуганно глядя на Князя нервно поправила бюстгальтер, –  не дергаешься!

Замерла, не отрывая от него взгляда.

–  Не смотришь на меня так! –  прорычал Стужев.

Перепуганная я, мгновенно отвела глаза.

–  Уже лучше, –  а голосом у кого-то были проблемы, хриплый совсем.

Хотя у меня тоже в горле пересохло. Нервно сглотнув, облизнула пересохшие губы…

Зря.

–  Маргоша, –  простонал Князь, – чудовище!

И цунами имени Александра Стужева обрушилось… Обрушилось и застыло. Потому что в комнате происходило что-то странное…

Резко поднявшись, Князь проследил за тем, как на одном из окон истаивает наброшенная им сеть, а после шишка пробивает стекло. Звон, шум падающих осколков и шишка… на которой исчезает золотистое сияние.

–  Ян! –  прошипел взбешенный герой любовник.

–  Отдай ведьму! –  втрое громче раздался хор белок.

Движение и лежащая на полу шишка как послушный щенок прыгнула в ладонь злой няшки. Черный туман окутал снаряд… замах –  бросок! За окном что-то значительное свалилось с дерева. На лице няшки расплылась счастливо-злорадная улыбка.

Стужев повернул голову, увидел меня, пытающуюся застегнуть все расстегнутое, улыбнулся уже иначе, подошел, сел на постель и приказал:

–  Повернись.

–  Да по…

–  Повернись, застегну.

Повернулась. Застегнул. Затем обнял, прижимая к своей груди, и прошептал:

–  У меня здесь только рубашки.

– Давай, –  устало согласилась я, глядя на обрывки синей майки.

–  Только черные и белые, –  продолжил Стужев, скользя губами по плечу.

–  Губы убрал!

–  Маргош, ты…

Но убрал.

Осторожно отодвинулась, встала, подошла к окну. Там, на древних и толстых дубах сидели белки. Белки выглядели странно –  на мордочках черные полосы, на головках зеленые банданы. Ушки торчат смешно, в лапках у кого шишки, у кого копья. И все танцуют ритуальные танцы дикарей перед охотой!

Тихие шаги, теплые руки, скользнувшие на талию, прикосновение его тела… Ой, Стужев, у меня от тебя земля кружиться раза в четыре быстрее начинает… Что со мной?!

–  Уйди а! –  потребовала грубо. –  А то меня опять тошнит!

Хмыкнул, обнял властно, склонился к плечу, скользнул губами к уху, и прошептал:

– Маргош, как более опытный в нашей паре,  должен честно поведать – это возбуждение, Маргоша, к отравлению медовухой отношения не имеет никакого.

Я не спорю, у меня шок, от себя в первую очередь, во вторую от всего происходящего, и все же…

Круто развернувшись, я прямо посмотрела в серые глаза Князя и тихо произнесла:

–  Александр, мне действительно тошно от того, что меня нагло домогаются, а я ничего не могу сделать, чтобы это прекратить.

Улыбнулся. Странной, грустной улыбкой, протянул руку, коснулся моей щеки, провел, очень нежно, посмотрел в мои глаза и неожиданно жестко произнес:

–  Мне нужна ведьма, чтобы продолжить игру, Маргош. А тебе нужно стать ведьмой, чтобы выжить. Иначе алтарь темных и гарем Игната твоя судьба на ближайшие лет пятьсот, темные любят продлевать жизнь своим игрушкам. Следовательно, нам требуются любые твои сильные эмоции –  любовь или ненависть. Значительно проще действовать последовательно, да более болезненно, но результат гарантирован. Но если тебя от меня тошнит, –  жестокая  усмешка, –  мы можем пойти от противного и опираться конкретно на ненависть. Вопросы, Маргош?

Я вдохнула, выдохнула и прошептала:

–  Ты всегда таким козлом был, или только после того, как на Землю попал?

Стужев улыбнулся, несмотря на то, что в глазах была только ярость, и начал расстегивать ширинку моих брюк одной рукой, вторая перехватила мои ладони. Няшка уродская. Вдох, выдох и предложение:

– Давай через любовь.

Фентезятина бессовестная остановилась, но судя по взгляду ничего хорошего не ожидала, а меня понесло:

–  Ты мне не нравишься, Стужев! Ты мне угрожал, и  ты сволочь. А я сволочей не люблю, таких как ты тем более! –  взгляд темнеет, но это не все. И тряхнув головой, я внесла предложение: –  Давай я в кого-то другого влюблюсь, и мы меня таким образом инициируем.

Выпалила на едином дыхании. Князь замер, пристально глядя в мои глаза, я честным взглядом на него смотрю. Отпустив мои джинсы и ладони, Стужев скрестил руки на груди и произнес:

–  Варианты?

–  Ну, –  я старалась играть по правилам, –  мне богатырь очень понравился, –  Князь скривился, –  и это… Ян вроде так ничего…

Усмехнулся, устало произнес:

–  Ян –  Черный Навий Бог, мне до его сволочизма не доехать, поверь. Я и сейчас как он… не смог.

«Козлина анимешная!»

Но вслух:

–  Ну, Ян мне с первого взгляда понравился.

А вот взгляд Стужева мне нравился все меньше, такое ощущение, что огонь медленно, но верно гаснет.

–  Что ты предлагаешь? –  вопрос был задан сиплым голосом.

И я поняла, что пронесло с моей инициацией, даже дышать легче стало. А еще чувство такое включилось – досади ближнему своему, называется.

–  Давай ты мне поможешь, и я Яна соблазню, –  слышали бы меня Белки, о маме вообще молчу.

Очередная невеселая усмешка и вопрос:

–  А если не получится в него влюбиться?

–  Богатырь остается, – оптимистично напомнила я. –  Когда начинаем?

У него глаза сузились настолько, что их теперь вообще видно не было и желваки ходуном ходили. Но сдержался, усмехнулся и произнес:

–  Сейчас.

****

Начинаю привыкать к одежде Стужева –  удобно, не жмет, висит до середины бедра, в общем, мой фасон. Но это единственное, что мне нравилось во всей этой ситуации. Остальное не впечатляло.

– И этот лже-Демон инициировал малышку? –  лениво поинтересовался Касьян.

–  Нет, –  Александр криво усмехнулся, –  он ее просто перекрасил.

–  Чем? –  удивился Ян.

–  Хной обыкновенной, –  вставила я, делая маленький глоток сотворенного для меня Стужевым коктейля.

Мы сидели под деревом, за небольшим круглым столиком, я на качели, забравшись на нее с ногами, мужики за столом, белки с орешками и тремя связанными куницами, облюбовали собственно дерево. И да, у меня был потрясающий коктейль –  водка с малиновым вареньем и льдом. Нямочка. А еще в голову не сильно бьет и нервы успокаивает. И качели качаются, и ветер в лицо…

–  Еще раз, –  Яну мы все уже с час рассказывали, но он все уточнений требовал, –  Маргарита у нас инициированная Яга, так?

Сужев кивнул и, опрокинув в себя очередной стакан водки, закусил лимоном. Ян пил пиво, причем пил он паршиво –  первый стакан так и не допил.

–  Паршиво, –  задумчиво произнес Черный бог, и выдал то, до чего уже Кощей с Кошей додумались, –  Маргарита теперь ключ к Терре. Один из двенадцати. И раз она не ведьма, воспользоваться ключом темным будет просто…-  взгляд на Стужева и вопрос: –  Этот темный случаем не оберегал ее от нервных потрясений, может друга изображал, или что-то в этом роде?

Александр молча на меня посмотрел, а я… Козлина ты анимешная, Игнат. Как есть козлина.

–  Оберегал, –  упавшим голосом, произнесла я. –  И да, изображал… друга.

Звон стекла, напиток с бульканьем заполняющий тару и Князь опрокинул в себя очередной стакан огненного напитка. Что-то он увлекся, на мой взгляд, так и до белочки недалеко… Хотя, вот как раз до белок было близко.

Поймала на себе задумчивый взгляд Яна, тот, тихо произнес:

–  Мне очень жаль, Маргарита, что вы оказались втянуты в местную грызню за территории.

И что тут сказать?

–  Мне тоже, –  я залпом выпила половину коктейля. А потом почему-то начала рассказывать: –  Даже о приключениях никогда не мечтала… У меня был Ромочка, Влад  в конце концов и… и даже поклонник постоянный, который Дэн.

–  Вам нравился Дэн? –  проникновенно поинтересовался Ян.

–  Мне нравился…-  начала я и осеклась и постаралась вообще не смотреть на Стужева.

–  И? –  у этого Бога тон заправского психотерапевта.

– И ничего, –  я уставилась на траву, и начала раскачиваться чуть сильнее, – он тоже сволочью оказался.

Некоторое время мы молчали, и тут Касьян сказал:

–  Маргарита, да у вас стакан совсем пустой.

И у меня бокал забрали, а вернули полным. И еще блюдце с малиной на колени поставили.

–  Спасибо, –  прошептала я, вытирая слезы, которые как оказалось, уже пару минут катились по щекам.

–  С нее уже хватит, –  несколько притормаживая, произнес Стужев.

– Да ладно, хорошо же сидим, –  произнес Ян.

Я подняла голову, сквозь слезы посмотрела на него и заметила загадочную улыбку Черного Бога, который наливал себе в пиво водки, щедро так наливал.

–  За встречу, друзья мои, и за сволочей!

–  За сволочей не хочу, –  насупилась я, чувствуя как голова кружится.

–  За месть сволочам всех мастей и размеров, кроме Коши! –  торжественно исправился Касьян.

–  Поддерживаю! –  оживилась я.

–  Не возражаю, –  сказал Александр, и отхлебнул из бутылки.

С этого момента я помнила происходящее очень смутно. Точно помню, что белки нам таскали водку и орешки, а еще, что в итоге Алекс и Ян пили на спор, бутылку за бутылкой, а я пробовала разные коктейли, и парни даже соревновались, какой мне больше понравится… Почему-то болела за Князя, и его допивала до конца… Это все я помнила!

Но кто бы мне объяснил, почему в итоге мы оказались на территориях темных с беличьим спецназом?!

Потому что в себя я пришла под потрясенное Стужевское «Мляааа», и бодрое беличье:

–  Проникновение на территорию противника прошло успешно. Василиски связаны!  Волки изгнаны!  Стражники скормлены дракону!

А еще кто-то истерически ухохатывался!  И не смотря на то, что меня шатало и мир вообще нестабильный был, я засекла Яна. Он сидел на корточках, привалившись спиной к забору и… да ржал он. А вот мне было почему-то тепло очень, и я не сразу поняла, что сижу на Стужеве, который устроился на земле и почему-то без конца повторяет «Мляяя».

А две белочки стояли перед нами  – грудь колесом, в глазах огонь преданности и немой вопрос «Чего делать дальше?». Его они и выразили:

–  Ждем дальнейших распоряжений!

На первом белке поблескивала медалька. Отчаянно пытаюсь сфокусировать взгляд на оной, и вижу выведенное собственной рукой «Генерал Быстрый Зуб».

–  Мляяяяя, –  простонала уже я. –  Писец темным…

–  Есть! –  обе белки козырнули лапками.

Ян свалился на землю и ржал в голос. У меня голова раскалывалась, а сверху неожиданно прозвучало рокочущее:

– Адмирал космического флота Лер Огненнокрылый прибыл с донесением. Разрешите доложить!

–  Ик, –  это я.

–  Мляяя, –  Стужева заклинило.

–  Я сдохну, –  простонал Ян, перевернулся ничком, и заржал, стуча кулаком по земле.

А мне так плохо было, совсем плохо. Но голову подняла, узрела огромную клыкастую морду динозавра и почему-то сказала:

–  Докладывай…те.

–  Бастион взят! –  бодро отрапортовал дракон, обдавая запахом серы и гари.

–  Мляяя, –  Стужев уткнулся носом в мое плечо, –  Маргош, они Темный Двор взяли.

Мы взяли Темный Двор…

–  Мне плохо, –  простонала я.

–  Водочки? –  участливо предложил дракон.

Кажется Бог счас сдохнет от хохота, его аж скрючило.

– Ян, что с тобой? –  прошептала я.

–  Память, мля, возвращается! –  ответил Навий Бог, и снова заржал в голос.

Я повернулась к Стужеву, тот угрюмо-растерянно смотрел на меня.

–  Что-нибудь помнишь? –  тихо спросил Александр.

–  Коктейли, – прошептала я.

–  Везет, –  тихий завистливый стон, –  а я практически все… Дракону вынеси благодарность и отпускай, нам бежать надо, пока темные не сообразили, кто виновен в разгроме столицы… А, черт, поздно!

Он снова уткнулся в мое плечо, глухо застонав.

–  Почему поздно? – не поняла я, а идея с побегом с места событий мне как-то сразу понравилась.

–  Потому что, –  Стужев тяжело вздохнул, –  потому что белки, драконы, волкодавы и боевые ежики шли в бой, вопя «За ведьму, мля!».

Я сглотнула, скривилась от подступающей головной боли и спросила:

–  А ежики откуда?

–  Ежики?  –  Князю явно тоже было хренова. –  А ты про боевых ежиков где-то читала, вот и заявила «Хочу ежиков».  Мы с Яном, хватило же ума, приволокли тебе колючих, а ты им… ссслово сказала… Теперь у нас отряд боевых ежиков… блин!

Меня замутило, но все же я выдавила:

–  Стужев, нахрена нам ежики?!

–  Рита, а вот нахрена нам нужны были ежики, это у тебя спросить надо! –  рявкнул он в ответ и мы оба скривились от головной боли.

А с земли, от некоторых гибнущих на почве хохотусика, донеслось:

–  Ну не скажи, Коша, боевые ежики у нас были центром атакующей армии… Народ, запомните меня трезвым… я сдохну… ы-ы-ы… ха-ха-ха!

И Ян снова был в неадеквате.

Нам со Стужевым весело почему-то не было. А дракон наверху ждал указаний.

–  Валим, –  прошептал мне Александр.

Кивнула, соглашаясь с его предложением, и крикнула адмиралу космического флота Леру Огненнокрылому:

–  Валим!

–  Так точно! – отозвался дракон.-  Валим!

И взмыл вверх. А Стужев почему-то совсем несчастным голосом простонал:

–  Мляяя… Ритка!

–  Что? –  удивленно спросила я.

–  Рррита, –  он поднялся и меня на ноги поставил, крутанул, разворачивая лицом к разворачивающимся событиям, и прошипел: – Маргош, они сленг еще не весь выучили, Маргоша!  И вот ты мне скажи, каким макаром они тебе реализуют твое «Валим»?

Я ничего не ответила… Я в диком ужасе смотрела на пылающую в лучах заката крепость. Огромную такую…у-у-у… В огне! А над ней с три десятка драконов… И ладно бы они кружили…

–  Мляяя, –  простонал Касьян, поднимаясь и придерживаясь за стеночку, –  только не резиденция Херардов…

Земля содрогнулась!  Затем карточным домиком начал валиться крепостной комплекс…

А мы стояли в полном шоке!  Просто в шоке! Слов ни у кого не было… Вообще!

Мы минут пять просто в шоке стояли!  Пока не подвалил народ с донесением:

– Госпожа главнокомандующая Ведьма-Мля, темным писец! –  отрапортовали белочки.

–  Ыыы… – только и сказал Стужев.

Я молчала. У меня не было даже матерных слов.

–  Госпожа главнокомандующая Ведьма-Мать-Вашу, –  темным кирдык и секир башка! –  отряд ежиков в зеленых банданах и с маскировочной боевой раскраской на мордочках откровенно  добил.

Я пошатнулась, но Стужев удержал. Его и спросила шепотом:

–  Князь, а… откуда у меня такое разнообразие в именах, а?

Тяжелый вздох и едва слышное:

–  Понимаешь… мы пьяные были, и это… когда белочки спросили, как к тебе обращаться, я и сказал: «Она главнокомандующая ведьма, мля…».

–  А когда ежики, я ответил: «Вашу мать, это же ведьма», –  покаялся Ян.

Я подумала о страшном. О самом страшном, но нашла в себе мужество спросить:

–  А кто меня драконам представлял?

Оба почему-то разом отвели глаза, Ян так и вовсе насвистывать начал. И я приготовилась к худшему! К самому худшему… и не зря!

–  Госпожа главнокомандующая Бессердечная Заррраза, мы завалили темных! –  обдавая клубами серного дыма, отчитался дракон.

Сглотнула, одарила очень добрым взглядом некоторых анимешных сволочей, и ответила:

– Благодарю за службу! Все, теперь вал… В смысле срочно покидаем территории темных! –  скомандовала.

И тут я поняла, что кого-то не хватает. Нет, я сначала сообразила, что стая здоровенных черных собак несетя на нас, и только когда узрела зеленые банданы, сообразила что это тоже наши, а значит, кого-то не хватает. Волкодавы остановились справа от выстроившихся ровными колоннами белочек и ежиков, передний, с медалькой, шагнул вперед и только собирался отрапортовать, как Князь неожиданно сказал:

–  Благодарим за службу и срочно возвращаемся на базу!

То есть с волкодавами тоже было весело. Бросаю свирепый взгляд на няшку, няшка делает честный вид, затем склоняется к моему уху и шепчет:

–  Маргош, единственная причина, по которой темные еще не размазали нас тонким слоем – они банально уржались с атакующих боевых белочек и ежиков в зелененьких банданах. А писклявый вопль «За ведьму, мля» и меня уложил на лопатки,  я в жизни не думал, что способен на такой гомерический хохот. Это ты у нас разозлилась и потребовала достать зверья на подмогу жестоко оскорбленному воинству. Мы и достали –  драконов и волкодавов. Это было минут пятнадцать назад… И знаешь, я уже не уверен, что темным все еще смешно, а вот в том, что они злы –  можно не сомневаться… Эта крепость у них три тысячи лет была несокрушима… Валим, Маргош, срочно валим.

Чуть не сказала «Валим», но осеклась вовремя.

–  Диверсионная деятельность на территории противника завершена! –  объявила я воинству. –  Возвращаемся на базу, для разработки тактики и стратегии последующих боевых действий!

И тишина. А ежики, белочки, волкодавы и драконы глядят на меня с немым обожанием, как на статую великого вождя народов и ждут.

– Похвали, –  прошипел Стужев.

– Благодарю за службу! –  рявкнула я.

–  Мляяяя!!! –  завопило мое воинство.

Медленно повернулась к Князю, тот виновато развел руками. А у меня глаз дергается и в голове звучит на манер Ералаша: «Не ходите к Стужеву, он плохому научит».

И тут подошел Ян, обнял нас за плечи и прошептал:

–  Насколько я понял, они перекрыли все пути и вызывают духов, сейчас и земля задрожит. Забираемся на драконов и валим в спешном порядке, потому что я выдержу, а вы оба смертные.

Никто не спорил. В спешном порядке мы загрузились на драконов и помчались прочь, над дрожащей черной землей и тремя сотнями сверкающих вихрей, что двигались с запада к крепости… я так поняла, что это было подкрепление. В общем, смылись мы вовремя.

А потом мне стало плохо…

Нет, пока летели и ветер в лицо, я еще держалась, а едва вошли в терем, мне стало плохо и я пошла звать Борю. В перерывах между спазмами, понимала, что Бори нет, есть Стужев, который ко всему прочему, не забывал добавить что-то в духе: «Вам так идет зеленая рожица, госпожа главнокомандующая ведьма». Издевался, в общем. И напрочь отказывался уходить.

Потом у меня все перед глазами плыло, по лицу слезы,  и если бы не няшка издевательская, лежать бы мне на полу у белого друга, уже без желания дозваться до Бориса. Плохо так было…

Умывал меня тоже Стужев, потом даже спать уложил… На своей кровати.

Потом был телефон, древний с трубкой и циферблатом крутящимся, и далекие слова:

–  Я звоню твоим предкам, скажу, что ты у меня переночуешь, или сама с матерью поговоришь?

Поговорить хотелось, но у меня язык заплетался, слезы все так же, и голова раскалывалась.  Князь тяжело вздохнул и позвонил сам. Мне оставалось только прислушиваться к разговору.

–  Добрый вечер, Ольга Владимировна. Я прошу прощения, что побеспокоил,  меня зовут Александр и Рита сегодня у меня ночевать останется… Ах, вы обо мне уже знаете… Я кто???  Гей-дизайнер?!

Глухо застонав, попыталась накрыться подушкой. Но все равно услышала и дальнейшее:

– Ах, Рита вам все рассказала… Да, очень хор-р-рошая девочка!  Очень!  Ну я не то чтобы талантлив… и не то, чтобы гей… Нет, я не пытаюсь лгать самому себе и с ориентацией у меня все в порядке!..  Знаете, очень спорно утверждение о том, что талантливы только геи… Нет, ну я ничего не имею против Элтона Джона… Да, спасибо, приятно знать что Рита считает меня оч-ч-чень талантливым!  Да! Спокойной ночи… Обязательно зайду к вам в гости… непременно просто. С Ритой, да!  И мне было очень приятно познакомиться!

Телефонный разговор был закончен. Пару секунд благословенной тишины, а после:

–  Ну, Мар-р-р-р-ргош-ш-ш-ша!

И бабах телефоном об стенку.
У меня появилось чувство, что меня сейчас  просто убьют. Пришлось давить на жалость:

–  Мне так плохо-о-о…

– Зарррраза! –  заорал Стужев в ответ, но убивать не стал.

Наверное, понадеялся, что сама сдохну к утру. Зря, мы, ведьмы, народ живучий… Только нам после водки плохо очень… совсем…

****

Утро!

Мысль первая –  я живая.

Мысль вторая –  во рту вкус мяты… Вспомнила, что ночью хотела пить, кто-то сжалился и бормоча «Мля, как ты меня достала», принес пить…

Мысль третья –  не знаю кого я достала, но кто-то достал до моей груди и его конечность, забравшись под мою рубашку, блаженно и осторожно сжимает последнюю… В смысле правую, потому как я на правом боку лежу и ему так удобнее.

Мысль четвертая –  Няшка наглая охамела совсем!

В этот момент кое-кто пошевелился, и возникла пятая и самая страшная мысля – это что там мне, скажем так в место пониже спины упирается?!  Это… это… это…

–  Стужев, скажи, что это пистолет! –  потребовала я, игнорируя жуткую головную боль.

–  Ммм? –  донеслось сонное бормотание. –  Мля, Ритка, какой пистолет?

Я б сказала!  Я б так сказала сейчас!

–  Стужев!

–  Ильева, да заткнись ты, –  обдавая перегаром, простонала няшка…

Прижимаясь ко мне ближе!

И не смотря на наличие на мне рубашки и кажется отдельного покрывала, появилось ощущение, что «пистолет» сейчас преодолеет все преграды!

–  Стужев, отвалил от меня вместе со своим пистолетом! –  рявкнула я, пытаясь вырваться.

Совершенно расслабленная рука помирающего от похмелья Князя неожиданно напряглась, намертво пригвождая меня к месту, и собственно к Стужеву, а едва я перестала вырываться, он сонно пробормотал:

–  Какой еще пистолет, Ритка?  Пистолет… А… ммм… пистолет! Ну этот пистолет, –  и Стужев сделал поступательно-колебательное движение, совершенно не одобряемое в приличном обществе, чуть приподнялся и прошептал в ухо потрясенной мне: –  К этому «пистолету» уже можешь начинать привыкать, Маргош.

Лежу с офигшевшими широко распахнутыми глазами!

А этот… этот скользнул рукой с груди на вторую грудь и пропел шепотом:

–  Не пугайся, не пугайся, детка,

Заходи в мою большую клетку,

Хочешь мне помочь, только на одну ночь,

Ты притворись моей…

–  И я сказала:   Да пошел ты, Стужев!

Тихий смех, и потеревшись носом в мою шею, он зашептал снова:

–  Иди-ка сюда, не надо бояться,

Давай притворяться, теперь это модно…

И уже без попсовых напевов:

–  Маргош, давай откровенно, ты мне нравишься, и я планирую получить фантастическое удовольствие от твоего нежного тела.

–  Что? – полузадушенный писк полного офигения. –  А… а… а как же Ян?

Минута молчания и угрожающее:

–  Просто –  заткнись!

И отодвинулся, прекратив давить на меня… пусть будет авторитетом. Помолчал еще с минуту, а потом… придвинулся обратно, грудь собственнически сжал и выдал:

–  Богатырь уже труп, Маргош. Пока потенциальный, но это пока. А Ян сволочь, Марго, конкретная сволочь ты таких не любишь. И он больше в твою сторону не глянет даже, гарантирую.

Афигей медленно, но верно, сменился ощущением полного попадоса. Но даже в такой ситуации  молчать я не собиралась:

–  Стужев, –  прошипела я, пытаясь вырваться, –  так ты тоже сволочь и не в моем вкусе совсем!

Кое-кто зарычал. Глухо, но очень натурально. А потом зло прошипел:

–  А тебя, Маргош, никто и не спрашивал.

–  То есть как?

–  То есть вообще!

–  Ну все, няшка совесть потерявшая! –  взревела я.

И не знаю, чем бы все закончилось, если бы кто-то, совершенно без стука, но с оглушительным «Коша» не распахнул дверь  с удара.

То есть сначала рык был за дверью, потом дверь выломали и взревели уже в спальне:

–  Александр! Твою мать!

И мы как-то синхронно со Стужевым, зарываясь в подушки, простонали общее:

–  Мляя…

Князь добавил:

–  Можно потише, а? Голова раскалывается…

–  ГОЛОВА???? –  взревел не своим голосом сказочный злодей.

А я вдруг подумала –  с каких это пор я практически постоянно матерюсь … Потом вспомнила «С кем поведешься», и подумала, что семейство Кощеево плохо на меня влияет… совсем плохо.

– Дед! –  прошипел Стужев, уткнувшись лбом мне в плечо. –  Давай… позже, а?  Ты…

–  Пять минут и чтобы оба с Яном были в моем кабинете, пропойцы!!!  –  проорал Кощей, и вдруг неожиданно приятным и вежливым даже голосом: –  Доброе утро, Маргарита. Рад видеть, что с вами все хорошо.

И мне вдруг стало стыдно. Лежу в постели с парнем как последняя… А он еще и грудь лапает…

Осторожно убрала руку Стужева, села на постели, поправила волосы, посмотрела на Кощея и прошептала:

–  Доброе утро…

Кощей был зол. В ярости просто. Но лично я уже увидела, что спали мы со Стужевым под разными покрывалами, и это несколько реабилитировало меня в собственных глазах. Про Кощея не в курсе…

–  Чем ты думал? –  вдруг устало и зло спросил сказочный злодей.

Князь простонал, рывком сел. Я глянула краем глаза и покраснела… Покрывало-то на нем было его, а вот под покрывалом не было ничего!

–  Я вообще в другой комнате лег, –  хмуро признался Стужев, глядя куда-то… в покрывало.

То есть он мне, когда попить принес, был голый?!

–  А если бы я глаза открыла?!

–  Что? –  недовольно спросил Князь, глядя на мои в очередной раз округлившиеся очи.

Надо было бы промолчать, наверное, но я почему-то спросила:

–  То есть за водой ты ходил по дому без одежды?! Типа  – это я, Стужев, самое голое приведение в мире?!

Князь окаменел. Зато Кощей, с неожиданной прытью, развернулся и пулей вылетел из спальни внука, захлопнув за собой дверь. Гомерический хохот донесся уже откуда-то из глубины дома…

–  Ну, Маргошшшша! –  злое шипение раздалось совсем рядом.

–  Да ладно я, –  все еще пребываю в ступоре, – а вот Ивана-скелета жалко стало…

Глухое рычание и злющее:

–  Я был в штанах!

Повернувшись, недоверчиво смотрю на него.

–  Голый я сплю, –  продолжил рычать няшка, с анимешно-злючими глазами, –  хожу одетый!

–  Да? –  задумчиво протянула. –  А помнится в джакузи…

Медленно отодвинулась от эгсбициониста… И увидела, как у анимешки яойной совершенно не анимешно глаз дернулся…

Но это мелочи!  Потому что в следующее мгновение я сообразила, что под рубашкой на мне ничего нет!  Вообще!  И я точно помню, что не раздевалась.

–  Да! –  зло и торжествующе выдохнул Стужев. –  Это я тебя раздел!  Всю!  Полностью!  И только потом натянул на тебя новую рубашку!  Одного жаль –  Иван не видел!  А с другой стороны –  нафига мне свидетели, в грязном деле некрофилии, потому что пьяная ты ну чисто зеленый свежий трупачок, Маргоша. И да –  я сволочь и мне не стыдно, а совесть понятие для меня неизвестное, и…

Большая толстая и массивная подушка поднялась и хряснула Стужева по наглой бесстыжей няшинской роже! И не успел он опомниться, как вторая добавила прямо по темечку, и тоже с размаху!  А после разъяренная ведьма бросилась в атаку, колошматя гада бесстыжего всем, что под руку попадалось, от подушек до сапогов каких-то!

Бой продолжался до обидного мало!

Головокружительное перемещение всего мира и я вдруг оказалась лежащей на спине на перине, где не осталось ни подушек, ни покрывал, и только один сапог сиротливо свешивался с краю, зато Стужев оказался на мне!

Весь на мне, и руки мои плотно прижаты ко все той же перине, да так что не пошевелить.

–  Все, ведьма, –  прошипел невменяемый няшка с пером в растрепанных волосах, –  достала!

У меня горло спазмом перехватило, а Стужев начал медленно ко мне наклоняться. Медленно, неотвратимо, и главное не отрывая взгляда от моих глаз. Глаза в глаза… Мои перепуганные и его злые.

– А… а… Александр, а Кощей, он…

–  Заткнись! –  грубо оборвал Князь.

А затем склонился к краю рубашки, сжал ткань зубами и рванул, разрывая!  И почти сразу накрыл губами, а затем зубами сжал уже совсем не ткань…

–  Только вот там рвать ничего не надо, а? –  прошептала вконец перепуганная, но очень злая я.

–  Тебе весело, Маргош? –  зло полюбопытствовал Стужев. –  А если так?

И дара речи я лишилась напрочь.

–  Не смешно? –  наглый насмешливый вопрос. –  Что, правда?  И даже язвить не будешь?

Я даже пошевелиться боялась. Смотрела на него широко распахнутыми глазами и ничего не могла сказать… вообще.

–  Маргош, –  прошептал Князь и стал на пол сантиметра ближе, –  ну давай… хоть слово!

Молча смотрю на него, боясь даже вздохнуть.

А он на меня, прямо в глаза…

И тут раздалось оглушительное:
–  Александр!

Секунда… вторая… третья…

Рывок назад и Стужев вскочил с постели. Инстинктивно сжала  колени,  продолжая в ужасе смотреть на Князя. А он на меня…

–  Маргош, невинности я тебя не лишил.

Это извинения?  Или проявление чувства вины?!  С таким лицом не извиняются!

– Рита, только давай без слез. Я сейчас вернусь, хорошо?

И до меня доходит, что мир смазался не сам, это у меня со зрением сквозь пелену слез, проблема начинается.

–  Ритусь…

Каким-то рваным движением, подошел, стремительно укрыл покрывалом. Затем натянул штаны, они оказывается на полу лежали, встал, как-то странно на меня посмотрел…

–  Марго, –  в голосе проскользнуло раздражение, –  да ничего такого страшного не случилось, прекрати истерику!

Меня трясло изнутри как-то… Мандраж нервный или не знаю, что… Плохо было… чувство… плохое!  Слезы выкатились из глаз и помчались по щекам.

–  Марго, я же ничего не сделал! – разъяренный рык Стужева.

Даже не ответила… не смогла, и не могу. Мне плохо, мне просто плохо…

А в доме раздается грозное:

–  Александр!

Но Князь продолжает стоять и смотреть на меня. Стоит и смотрит, я чувствую его взгляд, хотя смотрю прямо перед собой… и слезы не останавливаются.

–  Мля, Рита, я сейчас вернусь. Я очень быстро вернусь. Деда пошлю прямым пешим маршрутом и буду здесь. Рита, прекращай плакать, ничего страшного я не сделал.

«Пока не сделал» – набатом отозвалось в голове.

Князь еще несколько секунд стоял, сжимая и разжимая кулаки, затем развернулся и вышел.

В то же мгновение вскочила и я.

Нашла свою одежду, натянула дрожащими руками, завязать шнурки на кроссах оказалось не просто –  слезы мешали постоянно. А дальше дело за малым –  я распахнула окно. Всего второй этаж, это такие мелочи!

И как-то не сразу разглядела я, что помимо мелочей, тут имелись еще и белочки, несущие военный караул, заключающийся в патрулировании окрестных деревьев. И ходили они по веткам строем и синхронно.

Ужасная мысль закралась в сознание…

Глянула вниз – так и есть! Там, радостным строем ходили ежики!  И прыгать я раздумала совершенно.

Развернулась и быстрым шагом направилась к двери, вытирая лицо –  слезы вроде прекратились, что радовало.

Открыла, вышла в сумрачный коридор с резными перилами по краям –  стилизуются под древнюю седую старину. Прошла метров сорок, свернула  к лестнице, застеленной красным ковром, сбежала по ступеням вниз и столкнулась со Стужевым.  Полуголый няшка как раз вышел из-за угла и судя по резким движениям, собирался взбежать по лестнице.

–  Маргош?! –  он остановился, вглядываясь в мое лицо. –  Маргош, ты куда собралась?

Шаг ко мне.

И я заорала. Сама не знаю, что на меня нашло, но просто заорала и отшатнулась в сторону. Князь застыл!  А меня трясти начало всем телом, я… я…

–  Рита, –  низким каким-то вибрирующим голосом вдруг начал говорить Стужев, –  Рита, все хорошо…

Еще один шаг ко мне.

–  Не трогай меня!!! –  от моего вопля затряслись стекла.

Князь застыл. Взгляд его не отрывался от моих глаз, а затем он медленно, очень медленно шагнул назад.

А в доме послышались голоса, звук открывающихся дверей и вполне предсказуемый вопрос появившегося Кощея:

–  Александр, что происходит?

Стужев нехотя, словно боясь потерять меня из виду, повернулся к деду и…

Я проскользнула мимо. Мимо него, мимо подошедшей Снегурочки, врезалась в Яна, отскочила от него, и заметив таки дверь, выбежала из этого проклятого сказочного домика, слыша раздавшееся позади:

–  Я не понял, почему девочка плачет?!

А больше я ничего не услышала!  Потому что стоило выйти во двор, как раздалось громкое, счастливое и восторженное:

–  Мляяяяяяяяяя!

И ежики встали строем, торжественно козырнув под бандану.

Улыбка сквозь слезы –  такое у меня раньше было только с Ромочкой.

Хочу к Ромке!  Хочу к самому чистому и доброму существу на свете, которое не обижает, не делает больно… Домой хочу!

Дракон!  Огромный сказочный дракон, увидев меня, широко улыбнулся и пошел на снижение. Вот он и путь к спасению!

А потом что-то ткнулось мне в бок, осторожно и настойчиво. Обернувшись, я увидела уже почти родную метлу. Дожидаться дракона уже смысла не было.

–  Всем на болота к Гаду Змеевичу, –  скомандовала я своему сказочному воинству и села на метлу.

Скрип открывающейся двери за спиной заставил вздрогнуть, но я не обернулась!  И на крик «Рита», тоже.

*****

Я ревела. Обняв ученого кота, который мурчал и все гладил меня лапой, просто ревела в три ручья, не в силах остановиться. А под окнами грузно ходил богатырь и время от времени спрашивал:

–  И чего там?

–  Ревет, –  отвечал монструозный конь, который даже не думал высовывать свою морду из оконного проема.

–  Рыдает, –  горестно поправлял его Колобок.

–  Да горестно так, аки лыбедь с сердцем простреленным, –  в очередной раз говорила Курочка Ряба.

–  Сердце ей разбили, видать, –  вносила свое предположение Лиса Патрикеевна.

И я почему-то после этих слов вообще в истерику скатывалась.

А потом печка сказала:

– Усе, сготовила я вам ваше блюдо то заморское, дурно именуемое.

Дурно именуемая это пицца. И вот я раз двадцать сказала, как это правильно называется, но все, почему-то, с ассоциировали с не очень приличным названием части тела.

–  Пицца –  это традиционный итальянский пирог, –  вытирая слезы поданным мышкой платочком, сказала я. – Это вкусно же.

–  Пироги с капустой вкусно, –  проворчала печка.-  А эта писса, тьху ты, одно позорище!

Но позорище это готовили, что называется –  всем миром. Просто я как прилечу, а мне все как обрадуются… пока на подлете была. А как прилетела, да на землю спрыгнула, так все и застыли, потрясенно на меня глядючи.

–  А чего случилось-то? –  спросил гусь сказочной породы Лебедь.

–  Все замечательно! –  сказала я с самой счастливой улыбкой.

Слезы то высохли в полете.

–  О-па-ся, –  промямлил Колобок, остановившийся на лестнице, – ой счас истерия будеть…

–  Какая истерика? – не согласилась я. –  У меня все замечательно, только… есть хочется очень. А давайте пиццу сделаем!

И вот что странно –  никто даже не возражал, все с жаром принялись помогать. Колобок тесто катал дрожжевое,  гуси-лебяди за яйцами да сыром сгоняли, Серый Волк копченый окорок притарабанил, Лиса Патрикеевна откуда-то помидоры приволокла –  красные, черные и желтые, лук у соседней Бабы Яги с огорода уволокли, зелень у другой потырили. Весело так было, только нечисть сказочная на меня все взгляды бросала настороженные. А как поставили пиццу в печку… я вдруг села и заплакала.

И остановиться не могла, вот пока пицца не приготовилась.  Даже когда богатырь прискакал и то плакала. Ну, богатырь он однозначно не пицца!

–  И все к столу, –  скомандовала я, подскакивая с лавки. – Волчик, родненький, нож неси да побольше. Лисичка, тарелочки. Печенька, а как пиццу-то доставать?

–  Ухватом ты ее, окаянную, –  пробасила печь.

– Ухватом не сподручно, –  вставил Колобок.

–  Кочергой ее подтаскивай, да черпаком, –  внес предложение Кот Ученый.

Вот сразу видно, что умный.

Так и сделала –  кочергу взяла в смысле, да только у меня ее богатырь и отнял, а мне сказал:

–  Сядь, дева красная, твое дело сторона.

И с ловкостью бывалого воина достал нашу круглую… ну почти, румяную –  местами, ароматную и укусную пиццу!  И когда ее красивую, на стол поставил, извлек свой меч-кладенец,  подержал над огнем в печи, да у меня спрашивает:

–  Кубиками, соломкой?

–  Не-не, как пирог, треугольничками, –  объяснила я.

Взмахнул богатырь русский мечом буланым… раз взмахнул, второй, третий, четвертый, пятый, шестой, да и всю пиццу порезал! А потом мне умильно так:

–  Водочки?

–  Пьянству бой! – заявила я решительно.

–  Квасу? –  предложила Курочка Ряба.

– Квас не пиво –  будем жить красиво, –  выдала я экспромтом и скомандовала: –  Неси!

И сели мы за стол –  квас пенный в кружках деревянных, правда у некоторых молочко в блюдечке, а пицца на столе красуется, аромат такой –  слюнки текут. Тянусь я к пицце – на меня все смотрят подозрительно, результата ждут…

–  Да вкусно оно, –  заявил Колобок, потянувшись к пицце, –  я ж видел, что Риточка ставила.

Видел-то видел, но томата у нас не было, лили сок помидорный. Точнее оно как –  желтые и черные кружочком чин по чину клали, а вот красные на сок томатный. И вид у пиццы был кровожадненький. Но это мелочи –  вся наша дружная компания вгрызлась в заморский деликатес с дружным урчанием, ворчанием, чавканьем (богатыря еще воспитывать и воспитывать) и даже рычанием (волчаркин голодный был).

И вот едим, наслаждаемся, по моськам течет и в рот попадает, как без этого, и тут стук в двери. Осторожный такой. Ну монструозный конь от тарелки своей оторвался, на стучавшего глянул, повернув к двери свою морду в томатном соке, и нам сообщил:

–  Баба Яга пришла, та у которой мухоморчики на грядке растут. А дайте мне еще кусьманчик. Вкусненько, не ожидал даже. И отрежьте от телес ее вот там, скраю, где румяное больше и хрустит.

Конечно тут же  отделила и ему на тарелку поставила.

Никто ж не ждал, что обозначенная баба Яга вдруг завопит в голос:

–  Убили-и-и-и!

И топот убегающий.

Конь монструозный снова выглянул, и сообщил:

–  Убегла… Грибочков она своих объелась, что ль?

И тут конь богатырский, который рядом с моим монструозным круп к крупу стоял и тоже пиццу ел, вдруг выдал:

–  А ты рожу свою видел, немытую-то? Морда у тебя черная, по ней кровяка помидорная, тут вкушай грибков, не вкушай, а мысли то полезут темные.

Мы все переглянулись –  что лица-морды-клювы, что руки-лапы-крылья, все томатным соком перемазанное.

–  Убили и съели! – рассмеялась я.

–  Так убили то кого? –  богатырь хмыкнул. –  Болота-то кругом.

–  А почему сразу мысли темные про меня? –  возмущался монструозный конь. –  Твоя вон мордаха уся как есть в кровище-то!

–  А мне по статусу положено крови вражей испить, –  важно ответил богатырский конь, –  на меня и плохого-то никто не подумает, не то, что о морде твоей черной.

–  Не ссоримся! –  прикрикнула я на обоих, и тоже за вторым куском пиццы потянулась.

А вот съесть вторую порцию мне не дали.

Дикий вой раздался первым!  Затем задрожало все вокруг!  Рев, сногсшибательный и злючий!  Грохот!  Треск!

В следующее мгновение с моей избушки сорвали крышу! И мгновенное посветление сменилось моментальным затемнением, потому что в открывшееся окно в небо, сунулись три пылающие огнем головы с горящими алыми глазами!

Сунулись и оторопели!

–  Гад? –  потрясенно вопросил богатырь. –  А ты… ты…

Что-то грохнулось! Как оказалось это чудовище о трех головах с размаху село наземь, и все это в процессе потрясенного глядения на нашу дружную компанию.

– Гад, ты чего? –  удивился Ирод.

–  Ик, –  выдала одна из голов монстра.

– А я… – промямлила вторая.

–  Так я… –  третья.

–  Бабуль примчалась… –  снова первая.

–  Орет про погибель твою… –  вторая.

–  Да что жрут тебя, почем зря-то, – третья.

Наша монстро-убийственная команда переглянулась… Я подумала, и протянула кусь пиццы ближайшей голове, с вопросом:

– Будете?

– Да, спасибо, –  отозвалась первая бошка и хряпнула кусок, я едва руку забрала.

–  И мне, пожалуйста, –  вторая подключилась.

– Тоже не откажусь, –  это третья.

Стратегические запасы пиццы стремительно уменьшились.

И тут богатырь встал, и чин-по-чину:

–  Красна девица Маргарита, знакомьтесь, друг мой давний, товарищ боевой, Гад Змеевич Третий!

Молча вылезла из-за стола, сделала книксен и пробормотала:

–  Приятно познакомиться.

Сверкнула молния. Ослепительно так!  Затем земля задрожала, и почти сразу распахнулась дверь, пропуская статного молодца лет так за двадцать, в темно-зеленом кафтане и с озорной улыбкой во все тридцать два!  И вот это чудо, в миг очутившись рядом, склонилось, схватило мою перепачканную томатом ручку, облобызало половину кетчупа сказочного производство и молвило:

–  Мне тоже очень приятно познакомиться!

Это хорошо, что богатырь сзади стоял, он-то меня и подхватил, иначе бы я тоже наземь грохнулась.  А так оказалась в сильных мужских объятиях.

–  Ручонки то прибрал, –  словно ни к кому не обращаясь, произнес кот.

–  А то поотрубаем ручонки-то! –  кто б ждал такой кровожадности от мирной Курочки Рябы.

И тут засвистел воздух,  загудела земля, завыл ветер!

И мы все увидели в небе черные приближающиеся точки.

– Бабулечки, –  умильно  сообщил Гад. –  За тебя, Иродушка, сражаться будут, за внучка любимого.

Внучок густо покраснел и не только под кучерявой бородой. А я ему посочувствовала – нет, ну если столько бабок иметь, так точно никогда не женишься.

А Яги подлетели, закружились черным вихрем, удостоверились что живы все, да и пошли на снижение…

–  Все, пропала наша пизза, – грустно сказал Колобок.

–  Это ничего, зато они нашей Риточке помочь смогут, –  Кот Ученый лапы облизнул, да и пошел гостей встречать.

*****

С бабаЁжками мы знакомились круто:

–  Баба Яга.

–  Баба Яга.

–  Баба Яга.

–  Баба Яга.

–  Баба Яга.

–  Баба Яга.

–  Баба Яга.

–  Баба Яга.

–  Баба Яга.

–  Баба Яга.

–  Баба Яга.

– Баба Рита… тьфу ты, в смысле Рита, –  скромно представилась после всех я.

И глазки в лужицу, потому как под взглядами ведьминскими жутковато было. Кстати вокруг этой лужицы с тремя прифигевшими от явившейся компании лягушками и одной кувшинкой, мы и расселись. На валунах, которые по мановению руки первой бабы Яги повылазили на свет. Так что теперь у нас был местный Стоун Хенч, правда размером по менее и под седалищные места приспособленный.  А шагах в трехсот от нас Гад Змеевич, богатырь и все наши ремонтировали крышу избушки, ну и некоторые пекли вторую пиццу.

А я сижу под внимательными проницательными взглядами, и смотрю в лужу… Оттуда на меня округлившиеся глаза лягушки… Может царевна, а? Сидит, стрелу от Ивана-царевича дожидается, а туточки конкуренция солидная – бабы Ёжки они ведь не старые совсем.

Первая, вторая и четвертая – едва ли лет по пятьдесят. Третья, пятая, шестая, седьмая и девятая – лет по сорок, моложавые еще. Остальным максимум тридцать. Красивые все – волосы темно-рыжие, глаза зеленющие, как листья кувшинки вот этой, кожа молочно-белая с розовым румянцем, и фигурки темными платьями обтянутые – закачаешься. Вот будь я на месте Ивана-царевича такой сюрпрайз как лягушка-царевна и не рассматривала бы… А еще подумалось мне, что вот не зря, ой не зря любвеобильный Гад Змеевич ёжек на болотах своих привечает…

– О чем задумалась? – вопросила одна из Ягусей.

А первая, самая суровая, взяла метлу свою, оземь ударила, и стала метла тонким прутиком. Протянула она тот прутик, коснулась поверхности лужицы, да и молвила:

– А сейчас узнаем-выведаем. Про мысли твои все углядим!

И только она это сказала, как покрылась рябью лужица, да экраном стала! Экраном плазменным жидкокристаллическим! А там… и сверху! И стоя! И быстро-быстро! И с боку! И сзади! Вся лягушачья камасутра!

Я покраснела, ведьмы потрясенные взгляды с меня на лужу и обратно, а старшая нахмурилась и вдруг приказным тоном:

– А ну брысь!

Три лягушки выпрыгнули из лужи. Первая откровенно ржала, держась за пузико зелеными лапками, вторая с убийственной рожей мчалась за третьей. А третья мотала прочь, но с такой похабно-счастливой лыбой на морде!

– Какие лягушки развратные пошли, – задумчиво глядя вслед парочке, произнесла одна из Йожек.

– И не говори, – вступила в разговор молоденькая, – давеча случай был – Иван-царевич, честь по чести стрелял, и стрела в соответствии с договором в болото. Он за ней, он через степи и леса, он через реки и горы! Прискакал и что видит!

– Что? – заинтересованно выдохнули Яги.

– Василиса его с животом сидит! – возмущение бабы Йожки было не шуточным. – С животом! На девятом месяце! Как вам?

Все руками развели, одна из сорокалетних задумчиво:

– А чему удивляться? Вот ты только что сама видела, о чем рядовые лягушки думают и это за месяц до брачного сезона! Похабник!

– Да ладно, – вступила в разговор одна из молоденьких. – Видала я того Ивана – тормоз он. Небось, за стрелой не мчался, а ехал неспешно годика два, тут уж у любой Василисы терпение кончится! Так что поделом ему!

Сижу потрясенно слушаю! Ну нифига себе у них тут аниме моралес!

А первая баба Яга как тихо так, но очень властно:

– Хватит! Не о том разговор сейчас, не за тем встретились. Об ином и рядить будем!

И снова прутиком в воду, да со словами:

– За горами, за весями, за взглядами, за сплетнями, за страхом, да за отвагой, отыщи правду истинную, глубинную, в глубине души скрытую… Покажи нам страх, самый страшный из страхов…

И пошли круги по воде… а следом мигнуло да проявилось изображение… и улыбаться я перестала…

Потому что там была я. В мои пятнадцать лет. С хвостиком, зареванными глазами и в старенькой линялой пижаме, сжавшаяся и обнявшая колени руками я сидела на полу под дверью… А там плакала мама. Ночью, в подушку, чтобы мы не слышали… И я ничего, совсем ничего не могла сделать…

– Нет твоей вины, – вдруг сказала первая баба Яга, – каждый сам судьбу выбирает, за судьбу свою и ответственность несет. Мать твоя могла о муже-изменщике забыть, счастье с другим построить, мечты добиться, да выбрала долю горькую. Она жалость к себе лелеяла, она обиду хранила, она избрала путь свой, не ты. Могла бороться, могла забыть, а выбрала слезы. Ее выбор, не твой.

Я вскинула голову и посмотрела на бабу Ягу. В ее глазах было сочувствие, но была и уверенность. А еще поддержка, незримая, но такая ощутимая. И я вдруг почувствовала себя легче. Мне стало легче… Действительно легче, словно груз какой-то с плеч упал и спина распрямилась.

И Яга кивнула, словно чувствовала каждую мою эмоцию, улыбнулась и вновь произнесла:

– За горами, за весями, за взглядами, за сплетнями, за страхом, да за отвагой, отыщи правду истинную, глубинную, в глубине души скрытую… Покажи любовь самую чистую, самую светлую…

И пошли круги по воде… а следом мигнуло да проявилось изображение… И я улыбнулась.

Потому что там был Ромочка. Тот каким я увидела его впервые – маленький, пальчики крохотулечки совсем, носик смешной такой и глазенки серьезные-серьезные.

– С добром приняла, с любовью, – тихо сказала первая ведьма. – Обиду на брата не таила, да за грехи родителей не осуждала, истинная ведьма.

Да за что я могла злиться на тот крохотный комочек? Ромочка для меня всегда чудо, маленькое и любимое, а ошибки моих родителей… это их ошибки.

– Прости их, – вдруг сказала ведьма. – Прости и отпусти, Рита. Каждый избирает свой путь сам, сам каменья в душе несет.

– Их ошибки – твой урок, – добавила вторая из умудренных жизнью, – и коли гнева в твоей душе не будет, ты урок усвоишь и ошибок не сотворишь.

Простить? Я впервые задумалась о том, что так и не простила своих родителей. Отца за то что ушел и бросил маму, а маму за ее отношение к Роме, и за то, что приняв отца обратно домой, так и не простила его, изводя едкими замечаниями и вечным «Не нравится? Уходи к своей Катерине!». Вот и получается, что у нас не семья, а вечная обида, которую мама никак не может забыть. И иногда я думаю, что лучше бы она его вообще домой не принимала, раз не простила… А если простила, если приняла, к чему постоянно вспоминать о случившемся?!

– Ты становишься мудрее, – сказала первая ведьма и протянула прутик к воде.

Нет, с одной стороны мне было неприятно, что мою душу и мои чувства обнажают перед всеми… Но с другой – они все были со мной. Каждая. Ни упреков, ни излишнего любопытства, ни нетактичных взглядов или вопросов. Они принимали – такой, какая есть. Без осуждений, без обсуждений, и практически без нравоучений. Потому что не учили жизни, просто объясняли.

Первая Яга тихо сказала:

– Мы забудем обо всем увиденном, едва поднимемся да из круга выйдем, – она, наверное, точно чувствует мои мысли, – твои мысли, твои тайны, твоя боль – для тебя открываем, чтобы себя познала да поняла.

Я улыбнулась и кивнула.

Баба Яга начала речитатив свой:

– За горами, за весями, за взглядами, за сплетнями, за страхом, да за отвагой, отыщи правду истинную, глубинную, в глубине души скрытую… Покажи любовь первую.

И пошли круги по воде… а следом мигнуло да проявилось изображение… Я тихо простонала и закрыла глаза.

– Смотри, Рита, смотри прямо. Хватит, девочка, от себя ты долго скрывала, пора открыть душу да смело в нее взглянуть.

Я не хотела! Я так этого не хотела! Но открыла глаза и встретилась взглядом со Стужевым. Теплый весенний день, яркое солнце, золотистое бентли подъехавшее к нашей школе и Света Петрова, яркой бабочкой сбегающая по ступеням к своему принцу. А он, высокий, красивый и полный уверенности, которой так не хватало всем нашим сверстникам… да вообще всем знакомым парням, открывает ей дверцу… В него был влюблен весь мой класс, и параллельный, и вторая параллель, и третья… И это лишь выпускники. Александр Стужев – принц на золотистом бентли, красном феррари, черном мерседесе. Он любил менять машины… и девушек. И на выпускном балу яркой бабочкой к нему бежала Нина Паташури, грузинка с белоснежной кожей и черными прядями прямых волос, а Света выла, закрывшись в женском туалете. Я оказалась единственной, кто пытался хоть как-то ее успокоить. Потом за ней приехал папа и просто увез с выпускного… Она была в таком красивом платье, но таким заплаканным лицом… И моя первая влюбленность умерла в тот же день, когда я стояла и смотрела вслед автомобилю Светиного папы…

Картинка угасла, и лужа стала снова всего лишь лужей.

– Ненавижу сволочей, – почему-то сказала я. – Он у нее первым был… – и стоило бы промолчать, но понесло меня: – Хотел бы погулять, почему не с другими? Которые старше, и вообще проще ко всему относятся, а он… Зачем так поступать было? Зачем? Если не любил, зачем сразу в постель и… Ненавижу сволочей. А когда стало ясно, что он и с няшками фентезийными заодно…

Я сникла окончательно. Горько на душе было, а еще утро это… Короче – самый страшный из людей, это сказочный злодей, а тут их вообще… через одного, если не сказать все!

– Хочешь узнать, где он сейчас? – тихо спросила первая Яга.

Я подняла голову, посмотрела на нее и отрицательно покачала головой. Не хочу. Видеть его не хочу, знать его не хочу, и совсем не хочется, чтобы прикасался ко мне больше.

– Он любовь твоя, – задумчиво произнесла ведьма.

– В него все были влюблены, – криво усмехнувшись, сказала я. – Мы были юными и наивно-восторженными, а он… ну внешне очень на принца похож.

– Только ли за то любишь? – вдруг спросила Яга.

Я вздрогнула и решительно сказала:

– Не люблю… влюблена была, да… тогда.

– Вопрос в другом, Рита, – мягко произнесла вторая баба Яга,- только ли за внешность ты полюбила его?

Соврать бы… Самой себе соврать, и бабкам этим, которым до бабок еще ехать и ехать, потому что они просто женщины…

– Не нам, себе правду скажи, – снова первая ведьма. – За что ты его полюбила?

И вдруг как потянуло что-то – я наклонилась и коснулась поверхности лужи…

Рябь на этот раз была сильнее, озерцо у наших ног словно расплескаться хотело, а изображение нечетким было, с помехами… А все равно отразился двор наш школьный, серый промозглый осенний день, дождь мелкий и непрестанно моросящий, пацанчик из пятого класса, к которому девятый пристал, и школьники, активно делающие вид, что не замечают происходящего… Я, сидящая на земле, потому что оттолкнули не глядя, и забитый ребенок, который втягивал голову в плечи… А потом он, на своем ярко-красном феррари, выскочивший из машины, и наплевавший на то, что грязь оставила след и на белоснежных кроссах и на светлых джинсах. Он мог бы уехать, его очередная бабочка уже была в машине, но остановился и заставил тех подонков прекратить издевательства. И меня мог бы просто не заметить, но подошел, помог встать, предложил отвезти домой. Конечно я отказалась, конечно… Но… И конечно после такого хотелось верить, что в нем есть что-то хорошее, но…

– Сама себе сказала, – тихо произнесла я, – легче не стало…

Старшая Яга потянулась, коснулась прутиком лужицы и изображение того, как я, прихрамывая, ухожу со школьного двора, исчезло. Йожки хранили молчание. А потом первая сказала:

– Сложно тебе, Рита. Коли парнем был простым, совет бы дала, да сердцу своему довериться предложила, а тут сам внук Кощея. Зла в нем много, ненависти да тщеславия. Слава предков поперек горла младшему из Кощеев, своей славы ищет, да идет дорогой прямой, не щадя никого. Так стрела, выпущенная из лука справного, прямо к цели летит, с пути не сворачивая, в каждом препятствие видя, каждому погибель неся.

А я ему не препятствие, я ему средство достижения цели… Няшка на цели заглюченная!

– Все, я не хочу больше смотреть! – сказала решительно. – Не хочу и не буду! Не могу я!

Невесело прозвучали слова одной из ведьм:

– Так ведь другой любви у тебя так и нету, Рита…

– И что мне теперь, всю жизнь страдать?! – возмутилась я. – Нет уж! Я девушка молодая, симпатичная, и будет у меня нормальный, честный, благородный и хороший парень. Который не растаптывает женские сердца мимоходом и не ворует чужие яйца!

Кто-то в круге ведьминском хихикнул. Ну да, сказанула… это типа свои яйца ему воровать можно, но сложно с физиологической точки зрения… Хотя, он все равно только о них и думает!

– И который будет любить меня, – совсем тихо, глядя, как лужа размывается в пелене слез, прошептала я, – и который не будет говорить «я так в жизни никого не хотел», а скажет «ты моя единственная», и который…

Голос сорвался, кто-то всхлипнул… ладно, каюсь, это была я, но факт в том, что я была права! Я права, а он… он сволочь!

– Решение ты приняла, – задумчиво произнесла первая ведьма, – выбор совершен.

– Правильный? – с надеждой спросила я.

– Выбор это выбор, – Яга улыбнулась. – Он не может быть верным или неверным, он только выбор, и именно выбор. Такой, какой есть. И я понимаю причины принятого тобой решения – ты не хочешь быть жертвой, ты отказываешься стать ведомой, ты пойдешь по тому пути, который избрала сама, не позволяя другим за тебя решать. И это лучший из выборов – взять ответственность за свою жизнь на себя, никого не обвиняя, никому не подчиняясь, ни кому не предъявляя претензий. Мудрый выбор.

И я улыбнулась. Потому что действительно бесит, когда все решают за тебя, что няшки, что Стужев, что темные! Перебьются! И обломятся! Няшкам вместо брачного сезона, сезон охоты устрою! Темные свое уже получили, а Стужев… Стужев… да пошел он, козел озабоченный! Просто видеть его не хочу, но если сунется… вот тогда и будем думать, как ему жизнь испортить!

– Мне выбор нравится, – уверенно сказала я.- В первую очередь, потому что мой.

Честно говоря, мне было уже все равно, что подумают ведьмы, решение я приняла и от этого разом полегчало, но они одобрительно улыбнулись, и от этого было очень приятно.

Первая Яга кивнула мне, и сказала всем:

– Вот и замечательно! И раз мы с этим разобрались, переходим ко второй теме собрания.

Все ведьмы тут же оживились и понеслось:

– Баба Яга Всеслава, вам слово, – сказала первая Яга.

Молоденькая Йожка, превратив свою метлу в прутик, начала с невероятного:

– Темный Двор потрясен произошедшими событиями. По сообщениям наших агентов, вчера, на закате, Цитадель была атакована четырьмя неизвестными всем мирам ведьмами. Неизвестные ведьмы с великолепно обученной армией белочек, ежиков, волкодавов и драконов смяли стражей крепости и сокрушили несокрушимое! Темные в ярости! Правящая семья сделала первоочередной задачей розыск всех четырех ведьм и уже приступила к сбору сведений о новом культе «Мля!».

– Ой, мля… – простонала я.

– И не говори, сами шокированы, – прошептала ближайшая ко мне ведьма слева.

– Мне вчера, когда лисички донесли, я ни слову не поверила, – ближайшая Яга справа, руками развела.- Новый культ, это же фактически новая религия!

– Мляяя, – кажется, меня заклинило.

– Да, название очень неожиданное, – снова Яга слева.

Всеслава укоризненно на нас посмотрела и бодро продолжила:

– Мы так же прилагаем все усилия для розыска следующих ведьм: Ведьма Мля, Ведьма-Мать-Вашу, ведьма Зарраза Бессердечная и ведьма Вредина-Любимая.

«Вредина-Любимая»!

– Мляяяя… – заклинило меня однозначно.

И вдруг в памяти всплыло: Я, драконы мчатся на восток… в смысле на цель, волкодавы замерли черной стаей с горящими глазами, Ян рвет зеленую занавеску из кощеева дворца спионеренную на банданы, а Стужев… Стужев обнимает меня и тихо говорит: «Маргошенька, хватит. Идем домой, в кроватку, а?». А я ему: «Ты только о постели и думаешь!». А он: «К сожалению, не только…». А волкодавы хором «Имя?», а Ян на нас посмотрел и с усмешкой: «Вредина… но такая любимая». А Князь ему «Нет!», а Навий бог он… он заржал и начал банданы волкодавам вязать, ему еще белочки помогали…

– Таким образом, – продолжала все та же ведьма, и я вновь начала ее слышать, вынырнув из воспоминаний, – если предположить, что вышеуказанные ведьмы на нашей стороне, у нас появился реальный шанс противостоять как темным и челам, так и Кощею и Черному богу!

Пауза! Я бы сказала минута молчания в память о надежде, и первая Яга сказала:

– Ты в это веришь?

Яга Всеслава протянула руку, прутик коснулся поверхности лужи и все увидели огромную, она реально огроменная, мне вчера меньше показалась, крепость темных! Реально цитадель! И вот все это, где стены высотой с шестнадцати этажное здание, после драконьего налета буквально сложилось карточным домиком! Такая громадина, такая мощь и такой финал!

И когда потрясенные ведьмы переглянулись, Всеслава решительно произнесла:

– Да, Йожки, я в это верю! Я не знаю, кто они и откуда, но было сказано Слово! Слово зажгло искру самосознания в белках, ежах, волкодавах и драконах! В драконах, сестры! Вы представляете, насколько они могущественны, если сумели пробудить искру в драконах?! Да даже если нам не удастся привлечь их на свою сторону, сотворенное ведьмой с именем Зарраза Бессердечная позволит возродиться крылатому народу! И скалы черного моря вновь оживут! Сестры, это…

Но тут первая баба Яга тихо сказала:

– Стоп.

Говорившая тут же села на место, но в глазах такая надежда! И у остальных тоже, и только первая, она же самая старшая, задумчиво вопросила:

– Ведьма Мля, Ведьма-Мать-Вашу, ведьма Зарраза Бессердечная и ведьма Вредина-Любимая? А вам не кажется это странным, бабы Йожки?

Лично мне кажется, что пить нужно меньше, и в более подходящей компании!

– И что это за культ «Мля»? – продолжила баба Яга. – Как вы себе это вообще представляете, а?

И тут случилось невероятное!

По закону подлости не иначе!

А главное никто, даже при всем желании, не сумел бы проигнорировать радостный рев сотен глоток:

– Мляяяяяяяяяяяя!

Бабы Йожки повскакивали, развернулись, оторопело глядя на приближающееся войско в зеленых банданах и с маскировкой на мордочках.

А я… ну я…

– Понимаете, мы вчера выпили… немного.

И все ведьмы разом посмотрели на меня. Пришлось добавить:

– А потом еще немного…

– Что?! – потрясенно спросила первая Яга.

– И еще там были коктейли, – вконец стушевалась я. – Много…

Стыдно так стало, совсем. И я вскинув голову, посмотрела на приближающихся драконов и… и замерла – на первом, который Лер Огненнокрылый, сидел Стужев!

Я вздрогнула, а бабы Йожки вдруг резко схватили метлы наизготовку.

– Они вас не тронут, они хорошие! – поспешно заверила я.

В ответ услышала невероятное:

– Звери нам не страшны, не нападут в любом случае.

И стало ясно, пугает их исключительно няшка анимешная. Пугает настолько, что в руках старших Яг заклубились черные сверкающие вихри. «Боевые заклинания», почему-то подумалось мне.

А дальше завертелось все как в тридэшном аниме:

Шелест ветра и Стужев спрыгивает с дракона, несясь вниз, в ореоле зеленого огня. Он окутал статную фигуру, растянулся в воздухе, каплей рухнул и расплескался по болоту, оставляя няшку анимешную, в черной одежде и с черным плащом, совершенно невредимым. И едва клубы огня расступились, оставляя Александра полностью доступным взгляду, я различила черный череп на тяжелой золотой цепи, который тускло сверкал на груди… этой сволочи. А еще у Князя на этот раз волосы оказались собраны в хвост на затылке, и только одна прядь небрежно спадала с виска… Новый, совершенно новый Кощеев внук!

И когда он шагнул, выяснилось, что в правой руке Стужев держал жезл – черный, тоже украшенный черепом, правда, на этот раз рогатым, и между черными изогнутыми рогами вспыхивали зеленые искры. Йожки при виде этого жезла синхронно сделали шаг назад.

Но Александр на них не смотрел – он не отрывал взгляда от сидящей на камне меня.

Тишина.

Пугающая, жуткая, полная ощущения надвигающейся беды…

Издали доносится горестное: «Они сожрут всю нашу пису!».

Улыбка против воли промелькнула на моем лице и нашла отражение на лице Князя.

– Писа?! – удивленно спросил он.

– А это на местном жаргоне пицца так обзывается, – пояснила я.

– Ясно.

Он сжал жезл и сделал пять шагов, приближаясь на расстояние примерно семи. Остановился, продолжая смотреть только на меня и игнорировать бабок Йожек. А затем над болотом прозвучало неожиданное:

– Прости.

Жаль нет Ивана-скелета, хоть у кого-то упала бы челюсть в прямом смысле этого выражения, а не только в метафорическом! Но я нашла в себе силы переспросить, потому что полнейшее ощущение, что ослышалась.

– Прости?!

– Я не хотел обидеть, Рита. Меньше всего я хотел тебя обидеть или напугать.

Нет, у меня челюсть таки отвисла. У первой Яги, кстати, тоже. Остальные просто в полнейшем шоке смотрели на Стужева. В полнейшем и абсолютнейшем шоке!

А я…я… я… А я не поверила ни единому его слову! Вообще не поверила! Потому что… потому что… А вот не поверила и все! Оглянулась на избушку – оттуда к нам на всех парах мчались богатырь и Гад Змеевич, с неба начали посадку драконы, армия в зеленых банданах бодро маршировала к месту дислокации, то есть ко мне, а я…

Я еще раз посмотрела в серые глаза Александра Стужева и поняла, что не верю! Вот не верю и все! Рыжие народ вообще не доверчивый.

А потом оно как повело меня.

Рывок, и забрав у ближайшей Яги прутик, я потянулась к луже, с собственной импровизацией на тему:

– За лесами, за горами, за полями, за козлами… нет, не о том, за этими… степями, правда там и всякое такое! Так вот, покажи мне, озеро, чего от меня Стужев хочет!

И быстрым движением коснулась лужи!

Рябь на озерце, а затем яркое, наполненное светом и смыслом изображение – сверху, снизу, сбоку, в совсем уж в похабной позе… Вся человеческая камасутра со мной и Стужевым в главной роли! Я ожидала чего угодно – плана использования меня в коварных замыслах, сцены моего убиения даже, но такое?!

– Ах ты сволочь фольклорная! – заорала я, поворачиваясь к Князю.

Внук Кощеев держался абсолютно невозмутимо, ни один мускул на лице не дрогнул, и только уши, заалевшие уши Стужева выдали его с головой! А после и они краснеть перестали и Князь с нарастающей злостью вопросил:

– Что это такое?!

– Это – зеркало правды, блин! А ты… ты! – прошипела злющая я.

– Причем тут я? – вскинув бровь вопросил няшка яойная. – Дело в излишней откровенности данной лужи и ее эротических пристрастиях.

Нормально.

– Стужев, – меня трясти от злости начало, – это не лужины измышления… тьфу ты, не зеркала! Оно твои мысли и желания показало!

На лице Князя отразилось что-то странное, после чего он меланхолично поинтересовался:

– Чьи?

И взгляд такой выразительный… на меня.

Заливаясь румянцем, я прошипела:

– Не надо стрелки переводить!

Коварная ухмылка и протяжное:

– Маргош, какая ты у нас… эм… образованная и изобретательная… в теории.

Огнем опалило щеки!

– Я… я…

– Намекаешь, что не твои? – нет кто-то явно издеваться начал. – Маргош, ну так опровергни мою теорию относительности, в смысле относительно тебя и поинтересуйся у озера касательно твоих фантазий на мой счет. Уверен, они будут абсолютно идентичны уже продемонстрированному.

Ну, няшка анимешная!

– Стужев, – прошипела я, возвращая прутик ведьме, – я на такие подначки не ведусь класса с третьего.

В серо-синих глазах промелькнула улыбка, теплая, добрая, и что-то дрогнуло… рука моя дрогнула, в попытке до прутика опять добраться.

– Ритусь, – Князь улыбнулся, – в моих желаниях по поводу тебя нет ничего криминального, ты красивая девушка, я молодой и здоровый мужчина. Так что тему замяли.

– Слушай, Стужев…

– Замяли, я сказал, – в голосе Князя отчетливо прозвучал металл.

И богатырь и Гад Змеевич от такого стопорнулись шагах в пяти от внука Кощеева. Причем у некоторых глаза стали змеиные, что несколько… пугало перспективами для няшек. Невольно представила, что могут сделать три прожорливые головы с одним нямошным няшкой. И почему-то я сказала:

– Все, Стужев, вали, пожалуйста.

Стужев на меня так посмотрел. И я сразу поняла – некоторые няряжались и жезл у деда брали не для того, чтобы валить. Правда не ясно и зачем подвалил вообще. Кстати да:

– Сань, а ты зачем явился? – напрямую спросила я.

Нахмурившись, Князь произнес:

– Первое слово, произнесенное мной по прибытию, более чем раскрыло причины моего появления.

Я тоже нахмурилась, вспомнила и удивленно переспросила:

– «Писа»?

Скрежетание зубов прозвучало очень явственно.

– Нет, Рита, не писа! – прошипел Стужев. – Другое!

Я задумалась, припомнила диалог и вопросила:

– «Ясно»?

– Пасмурно, млин! Ритка, ты издеваешься?

С задних рядов прозвучало от ведьмы:

– Кажется, имеется в виду слово «прости».

Кощеевич впервые оторвал взгляд от меня и с ироничным поклоном, произнес:

– Благодарю, ведьма Радиника.

Пауза. Между Ягой и Стужевым явно что-то было, раз оба одарили друг друга такими взглядами. Длилось это всего секунду, но затем все внимание серо-синих глаз снова досталось мне. И смотрел он странно – словно увидел во мне что-то новое, что ему совершенно не понравилось.

– Мы остановились на «прости», – напомнила я, чувствуя себя очень неуютно под этим взглядом.

– О, да, мы, наконец, добрались до сути вопроса, – сарказм плещет через край. – Маргош, я могу поговорить с тобой наедине, или опыт общения на остановке общественного транспорта так заводит, что остановиться не можешь?

Я села на камень обратно и устало спросила:

– Стужев, а ты умеешь разговаривать так, чтобы не оскорблять при этом собеседника, а?

Дернулась щека, глаза сузились. Вот только следующей фразой было:

– Маргош, прости. И пожалуйста, давай заканчивать это прилюдное представление. Меня лично свидетели всегда бесили, напоминая прописную истину о том, что свидетели долго не живут. Иди ко мне, пожалуйста.

Второе и третье предложения были явно излишни. И настойчивость мне тоже не понравилась совсем. Оглянулась на первую ягу. Та молча стукнула метлой оземь и едва та стала прутиком, протянула и коснулась лужицы…

А я тихо спросила:

– Почему Стужев пришел сюда… с жезлом? – просто жезл примечательный такой.

И как оказалось – вопрос был абсолютно верным.

Замерцала водная поверхность, зарябила и отразился уже знакомый мне кабинет Кащея, сидящий в кресле Ян, стоящий за столом Кащей и напротив него тоже находящийся стоя Александр. И набатом лично для меня прозвучали кощеевы слова: «Скажи ей все, что хочет услышать, пообещай золотые горы или океан романтики, но не допусти ее союза с Ягами, Коша! Убей, если потребуется, но не дай договориться с остальной шайкой рыжих. И даже если…».

Изображение пошло рябью и исчезло.

Полными слез глазами, я посмотрела на Стужева – он просто отошел шага на три и озеро больше не видело его мыслей…

Он просто был сволочью!

Он и все его семейство Кощеево. И ничего хорошего в нем нет… ни капли. Ни единой капли…

– Я не убил бы тебя в любом случае, – уверенно глядя в мои глаза, произнес Стужев.

– Тебе не потребовалось бы, – тихо ответила я, – у тебя есть волшебное слово…

– Именно, – он даже не счел нужным это скрывать.- Ты возвращаешься со мной, Рита.

– Что же ты сразу с шантажа не начал?! – стараясь держать лицо, зло спросила я.

– Не привык разбрасываться козырями без веской на то необходимости, – последовал спокойный, даже чуть насмешливый ответ.

Это ведь не правильно! Ну не правильно и все. Не должно быть такого! Просто не должно быть! Добро всегда побеждает зло! Всегда! В любой сказке, а это… это какая-то неправильная сказка. И злодеев тут по три на каждый квадратный метр, а добро… добро оно какое-то на болотах совсем забившееся, а я…

А я что – сдамся?!

Мне что, заняться больше нечем?! Вот просто так сдамся и все?!

Растерянно оглянулась на первую Ягу – она уже чувствовала мои мысли, есть надежда, что почувствует и сейчас. Мои карие глазки встретились с ее темно-зелеными. Ведьма кивнула, а затем взглядом указала на лужу. Стужев отошел слишком далеко, чтобы увидеть изображение, а я… я увидела. Испуганно взглянула на Ягу, та кивнула утвердительно. Мне больно стало уже сейчас, но Яга права – это был выход из положения. Трагичный – как в дешевом аниме, и такой же бессмысленный. Зато выход.

Я встала, отряхнула штаны, и, вскинув голову, направилась к Стужеву.

Гордо, решительно, спокойно. Александр улыбнулся, он был уверен, что я поступлю именно так, потому как волшебным словом было «Ромочка». И вот я подошла и отродье Кощеесское тихо сказало:

– И все же мне следовало начать именно с этого, а не с извинений.

Да, ты моралью не отягощенная няшка, мы это и так знали.

– И церемониться с тобой утром тоже было глупо, – продолжил Князь, испепеляя злым взглядом.

Вообще глупо было со мной связываться, но это ты скоро и сам поймешь.

Серые глаза все темнели, а лицо было злое, когда офигей Стужевский продолжился:

– И в джакузи жалеть тебя не стоило.

То же мне жалостливый нашелся.

Но тут случилось нечто – Стужев вдруг обнял одной рукой, второй обхватил подбородок, склонился надо мной и тихо простонал:

– Но, млин, Ритка, я не хотел тебя утром напугать.

Неожиданно! Совсем. И рыжая ведьма растерянно посмотрела на реально раскаивающуюся сволочь. Нас не слышал никто – армия моя все еще маршировала, ведьмы далеко были, богатырь и Гад Змеевич тоже, а Александр, склонившись к самым моим губам, продолжил:

– Просто утро, ты такая сладкая девочка и… я же спать не мог, после того как сам тебя раздевал… И я бы сдержался, но ты… ты зараза рыжая, Ритка! Ты же доводишь! Меня за две прошедшие жизни никто так не бесил, Маргош. Но я не хотел тебя пугать… Точнее тебя хотел, но не так чтобы напугать… Хотя все равно моя будешь, и мне уже плевать на твое согласие. Мля, а на кой я вообще извиняюсь?!

Он растерянно посмотрел на меня, но у меня был не менее растерянный вид и смотрела я на него с явным сомнение в его же умственном здоровье. И мы стоим на болотах и тихо так вокруг… только комары звенят где-то рядом…

– Правда не хотел напугать или наказать этим, – полустон-поушепот, – прости.

Ушам своим не верю… локаторам, слушалкам и даже гляделкам.

Но сдержалась и предложила:

– Давай ты мне пообещаешь, что больше приставать ко мне не будешь и тему замнем.

Замер. С сомнением посмотрел на меня, затем жестко произнес:

– Нет.

– Нет? – переспросила шепотом. – В каком смысле «нет»?

– В смысле – буду.

– Будешь что? – я решила докопаться до истины.

Не ответил, просто неодобрительно покачал головой и вскинув руку вверх, начал призыв своей переноски. А я возмутилась:

– Слушай, Стужев, знаешь как твои извинения выглядят со стороны?

– Просвети, – ледяной тон.

– «Ой, простите, я не хотел вас тогда грабануть, но отдайте мне снова деньги, мобильный и драгоценности!»

У некоторых снова глаз задергался, и щека дернулась, но даже не отреагировал. Он взывал к магии и эта самая магия заструилась вокруг нас зеленым дымом. А я…

– Стужев, а к чему этот прикид и жезл?

– Исключительно для того, чтобы ведьмы держались на расстоянии, – сухо ответил Князь.

– И как, действует?

На меня соизволили взглянуть, и последовал раздраженный ответ:

– Как видишь.

Меня крепче обняли за талию, прижимая к няшенской груди. Порыв ветра и мы начали стремительно подниматься вверх.

– Сань…

– Александр!

Да как скажешь.

– Александр, – мы покачнулись, когда под ногами возник поток воздушной дорожки, которая понесла нас над болотами, – а что со мной будет дальше, а?

Стужев отпустил и посмотрел на меня. Молча, устало и как-то… странно.

– Знаешь, в теории все просто, – вдруг начал говорить он. – Ты берешь ведьму, доводишь ее до состояния истерии и заставляешь пылать ненавистью, затем замещаешь ненависть страстью, владеешь ее телом, а после разбиваешь сердце. Все просто, Маргош, схема отработана и позволяет получить идеальный вариант – сильную инициированную и полностью подвластную тебе ведьму. У меня таких шесть.

Я замерла и, кажется, перестала дышать. А Князь, он продолжил:

– Идеальная схема… но с тобой не сработало. Может ты другая, но скорее всего мой прокол – не стоило тебя жалеть. Я даже сцену ревности не смог организовать на уровне. Ты не велась, Марго. Я бросил тебя на дороге – ты уломала на урок вождения тех, кто должен был лишить тебя самоуверенной наглости. Я натравил на тебя девчонок – ты их в итоге пожалела, а должна была бы пускать пузыри обожания в мою сторону. Я тебя столько раз спасал – никакой благодарности. Марго, ты вообще нормальная?

Он не ждал ответа, он посмотрел в мои глаза и сжал зубы. Желваки затанцевали на скулах, глаза сузились от ярости, и Князь прошипел:

– И вот что выражает этот твой взгляд, Ильева?

Хотела бы и я знать, что выражал мой потрясенный взгляд. Но тихо ответила:

– Наверное… жалость. Ты настолько моральный урод, Стужев, что даже считаешь это нормой.

Он дернулся. Дернулся и вдруг отвернулся, скрывая от меня выражение своего лица.

– Так что со мной будет, Стужев? – тихо спросила я.

И услышала злой ответ.

– Все, что я пожелаю. Начнем с секса.

В нем нет ничего хорошего. Абсолютно ничего. Ни одной капли. Только злость, расчет, жажда власти и да ни одной капли добра. Мне его больше не было жалко. И я начала действовать.

Шаг назад – острожный, плавный. Стужев ничего не заметил, все так же, отвернувшись, скрывая от меня свое лицо. Злится, наверное, сволочь. Просто сволочь…

Еще шаг… Замечаю, что Стужева трясет. Буквально трясет, и поглощенный собственной яростью, он до последнего не понял, что собираюсь сделать я…

Еще шаг. Всего один.

И находясь на грани, я не сдержалась:

– Знаешь, Стужев, может это и глупо, но я почему-то все это время наивно верила, что в тебе есть хоть что-то хорошее…

Он не отреагировал, а я тихо сказала:

– Я ведь любила тебя, Стужев… Сама себе в этом признаваться не хотела, но любила. А ты действительно оказался сволочью.

Он повернулся стремительно и резко.

Но я спрыгнула с дорожки прежде, чем он осознал, что происходит.

– Рита!!!

Взбешенный рык сменился свистом ветра в ушах.

Состояние свободного полета… эйфория с привкусом слез. И я лечу вниз, как в дешевом аниме, глядя на застывающие в воздухе капельки соленых слез… Я падаю, а они словно взлетают… Так наверное рвется к небесам душа умирающего…

«С неба падают слезы… Слезы ночного дождя,

Ветер куда-то уносит, куда-то зовет меня…

“Прыгай вниз, прыгай вниз не бойся!” – тихо шепчет мне в душу дождь!-

“Прыгай вниз, и не беспокойся о том, куда ты попадешь?

Прыгай вниз, прыгай вниз не бойся! Твоя жизнь – сплошная ложь!

Прыгай вниз, и ни о чем не беспокойся! Все равно когда-нибудь умрешь….»

Глупая, глупая песня, но я несусь вниз, и мелодия рвет душу… И если бы только мелодия мне ее рвала…

Свист ветра сменяется его шелестом, сильная рука обнимает, и мы несемся вниз вдвоем, вот только падение все замедляется.

– Ты плачешь, – тихий голос бабы Яги.

– Чем еще заниматься в момент самоубийства? – я постаралась иронизировать.

– Сейчас, – предупредила ведьма.

Рывок, и она усадила меня на метлу, впереди себя. Я не видела Ягу, не видела метлы, на которой сидела, да и себя, если честно, не видела. Точнее видела, как я падаю вниз, раскинув руки, и ветер треплет мои рыжие волосы. А следом за мной несется Стужев, вытянув руки вперед, как СуперМен, и даже плащ соответствующе развевался, один только жезл выбивался из образа.

И он несся все стремительнее, практически настигая… И даже настиг бы, но высоченный могучий тысячелетний, наверное, дуб… Мое тело падает… хруст ломаемых веток… и изломанной куклой я несусь вниз…

– Рита!!! – крик бьет по ушам.

Хочется закрыть уши руками, заткнуть чем-нибудь, но я тихо спрашиваю:

– Он не догадается?

– Нет, – у ведьмы был грустный, полный печали голос, – умирая в нашем мире, тело переносится в ваш. Смотри.

Стужев спрыгнул наземь прежде, чем упала иллюзия моего тела. И он бы подхватил, даже протянул руки…

Но падающая иллюзия обернулась серым смерчем… серым безжизненным смерчем…

– Рита! – зачем же так орать. – Рита, нет! Нет!!!

Он упал на колени все с теми же протянутыми в попытке поймать меня руками, просто рухнул, и теперь только губы шевелились в беззвучном «Рита…».

– Я не хочу на это смотреть, – тихо, но с чувством прошептала я. – Не хочу, правда.

– Мы не можем сейчас улететь, – так же шепотом ответила Яга, – чары невидимости спадут.

Я отвернулась от происходящего, уткнулась лбом в невидимое плечо и тихо простонала. Потому что при всем моем нежелании слышать, я слышала – полный отчаяния рык Стужева. Полный такой боли, что сердце сжималось…

И почти сразу шум смерча!

Вскинув голову взглянула туда, на поляну под дубом и увидела появившегося Яна.

– Верни ее!!! – крик спугнувший окрестных птиц.

Навий бог смотрел на брата со странной смесью удивления и жалости и вместо ответа отрицательно покачал головой.

Стужев резким движением вскочил с колен и заорал:

– Ты же бог! Верни ее!

Ответ Яна донес ветер:

– Я не ощущаю ее на Терре, Кош, значит, девочка сама хотела умереть… Я ничего не смогу сделать.

Тишина… я слышу как бьется мое сердце…

А потом:

– Верни ее, пожалуйста, Ян… – Князь орал как безумный. – Я никогда ни о чем не просил, сейчас умоляю… Я не могу без нее… Верни, пожалуйста… Я сделаю все, я вернусь в семью… Только верни мне Риту!!!

Но Черный бог шагнул к брату, обнял и начал что-то говорить…

– Нет!!!

Стужев вырвался, а затем ударил его, со всех сил, так что Ян отлетел и на ногах едва удержался.

– Нет!

Князь, шатаясь, подошел к дереву, и вдруг начал избивать его кулаками. Удар, удар, снова удар… Могучее дерево сотрясалось всей кроной, на нас свалилось несколько желудей, но не это было самое страшное. Хуже во стократ было слышать яростный рев:

– Рита!!!

И я не выдержала. Просто не выдержала, хрипло простонав ведьме:

– Я так не могу… я…

Странная магия сковала по рукам и ногам, лишила возможности говорить, не позволила даже пошевелиться. А первая Яга тихо сказала:

– Подумай о том, кем он тебя шантажировал, подумай о своей жизни. Знаешь, что происходит с ведьмами, находящимися в собственности семьи Кощея? Тебе лучше не знать, Рита, это страшно. А сейчас еще неизвестно из-за чего он страдает, из-за твоей гибели, или из-за утерянных возможностей. Мы поступим так, как и было задумано – младший Кощей вернется в семью, вновь станет бессмертным и путь на Землю для него будет закрыт. Для него и для темного. А ты сможешь вернуться к нормальной жизни.

Она говорила правильно. Она все говорила правильно… а по моим щекам текли слезы. Горькие слезы… А там, внизу рычал от отчаяния и бессильной ярости Александр и мое сердце разрывалось тоже.

Я ведь не нужна ему, не нужна ведь, к чему вот это все?! Зачем?!

К Стужеву подошел Ян, что-то говорил, уговаривал, обнял как маленького, начал успокаивающе гладить по спине…

Черный смерч поглотил обоих, а когда исчез под деревом было пусто…

– Моя бесконечно добрая девочка, ты сочувствуешь даже врагам, – тихий голос бабы Яги и магия отпустила меня.

*****

Избушка на курьих ножках… другая, не моя. Лиса, ростом с человека, а потому в зеленом сарафане и такого же цвета кокошнике, осторожно поправляет покрывало, укутывая меня. Две бабы Яги за столиком с чаем, тихо шепчутся обо мне… Я, свернувшись калачиком, лежу на лавке, глотая слезы… Глупо, да?! Что меня ждало бы со Стужевым – постель однозначно, инициация в ведьму, или чего он там хотел, и няшка эта издевательская… Ведь ничего хорошего… совсем. Тогда объясните мне кто-нибудь, что со мной творится и сколько можно беззвучно плакать?!

– Маленькая, – старшая баба Яга присела рядом, – хватит себя терзать. Нельзя было иначе, понимаешь, нельзя.

Я понимаю… я все понимаю… он сволочь, просто сволочь, я понимаю…

– Уже вечером ты будешь дома, с мамой, папой и Ромочкой.

Слезы потекли быстрее.

– Хочешь остаться?

Отрицательно мотнула головой.

– Маленькая, – ведьма осторожно погладила по мокрой щеке. – Не грусти, Риточка, коли судьба вам вместе быть, так хоть знать будет, ирод бессмертный, что дорога ты ему.

Слезы высохли. Недоверчивый взгляд на бабу Ягу, женщина улыбнулась в ответ.

– Чай? – предложила ведьма.

– Малиновый? – шепотом спросила я.

– Мятный, с малиновым варением и пирожками, – она начала осторожно гладить по волосам.

– А пицца? – все так же шепотом.

– Да мы вернуться не успели, как съели ее, и три последующие пока ты плакала.

– Зззвери бессовестные! – я села, подтянула колени к подбородку.

Яга встала, взяла чашку, и, вернувшись, протянула мне. Мятный чай удивительный напиток – теплый когда пьешь, оставляющий вкусных холодок во рту, едва сглотнешь, и очень мысли прочищающий.

– Маленькими глотками и не спеши, – посоветовала Яга.

Я и пила – очень медленно, очень неспешно, задумчиво глядя на притихшую печку… не мою, моя мне казалась симпатичнее. Хотя однозначно побелить нужно, а то чумазая совсем. И вообще ремонтик сделать, и занавесочки поменять и…

– Ты приходишь в себя, – с улыбкой глядя на меня, сказала Яга.

– В смысле?

Ведьма забрала у меня уже пустую чашку, взяла зеркало со стола, и протянула мне. Осторожно повернула зеркальной поверхностью к себе, взглянула на себя и перестала дышать – белая, молочно-белая кожа, черные изогнутые брови, длинючие смоляно-черные ресницы, пушистые, длинные и густые как накладные, темно-зеленые глаза, розовые припухшие после всех рыданий губы, ну нос тоже красный, куда ж без этого… Я – красавица. Удивительная потрясающая и причем абсолютно без косметики!

– Очень красивая, – подтвердила Яга.

Из темно-зеленых глаз покатились слезы.

– Ну что такое? – она осторожно забрала зеркало.

А я…

– И кто я теперь? – вопрос дался с трудом. – Ведьма?

– Ты? – добрая улыбка. – Ты Маргарита Ильева, обычная девочка на Земле, и двенадцатая хранительница равновесия Терры. К сожалению или к счастью, но избушка и нечисть сказочная в твоем хозяйстве остаются, и ты нужна им, Рита. Очень нужна.

– Я же на Земле буду, – напомнила обиженно.

– Терра – твой дом, огонь твоя стихия, коснись огня и подумай о доме – печь перенесет тебя на Терру, домой, или куда пожелаешь.

Удивленно смотрю на печь – надо же портал, а еще пироги печет и жизни учит.

– Так вот почему печка есть в каждой избушке, – догадалась я.

– Не только, – Яга смотрела на меня с такой доброй улыбкой, словно родная любимая бабушка, не осуждая и не поучая, просто принимая такой какая я есть, – но именно очаг хранит силу твоего огня. – Она снова погладила по волосам, – и огонь в твоей печи должен гореть всегда.

Запихаю в нее с десяток зажигалок на всякий пожарный.

– А чего еще у меня в хозяйстве любопытного? – поинтересовалась я.

– Все, – просто ответила Яга.

– Так, а шабаши устраиваем? – мне стало все интересно.

– Собственно мы нет, но от приглашений ведьминских не отказываемся и на Лысую Гору летаем. Опять же с чертями поговорить бывает полезно.

– Ага, – я задумалась и продолжила допрос: – А учиться магии я буду?

– Конечно, – улыбка Яги становилась все шире, – Кот Ученый к тебе недаром приставлен, а на совете экзамены устраивать будем, как и полагается. Чтобы в круг войти долго учиться нужно.

Ой, мляяяя!

– И долго мне грызть гранит науки? – спросила осторожно.

– Ты у нас смышленая, – начала с комплимента ведьма и добила, – лет за сто управишься.

– Что? – взвизгнула я. – Люди столько не живут, честно!

Откинув голову назад, Яга весело расхохоталась. А отсмеявшись, огорошила меня:

– На Терре ты бессмертна и у тебя всегда будет тот возраст, в котором ты Ягой стала. На Земле будешь стареть, но возвращаясь сюда, каждый раз станешь терять печать времени.

– Ой…

– Не удивляйся, – снова такая добрая улыбка, – это всегда очень забавно наблюдать, как дряхлая старушка, остающаяся на Земле исключительно ради правнуков, которым непременно нужно помогать, ступает на Терру задорной девчонкой.

– А потом умирает? – едва слышно спросила я.

– На Земле да, здесь нет. Мы живем очень, очень и очень долго.

– И?.. – нет, спросить я не смогла.

Но Яга каким-то немыслимым образом поняла мой вопрос и спокойно ответила:

– Большая часть из нас уже коренные жительницы Терры, но четверо, как и ты, совмещают две жизни.

Грустно как-то стало.

– Кстати, Шабаш совсем скоро, хочешь с нами?

Конечно, я сказала «Да!». Но жестоко со стороны Яги было сообщить:

– Только если сдашь первый экзамен.

Млин!

– И при условии, что ты не будешь связываться с младшим Кощеем.

Триждя млин!

И вообще о Стужеве вспомнила зря…

– Ты очень сильная Яга, Рита, но до первого экзамена ты беззащитна, – наставительно произнесла ведьма. – А пока не научишься защищать себя, не стоит встречаться с теми, кто беззащитностью воспользуется.

Очередная истина от бабы Яги.

– Я бы оставила тебя здесь, пока не научишься, – продолжила ведьма, – но твое сердце рвется домой. Мое будет разрываться от тревоги, но удерживать тебя я не в праве. И единственное чем могу помочь, – она потянулась к вороту платья, расстегнула пуговицу, достала черную цепочку и амулет на ней сверкнувший изумрудом, расстегнула цепочку и протянула мне, со словами: – Это «глаз», Рита. На обычных людей он не подействует, но для тех, кто владеет хоть каплей магии, ты станешь невидимкой.

Я с благодарностью приняла и хотела надеть, как Яга остановила:

– Не здесь, иначе я тоже потеряю тебя из виду.

Понятливо кивнула, спрятала украшение в карман рубашки и тихо спросила:

– Моя идея с армией пойдет?

– Она гениальна, – похвалила Яга. – Регулярная армия идеальный вариант для защиты территорий. Белочки и ежи – сами по себе достаточно опасны, но волкодавы и драконы превращают армию Терры в реальную угрозу. Так что до твоего посвящения мы не просто протянем, мы сумеем покинуть болота. Не все правда, твоя избушка и избушки еще четырех ведьм, останутся здесь.

– Почему?

– Когда вы возвращаетесь на Землю, они беззащитны, – пояснила ведьма.

– Ага, – глубокомысленное замечание.

Впрочем, меня таки посетила глубокая мысль.

– О чем задумалась? – поинтересовалась ведьма.

– О том, что всем маленькие бабки Ежки должны начинать карьеру с шалости, – откинула покрывало, вскочила, потянулась и разминая шею, добавила: – К тому же ничто так не успокаивает нервы, как шопинг, вот. Я это, возьму драконов пока, вы не против?

– Нет, – Яга с улыбкой смотрела на меня. – Далеко собралась?

– Недалече, – призналась я. – На границу, потом домой.

***

Дедектива.

Действующие лица:

Я – главный вор.

Кот Ученый – подстраховка.

Стая гусей-леблядей – на стреме.

Лиса Патрикеевна – дополнительная страховка для стрема.

Серый Волк – взломщик.

Орда драконов, затаившихся в кустах – наше прикрытие.

Воинственные белки на подхвате.

Великие Боевые Ежи в засаде на другой стороне моста.

Место действия: Опушка сказочного леса.

– Повторяю, – громко шепчу братьям-налетчикам, – я даю сигнал, Серый Волк указывает место, Лер Огненнокрылый выбивает стекло…

– Мы, мы выбьем! – раздается тоненький рев.

– Марш на позиции, – шепотом командую белкам.

Два бойца, поправив повязки, потопали к лесу. От уходящих белочек донеслось:

– Злится, мля….

– Ведьмы – они все такие, наша еще хорошая, – авторитетно ответила вторая.

И вот как объяснить моему воинству, что глядя на два пушистых удаляющихся хвоста, постоянно хихикать хочется. А эти себе еще и каски придумали – нашли где-то гигантские орехи, теперь ломают и скорлупки в зеленый цвет перекрашивают. Улучшают снаряжение, в общем. А волкодавы им завидуют и тоже каски хотят!

– Не отвлекаемся, – скорее себе, чем остальным, сказала я. – Итак, Лер Огненокрылый выламывает окно, дальше по схеме. Тырим, завязываем в тюки, тащим в избушку и там ждем меня.

– Долго? – спросил Серый Волк.

– Что долго? – не поняла я.

– Ждать?

– Ну… день, может два… Не, день, – решила я.

– Понятьненько, – Кот Ученый прикрыл глаза и протянул, – писса…

– Иродушка за балычком поехал, – продолжила лисичка.

– Гад Змеевич за сырами, – волк мечтательно погладил себя по пузику.

– Быстро вернусь, – решила я. – И начнем ремонт избушки!

– Ыыы… – застонало мое воинство.

Вот ленивые, все в хозяйку.

– Все, я пошла, – сообщила зверям и решительно вылезла из кустов.

Дом я обошла совершенно спокойно, вошла тоже без проблем – дверь, правда, тихо скрипнула. В домике не оказалось никого! Совсем. Ни няшек, ни Георгия Денисовича, ни даже темных, и потому я перестала сжимать амулет и вернула его в карман.

Пройдя по коридору, подошла к двери в кладовке. Секунда, вторая и я уверенно вошла. Ни тебе сигнализации, ни воя, ни даже дверного скрипа. А вот за дверью – Копи царя Соломона на фольклорный манер!

Но я не стала хватать все подряд, я поступила умнее – прошла через всю кладовую, подошла к стеночке и осторожно по ней постучала. С другой стороны раздался ответный стук, но левее. Стучу снова – ответный стук приблизился. Еще стучу и вуаля – волчик постучал совсем рядом. Ударяю кулаком со всех сил и торопливо отхожу.

И вот я где-то читала, что у драконов пламя бывает разное – но чтобы увидеть воочию… Такое впервые! В общем это было синее узко направленное пламя и синим этим огнем дракон вырезал аккуратный круг, в метр диаметром примерно, собственно в бревенчатой стене. И когда кругляш отвалился, Лер, оскалив пасть зубастую, вопросил:

– Как?

– Ух, здорово! И аккуратно так!

– Старался, – скромно ответил дракон. – А окно вышибать будем?

– Да не зачем уже, – я улыбнулась. – Ну, начали.

И мы начали полный основательный и конкретный вынос всего имущества няшек в стиле фентези. Сначала я таскала все и передавала, потом… Да запарилась я! Тут столько наворованного оказалось. В итоге мы закрыли дверь, ведущую в домик, и белки приступили к планомерному выносу имущества. Мечи складывались в шелка и бархат, плотно упаковывались, связывались на манер вязанки. Через час у нас были нагружены все драконы, и стало ясно, что волк, лиса и кот полетят домой на метле – посадочных мест для них не осталось, так как четырех драконов предусмотрительно оставили для перевозки Воинственных Белок и Боевых Ежиков. А не прихватизированными оставались доспехи какого-то воина и я бы их бросила, но Кот Ученый важно сказал:

– Надо брать.

– Они волшебные? – оглядывая опустевшие полки, спросила я.

– Нет, – не стал врать наглый котяра, – но мне воровать понравилось.

Ворюга, подвид – начинающий, диагноз – уже запойный.

Чему я народ учу?

– Ну если сам потащишь, можешь брать, – я вообще очень добрая баба Яга.

Сказочная интеллигенция недоверчиво глянула на меня, и елейно так:

– Волк, брат, подь сюды.

Через пятнадцать минут, перегруженная метла, скрипя и вихляя уносила в горизонт лису, кота и закованного в броню волка. Котяра оказался жмотом, и уволок даже занавески с окна и запас мыла из душевой. Лисичка оказалась более прагматичной и вынесла все скатерти самобранки обнаруженные в домике. Белки, втихаря от меня, зажалили пиво. Застукала только в момент взлета дракона – бутылки, уволоченные вместе с ящиками, звякали очень характерно. Молча погрозила белкам кулаком, в ответ раздалось шепотом восторженное «Мляяяя». Шепотом, потому как инструктаж перед делом был четким и ясным – не орать, говорить только шепотом.

Ежи в дележе добычи не участвовали, на стреме были, но судя по взглядам на белок… пиво хвостатым придется делить на всех.

В итоге дом был чист, пуст и готов к ремонту. На линии горизонта исчезали черные точки – мое улетающее воинство. У меня под подмышкой имелась книга, которую выдал мне Кот, со словами «Прилетишь – проверю». Что проверит, не конкретизировалось, но я так поняла что и меня и книгу и вообще все.

И вот я стою, все улетели, грустно так… А черные точки, почему-то сменились черными смерчами. Тремя огромными черными смерчами, которые сверкая молниями, приближались на невероятной скорости…

Несколько секунд тупо смотрела на выверты природных явлений… Потом начало доходить… А потом стало поздно!

Огромный вихрь, оглушительно прогремев, застыл на мосточке взбешенным Демоном. Тот, которого я считала Игнатом, замер изваянием ярости. Потемневшая кожа, заостренные уши, тугой хвост иссиня-черных длинных волос, высокий ворот плаща – длинного черного с заостренным орнаментом по подолу. Одежда странная – черная с зелеными рунами рубашка до середины бедра, зауженные брюки, высокие сапоги. А еще откровенно пугали его унизанные черными кольцами руки с длинными заостренными когтями. Короче он не няшка, он этот Монстр Най… Хотя тоже нет, те добрые, а этот просто таки Обитель Зла, но в стиле аниме.

– Рита, – голос у этого Игната был низким, глубоким, бархатным даже.

– Игнат, – мило улыбаясь, тоже сказала я.

Бежать все равно было поздно, но план спасения имелся – в домик, через дырку в стене, в лес, пробежка, дверь – выход на землю. Нет, теоретически был шанс с зажигалкой, но это надо было бы хоть прочесть про перенос, а я все время на вынос няшенского имущества потратила. Два смерча приблизились к мосту, но вмешиваться темные не стали, продолжая косить под природное явление.

– Рита, – почему-то снова повторил Демон.

– Игнат, – что, ему можно, а мне нельзя?

– Рррита, – раскосые абсолютно черные глаза начали яростно сужаться.

Ну и надоело мне все это, а потому нагло поправила гордым:

– Между прочим уже Яга!

Но вместо адекватного чего-либа, Игнат снова прорычал:

– РРрита!

Заклинило его, что ли? В любом случае с этим пора было заканчивать, а потому спокойно интересуюсь:

– Что?

И темный успокоился. Мгновенно. Прямая спина, расправленные плечи, взгляд свысока. Уау, какие мы гордые.

– А, я поняла, – тяну ехидно, – это тебя после природной стихии заклинило, вот ты и повторял бесконечно «Рита».

Дерградация в обозленного монстра в рекордно короткие сроки была продемонстрирована тут же.

И тут прозвучало:

– Дайрем, несомненно в ведьмах есть что-то особенное, загадочное и притягательное, но не забывай о цели нашего появления, – глубокий голос урага Херарда я узнала.

Улыбнулась и весело сказала:

– Здравствуйте.

Черный смерч мгновенно стал уже знакомым мне темным, и мужчина отвесил полуироничный поклон. Не менее иронично сделала книксен. Несмотря на позерство, мне откровенно жутковато стало.

Ну и понесло почему-то:

– Убивать меня будете? – невинно поинтересовалась я.

Ураг улыбнулся, укоризненно покачал головой и произнес:

– Рита-Рита, в женщине должна быть тайна, загадка, интрига, а прямолинейность вас совершенно не красит.

Фига се! Но ничего, собрались, мило улыбнулись, вежливо ответили:

– Понимаете, – кокетливо хлопая длиннющими ресничками, начал я, – тайна – это прекрасно, но не тогда, когда имеешь дело с темными, чьи мотивы еще темнее, чем они сами.

Получи фашист гранату! В смысле: жри чеснок вампирюга… Нет, опять не то.

– Ммм, сколь изысканный комплимент. Рита, вы меня восхищаете.

И он так это сказал, с такой интонацией, что волосы я поправила как-то совсем не задумываясь, а еще почему-то вспомнила, что на мне надето, и… Стоять, инстинкт размножения! Это что сейчас было?! Это мне подсознательно хочется нравится темному?! Обалдеть.

– Что-то не так? – участливо осведомился ураг Херард.

– Впервые почувствовала себя настоящей женщиной, – откровенно призналась я.

– Скорее желанной, – с намеком произнес он.

Щеки опалило жаром. Опытный, обаятельный злодей-обольститель – убойный коктейль! Ему бы тренинги по пикапу вести. А потом в сознании вспыхнула цепочка – жар – жар птица – мост. И главное помнила же про мост, мы потому тут на драконах и летали, чтобы на него не становиться, но вот почему Демон стоит, и мост не шелохнется? Или потому что он на нем сразу оказался, а жар птица как-то по-другому закодировала? В общем, я подумала, что идеальный способ проверить уравнение, это сложить 1+1 и таким образом…

Мило улыбнулась урагу Херарду. Тот не менее мило улыбнулся мне, и спокойно спросил у Демона:

– Просканировал?

– В доме пусто, в окрестностях никого. Инициация Яги не завершена, защиты на ней никакой, ведьмой не является и уже не будет.

– Да? – с некоторой долей ленивого удивления переспросил ураг Херард. – С первого взгляда подумал, что вы, Рита, особенная девушка. Не ошибся.

– Да? – в свою очередь удивилась я.

А вообще стою тут как дура, а меня уже и просканировали, и все заценили и похвалить успели. Темные – одним словом. И ведь знаю уже, что эти вообще ничего, совсем ничего просто так не делают! Вот и этот пока мне зубы заговаривал, Демон все просканировал – сканер анимешный!

Короче у меня остается два варианта, начнем использовать оба:

– Ураг Херард, – держим улыбку, – можно вас на пару слов?

Ураг удивленно изогнул бровь, но направился ко мне. Демон изобразил предупреждающий жест, и темный остановился так и не вступив на мост. Сам Игнат старательно хмурился, словно силился что-то понять и никак не мог.

– Кстати, вопрос, – с самым невинным видом, продолжила я, – а вы женаты?

На лице урага отразилась победная усмешка, и он тихо произнес:

– Дайрем, придется тебе уступить старшим.

Игнат хмуро взглянул на меня, хмыкнул и так же негромко ответил:

– Не придется.

Капризно надув губки я требовательно воскликнула:

– Ураг Херард!

Темный торжествующе взглянул на Игната и шагнул на мост.

Это было сравнимо с фейерверком! Не знаю, как жар птица зачаровала мост, но сработало просто потрясающе! Мост вспыхнул огнем, затрещал, заискрил и… взорвался сказочным фейерверком, распугав всех птиц в округе! Ну и одну Ягу, которая опрометью бросилась к домику.

Бежала я очень быстро, памятуя о третьем темном, который тоже не стоял на месте и гудящим черным смерчем рванул мне наперерез!

Я врезалась в него с размаху. Влетела, больно ударившись лбом в твердокаменный живот, от удара отлетела и шлепнулась на пятую точку, прямо на тропинке. А темный… темный перестал быть смерчем и застыл, потрясенно глядя куда-то за меня. Подхватив оброненную книгу, я вскочила, повернулась к зрелищу потрясшему темного и… выронила учебник магии.

Потому что из речки вылезало двое! Двое мокрых, злющих, в обгорелой одежде… блондинов! Золотые кудри рассыпались по плечам, белоснежная кожа сверкала на солнце, небесно-голубые глаза от офигея округлились. И ураг Херард и бывший Игнат стояли и в полном шоке смотрели друг на друга, причем обоим явно мешал ореол сверкающих вьющихся завитыми локонами волос! И мускулатура у них так сказочно набухла и вообще, если б не прически, то вылитые – богатыри! Бород не хватало…

В следующее мгновение глаза у темных округлились еще больше, потому что у обоих бывших темных, в местах, где все было выбрито до скрипа, полезла вьющаяся мелкими спиральками золотисто-рыжая борода! Так вот откуда брались богатыри былинные, которые могучие и всех круче!

Но любоваться превращениями темных было бы глупо! Я нагнулась, вновь подхватывая книгу, выпрямилась и рванула, в надежде обогнуть темного. В следующее мгновение поняла, что напрасно переставляю ноги! У темных реакция оказалась просто ух, и несмотря на шок, третий умудрился схватить меня за шиворот и удерживать пока два его сотоварища обрастали бородой.

– Не так быстро, – насмешливо сказал мне монстр, продолжая держать на весу.

– Да куда уж медленнее, – прохрипела я, удушаемая воротом рубашки.

Темный отпустил, развернул спиной к себе и резким движением намотал мои волосы на кулак – свой, блокируя даже попытку пошевелиться. И мне оставалось только смотреть, как оба русских бородатых богатыря вспыхнули черным огнем, и снова стали темными – Херардом и Дайремом. А затем разом посмотрели на меня…

– И пришел мне Шаман Кинг, – простонала перепуганная я.

– В смысле? – зло спросил ураг Херард.

– В смысле умру, стану призраком и возглавлю против вас призрачное войско, – изрекла я туманное подобие угрозы.

Темные разом усмехнулись и бывший Игнат произнес:

– В ближайшие лет пятьсот подобное нам не грозит.

Вспомнила слова Стужева про то, что темные свои игрушки любят, и жизнь им продлевают лет на пятьсот. Поняла, что Кощеевич не врал! Стало плохо… совсем. И жутко очень и…

– Что за! – ураг Херард вдруг обернулся, потирая затылок.

Рука темного, сжимающего мои волосы, сжалась, заставляя вскрикнуть. В следующее мгновение кто-то вскрикнул… не я.

– Какого!? – Дайрем тоже оглянулся, и тоже потирая голову.

«Белочки?!» – мелькнула надежда.

– Что за?! – зарычал темный, меня удерживающий, потирая… пусть будет бедро.

А затем разом и из-за всех кустов, раздалось:

– В атаку!

И на ошалевших темных помчались… грибочки! Терра не дремлет! Окрыленная поддержкой, я со всей силы ударила темного по коленке и едва тот, захрипев, выпустил из захвата мои волосы, рванула к домику. Бежала – как никогда в жизни не бегала. И едва вбежав, заперла двери, заорала грибочкам:

– Отступаем!

Писклявые голосочки оборвали меня торжествующим:

– Огонь!

Выглянула в окошечко и замерла – есть такие грибы-вонючки, наступишь на него, он лопнет и такая гнильца серовато-синяя облачком разойдется. Так вот то на земле, а тут грибы атаковали темных струями направленного гнилого потока! Не хватало только выкриков «Пли!».

Темные были в ступоре секунд тридцать, но едва приготовились дать отпор, грибы бросились прочь, смешно подпрыгивая и разбегаясь в разные стороны. И были тут и белые, и поганки, и мухоморы, и лисички и даже опята! И… трое взбешенных темных помчались к дому.

И я поняла, что не успею! Не успею и все! Эти и в лесу догонят. Мне нужен огонь, срочно!

Рванула к нашей кухне, вбежала и начала торопливо искать спички. У них тут самовар был, не электрический. Значит должны быть спички, или зажигалка, или…

Дверь рухнула прежде, чем я даже взглядом успела осмотреть помещение. Затем раздалось:

– Я в душевую, Херард зал, Усар, гостевая. Магию не использовать, у девчонки есть «глаз».

– На ней? – хрипло спросил ураг Херард.

– Нет, иначе пришлось бы перестраивать зрение раньше.

Вот жешь мля – одним словом! Я постаралась дышать, просто дышать, а еще двигаться беззвучно. А потом мой взгляд упал на скатерть-самобранку, каким-то образом незамеченную моим вороватым воинством. Хотя сразу ясно почему – она была грязная, скомканная и валялась в углу. Торопливо хватаю скатерку, расстилаю прямо на скамье, прячась за столом, и слышу как распахнулась дверь. Темный!

Торопливым шепотом начинаю упрашивать:

– Скатерть, миленькая, пожалуйста, дай свечк…

Тяжелые ладони легли на мои плечи, вынуждая вздрогнуть. Темные двигались бесшумно, вот я его и не услышала.

– Усар? – догадалась я.

– Морак Усар, – подтвердил темный, и пальцы с когтями прошлись по моим плечам, коснулись шеи, осторожными поглаживающими движениями.

Вдох, выдох и не дрожать, Ритка! Мля, как страшно…

– Кушать будете? – спросила слабеющим голосом.

– О, да, не откажусь, – протянул темный.

Пуговица расстегнулась сама, за ней вторая, рубашка соскользнула с плеча. Меня затрясло, но держусь, и едва слышно так:

– Скатерочка, миленькая, пожалуйста, дай именинный пирог с… – запнулась, – девятнадцатью свечечками, а? Отпразднуем начало моей взрослой жизни.

Темных захохотал. Смех был громкий, издевательский и с нотками торжества.

– Нашел? – раздалось из дома.

– Да, – ответил морак Усар.

– Пожалуйте, – сказала скатерка.

И прямо на расстеленной на скамье ткани появился торт! С кремом, сливками взбитыми, шоколадкой присыпанный и девятнадцатью зажженными свечами! Я слышала, как приближаются Дайрем и ураг Херард, их переговоры на языке темных, смех, едва те вошли в столовую… Я все слышала, но смотрела на огонь, танцующий на фитиле ближайшей ко мне свечи. Голодной змеей рука метнулась к свечке, пальцы второй коснулись огня, и, закрыв глаза я прошептала:

– Печка, печка, печка, печка… – старательно представляя себе печку в избушке, а еще почему-то подумалось, что прав был Стужев…

Рев пламени!

Треск!

И тишина…

Понимаю, что все еще держу свечку, а палец левой руки ласкает теплый язычок пламени. Обоняния коснулся запах водки и малины… И я медленно открыла глаза.

Чтобы встретиться с округлившимися от удивления глазами Навьего Бога. И если бы он тут был один – паника накатила, едва я поняла, что он в деревянной горнице кощеева дома не один – рядом сидела Снегурочка, а с ней рядом Марья Кощеевна, а еще имелось двое мужчин и два пустых места… И стол к обеду накрытый, вот только посуда черная вся! А из глубины дома донеслось смутно знакомое с хриплым рыком:

– Я должен найти ее тело!

– Коша, это бессмысленно, – голос Кощея узнала сразу. – Она мертва и точка! Хватит, Александр. Давай мы просто выпьем, успокоимся…

– Я НЕ ХОЧУ ПИТЬ! – крик, от которого затряслись стекла. А следом почти стон: – Я должен найти ее тело… Я не могу думать, что кто-то будет ее касаться… Что ее может выкинуть на свалку… Что по ее телу будут ползать че… – голос сорвался.

– Ей уже все равно, – резонно заметил Кощей.

– Мне не все равно! – снова сорвался на крик Стужев.

И все, на это уже просто не хватило моих нервов! Я не знаю, чьих нервов хватило бы, но не моих! Мои сдали! Окончательно и полностью! Мои готовы были лезть на амбразуру, прыгать с гранатой под танк, вступать в конфликт с гопниками, сдавать сессию экстерном и бить морду темным, только бы не слышать отчаяния в голосе издевательской няшки.

– Да живая я Стужев! Живая, понял?!

В следующую секунду единственный звук, раздающийся в этом доме, был звуком моего тяжелого дыхания. Блин, даже умереть не дали нормально! Просто…

Он появился в дверном проеме! Не знаю с какой скоростью метнулся, но секунды же не прошло, а Стужев, тяжело дыша и не отрывая от меня взгляда, застыл в дверном проеме! Волосы распущены, черная шелковая рубашка смята и местами разорвана, в глазах дикое ревущее пламя ярости… Такое нарастающее пламя…

Вот зря я ему это проорала, совсем зря, вот жалеть же буду… потом. Сейчас почему-то не жалеется, только страшно очень, а с губ срывается испуганный шепот:

– Печка… печечка, ну пожалуйста… Я вообще о нем случайно просто подумала я не сюда хотела…

– Ху! – прозвучало на выдохе и огонек моей свечки погас.

Перевожу ошалелый взгляд с дымящегося фитилька на довольную рожу Яна и нарастающее чувство паники захлестывает окончательно! Мама! В смысле – печка!

– Водки? – предложил довольный собой и собственной сообразительностью Черный Бог.

– Да, пожалуйста, – пролепетала я.

От щедрот своей черной душонки, Ян налил мне полный бокал из стоящего рядом с ним графина, бросил туда несколько малинок и протянул мне, сопроводив полным торжества тостом:

– С воскрешением, Ритка!

– Спасибо, – вежливо ответила я и выплеснула все в наглую рожу, пояснила: – Это тебе за свечку, сволочь бессовестная!

Ян ошалело заморгал, и главное не жжет ему спирт глаза, жалость какая, а от двери раздался громовой рык:

– Рита!

– Ой, мама, – испуганно вскрикнула.

От такого кто хочешь вскрикнет.

– Мама тут я, – меланхолично поправила Снегурочка, поправляя салфетку на коленях.

– Судя по лицу твоего сына, можешь уже считать себя бабушкой, – ехидно вставила Марья Кощеевна, набирая себе салата в тарелку.

– Яг в нашем роду еще не было, – тоже с самым скучающим видом, словно тут каждый день появляются и исчезают, произнес один из мужчин.

– Не удивительно, учитывая репутацию вашей семьи, – с самой милой улыбкой произнесла Снегурочка, протягивая свой бокал сидящему рядом.

Тот встревожено глянул на Марью Кощеевну и спросил одними губами: «Знает?», она отрицательно покачала головой и улыбнулась. То есть походу тут имеет место коллективный обман Снегурки?!

Ну тут уж я не выдержала и зло поинтересовалась:

– А что, у вашей семьи есть репутация?

На меня удивленно посмотрела Снегурочка и очень недобро глянуло все семейство Кощеево. Злодеюки костлявые!

А в следующее мгновение случилось страшное – у Стужева шок закончился. Просто потому что из его облика полностью исчезла оторопь, и я засекла миг, когда Князь медленно сделал шаг. Медленно и очень плавно! Совсем плавно! Так змей кольца разворачивает – медленно, очень медленно, но так угрожающе! А еще он зубы сжал, и по скулам желваки затанцевали, а еще у него полностью изменился взгляд, и я себя под прицелом почувствовала… А еще…

– С-с-стужев, д-д-давай не будем… – взмолилась я, медленно отступая подальше.

Ян глянул на брата и поднялся, заступая ему путь, а я…

– Ссстужев, ты мне просто выбора не оставил, я этого не хотела, я… – и еще пару шагов назад.

– Александр, тормози, – вступил в разговор Черный Навий бог.

Князь даже не взглянул на него, продолжая неотрывно глядеть на меня, а я… Я не засекла момента, в который Стужев рванул на меня. Это было как в замедленной съемке, где медленно двигались все, кроме Александра… Медленно отлетел стул, медленно взмыл от удара в челюсть Ян, и полетел спиной в окно, медленно, начал подниматься мужчина, сидевший рядом со Снегурочкой… И молнией оказался передо мной Стужев!

Книжка едва не выпала из рук, и я, подхватив ее, прижала к груди, окончательно потеряв свечку, потому что не знаю, куда она упала…. Не было возможности глянуть, ибо я перепугано смотрела на разъяренного Князя!

Где-то там на заднем фоне раздался грохот от упавшего стула, звон разбитого телом Яна стекла, ругань мужчин, вскрики Снегурочки и Марьи Кощеевны… Все это было там, очень далеко где-то, а здесь… Здесь Стужев медленно склонился ко мне и нашел губами мои губы…

Нежное, едва ощутимое прикосновение и книга выпала из моих вмиг ослабевших рук… Упала где-то там, а здесь… здесь сильные ладони обхватили мое лицо, бережно и нежно, а теплые сухие губы, словно не веря в происходящее, начали стремительно целовать мой приоткрытый от удивления рот, нос, лоб, глаза, скулы, снова губы…

Где-то там, далеко, раздался удивленный возглас, а здесь… Здесь было слышно как гулко и стремительно наращивая темп бьются его и мое сердца, все тяжелее становится дыхание, как разбивается что-то между нами, сносимое плотиной вырвавшихся эмоций…

И вдруг где-то там, но почему-то и здесь тоже, послышалось довольное:

– Великолепно, Коша, мы получили и Ягу и даже весьма ценный приз – книгу Хранительниц.

И волшебство кончилось! Погибло в страшных мучениях вместе с тем светлым и парящим чувством, что начало расправлять крылья в моей душе.

Медленно открыла глаза и посмотрела на Стужева… Он ответил спокойным, с долей превосходства, самодовольным взглядом, а на тонких красиво очерченных губах заиграла победная улыбка.

И слова вырвались сами:

– Нет, правда, лучше бы я умерла.

Улыбка исчезла в тот же миг. Глаза заледенели, из груди Князя вырвался рык, а следом прозвучало взбешенное:

– Что?

Эм…

– Ты деда слышал? – прошептала я.

– Какого деда? – не понял Князь.

У меня глюки или у некоторых проблемы со слухом?

– Своего! – ответила зло и вообще.

– Причем здесь дед? Какого черта ты только что сказала?! – Стужев стремительно становился невменяемым.

– А какого черта ты самодовольно лыбишься и торжествующе на меня смотришь! – прошипела злая Йожка.

Уголки Стужевских губ дрогнули, он вновь склонился надо мной и прошептал:

– Ты ответила на мой поцелуй, Маргош.

Я открыла рот… закрыла… открыла снова и закрыла опять, смутившись под насмешливым взглядом Князя, насмешливым, самодовольным и таким торжествующим…

– Пусти! – потребовала у Стужева.

И оказалась вновь прижата к стене, а злой внук Кощея, вдруг начал яростно:

– Зачем ты это сделала?

Рванувшись, получила увеличение тяжести давления на пару Жэ, разозлилась и прошипела:

– Сделала что?

– Прыгнула, – судя по взгляду, период нежности прошел и кто-то конкретно приходил в ярость. – Какого черта ты это сделала, Ильева?

Мне нечего было сказать ему на это, но Князю моих слов и не потребовалось.

– Яга, да? – догадался он. – Та лужа, в которую ты пялилась с бледным видом, а потом типа вся гордая пошла мне покоряться. Так дело было?!

И взгляд у него такой стал, что мне вдруг сразу эпитафия по случаю смерти Яги представилась, и как-то уже совсем нервно, я выдала:

– А может мне просто жить не хотелось!

И получила взбешенный рев:

– Я тебя сам убью, Марго!

И у Стужева тормоза отказали окончательно. Схватив меня за талию, он вдруг впечатал в стену, и продолжая удерживать на уровне своего лица, заорал:

– Я убью тебя, ведьма рыжая! Заноза! Зарраза Бессердечная! КАК ТЫ МОГЛА?! – он тряхнул меня, и вновь впечатав в стену, прорычал: – Как ты могла, Марго?! КАК ТЫ МОГЛА?!

Если бы не слова Кощея, если бы не весь этот ужас с шестью ведьмами, я бы никогда так не сказала, а так…

– От ненависти до любви, Коша, – злорадно и язвительно протянула я, – вот ты влюбишься, я тебя подставлю, брошу и, таким образом, будет у меня собственный ручной Кощей!

Князь замер. Застыл удерживающим меня изваянием. Затем отпустил, позволяя соскользнуть по стене вниз, и глядя в мои глаза, тихо произнес:

– За свои слова, Маргош, придется ответить.

– А это не мои слова, Коша! – прошипела я. – Твои, дословно!

Серые глаза яростно сузились. Серые глаза прожигали ненавистью. Серые глаза явно готовы были узреть мой расчлененный труп… Серые глаза почему-то медленно перевели взгляд ниже и уставились на мои губы.

Секунда… вторая… третья…

И тихое, едва слышное:

– Выходи за меня.

Если бы у меня в руках была книга, она выпала бы повторно, а так просто опустились руки, а глаза округлившись, потрясенно смотрели на Стужева. Стужева, который еще тише добавил:

– Пожалуйста.

Где-то там кто-то упал в обморок, где-то здесь я, сглотнув, продолжала потрясенно смотреть на Князя.

– Ну?! – потребовал моей реакции Князь. – Я жду твой положительный ответ.

И серые глаза вновь вернулись к взгляду в мои прифигевшие. И смотрел Александр мрачно, решительно и зло. И да – ждал положительный ответ. Сглотнув повторно, я шепотом спросила:

– А если… нет?

– Убью!

И взгляд такой… жуткий.

– То есть я должна сказать «да»? – голос осип на последнем слове.

– И без вариантов, – подтвердил Стужев.

Сглотнула опять. Потрясла головой, потому как полнейшее ощущение нереальности происходящего, и с нервным смешком заметила:

– Оказывается «прости» в твоем исполнении было еще ничего, с предложениями оно как-то похуже…

Хриплый рык и злющее:

– Это «да»?

Меня трухануло от его тона. Испуганно смотрю на Стужева и понимаю – этот шутить не намерен. И мне остается или «да» или мама родная… Это уже не аниме, это Обитель Зла эпизод четвертый… И уже как-то думается не о браке, а о необходимости выживания…

– Ссстужев… – пробормотала перепуганная я.

– Я. Задал. Вопрос! – прорычали в ответ.

Исключительно из чувства справедливости, решилась поправить:

– Не задавал… Ты выдвинул требование и отказываешься принимать отрицательный ответ…

Сказала. Нахмурился. Осознал. Кивнул и подтвердил:

– Именно так.

Волной накатывает жуткое ощущение. Называется – допрыгалась. А у Стужева взгляд такой… страшный. И остается единственное, что можно было сказать в этой ситуации. Просто-таки единственное и спасительное:

– Нет… – прошептала я.

И зажмурилась.

И сжалась, едва услышала взбешенное:

– Все, Ритка, ты достала.

В следующее мгновение мир перевернулся!

И я завизжала, едва оказалась переброшена через Стужевское плечо.

– Молчи, женщина, – прорычала озверевшая няшка, наградила шлепком по мягкому месту и заткнувшуюся от удивления меня, размашистым шагом вынесли из горницы.

Последним воспоминанием о кощеевом семействе были их ошалелые округлившиеся очи!

В следующий миг нас окружило зеленоватое сияние. А я зажмурилась от ужаса…

****

– Добрый день, – вежливый голос Стужева, заставил открыть глаза.

Открыла, и узрела бетонный пол нашего подъезда.

– Ззздравствуйте, – прозвучал запинающийся старушечий голос. – А вы… а это…

И я узнала одну из бабок нашего двора! Седьмую кару Египта! В смысле Нину Федосеевну!

– Это Ильева, – сдал Князь. – Можно я пройду?

– Ааа, – у бабули был шок. – Ммможет лифт?

– Нет, спасибо, – ледяной ответ.

– Ну… проходите тогда, – пробормотала бабушка.

– Премного благодарен, – вежливо ответил няшка обнаглевшая и направился к лестнице, совершенно не принимая во внимание моего на нем положения.

– Ссстужев! – завизжала я.

Несмотря на мои визги, Александр взбежал по лестнице вверх, прямо на наш шестой этаж, и ему было плевать, что к этому моменту я уже охрипла. Зато орать перестала, едва кое-кто вежливо позвонил в звонок нашей двери!

– Сссту… сту… Сашенька, ты что делаешь? – окончательно перепугалась я.

– Заткнись, – последовал злой ответ.

Дверь открыла мама. Изогнувшись я увидела ее домашние тапочки ну и мама потрясенно молчала. А еще на лестничной площадке открыли двери все, потому как орала я будь здоров, и сериалы похоже перекричала.

– Добрый вечер, Ольга Владимировна, – вежливо произнес Стужев, причем таким тоном, словно я вовсе не была перекинута через его плечо, а стояла рядом.

– Вввечер добрый, – запинаясь, ответила мама.

– Я к вам с необычной просьбой, – продолжил Князь и погладил меня по… ноге почти, – будьте так любезны, передать Ритин паспорт, если вам не сложно.

– Что? – пискнула мама.

За дверью напротив кто-то с размаху сел на пол.

– Паспорт, – повторил Стужев, – мы сегодня женимся.

Мама пошатнулась, но устояла и даже спросила:

– В смысле заявление подаете?

У меня вообще слов нет одна паника, а Стужев спокойно так:

– Нет, Ольга Владимировна, подавать заявление нам уже поздно, мы сразу поженимся. Паспорт, пожалуйста.

Ну на этом у меня сдали нервы.

– Стужев, – заорала я, – ты рехнулся?! Мама, не давай ему паспорт, он псих!

Не знаю как ко всему этому отнеслась мамочка, но я услышала ее тихое:

– Ты… в этом уверена?

– Мама, только псих захочет на мне жениться, мама! Не давай ему паспорт, не…

Звук удаляющихся маминых шагов и самодовольные слова Князя:

– Маргош, это на тебя магия не действует. Исключительно на тебя.

Через минуту мама протянула ему мой паспорт!

– Спасибо, Ольга Владимировна, – безукоризненно вежливо произнес Стужев.- Мне очень повезло с тещей. До свидания.

В ответ раздалось задумчиво-потрясенное мамино:

– Александр… а вы случаем не… дизайнер?!

– И даже не гей! – прошипел Стужев.

И развернувшись, направился к лестнице.

– Мама, – закричала я, – я не хочу за него замуж!

– Дура девка, – раздалось от лифта, – какой мужчина… Ах, какой мужчина, прямо как во времена моей молодости!

Как оказалось там обретались все семь бабок нашего двора, и глядя на меня, все семь утирали скупые слезы радости… Избавились!

Хотелось им хоть что-то сказать, но Стужев начал забег по лестнице вниз, причем на головокружительной скорости.

*****

– Стужев, п-п-пожалуйста…

– Заткнись, Маргош.

Загс! На полном серьезе – загс! Кафедра, стена тканью драпированная, умная тетенька регистратор вещает стандартное:

– Сегодня 13-го апреля 2013 года в отделе ЗАГС регистрируется брак Стужева Александра Мечеславовича и Ильевой Маргариты Игоревны. Дорогие новобрачные, в жизни каждого человека бывают незабываемые дни и события. Сегодня такой день у вас – день рождения вашей семьи.

– Сссашенька, я тебя очень прошу, я…

– Тихо, я сказал.

Тетенька, не замечая наших переговоров, продолжает:

– Семья – это союз любящих людей и союз добровольный. И прежде чем зарегистрировать ваш брак я обязана спросить вас является ли ваше желание вступить в брак искренним, свободным и хорошо обдуманным. Прошу ответить Вас, Маргарита Игоревна.

– Не-е-ет! Нет! Нет! Ни за что! Не…

Меня не слышали, вежливо улыбаясь, тетенька выдала:

– Очень хорошо. Вас, Александр Мечеславович.

– ДА! Всегда об этом мечтал.

– Ыыыыыыыыы, – застонала я.

– Нехрен было самоубийство изображать. Хотела, чтобы я осознал, насколько ты мне нужна?! Так я осознал, Маргош. Наслаждайся.

Ничего не замечающая тетенька, продолжала торжественным голосом:

– Учитывая ваше обоюдное согласие, которое вы выразили в присутствии свидетелей, ваш брак регистрируется. И я прошу вас подойти к столу и подписями скрепить ваш семейный союз.

– Саша, Сссашунечка, Сссашечка, не надо, пожалуйста, – взмолилась я, откровенно рыдая.

Холодный взгляд Князя и меня молча потащили ставить роспись.

Я уперлась всеми конечностями! Я приросла к полу, я… Гад гадский подхватил меня одной рукой за талию, приподнял и понес к столу. После чего моей рукой расписался за меня, не смотря на то что я упиралась, пинала стол и вообще вырывалась, а после расписался сам и вернул нас на место. И все бы ничего – но на роже князевской цвела, сияла и сверкала довольная и счастливая лыба новобрачного!

А у меня просто слов больше не было. И слез тоже не было… только шок.

Тетенька же зачитала совсем торжественным голосом:

– Уважаемые новобрачные, с полным соответствием с Российским законодательством ваш брак зарегистрирован. И я торжественно объявляю вас мужем и женой! Поздравьте друг друга супружеским поцелуем.

У меня просто шок. Слова… эмоции… чувства… мысли – все плывет в мареве ужаса перед сложившейся ситуацией. Но это у меня, а Стужев… Стужев разворачивает к себе, нежно обнимает лицо ладонями, поглаживает щеки большими пальцами, вытирая влажные дорожки от слез, наклоняется и… и мир снова разделился на там и здесь.

Где-то там звучит: ‘Обоюдное желание молодых носить общую фамилию Стужевы узаконено. А теперь, уважаемые супруги, разрешите вручить вам ваш первый семейный документ – свидетельство о заключении вашего брака. Я вручаю его Вам, Александр Мечеславович, как мужу и главе семьи. Поздравляю’.

Где-то здесь одна рука Стужева отпускает мое лицо, берет что-то, кладет во внутренний карман и снова нежно обнимает меня.

Где-то там вновь слышится: ‘Дорогие молодожены, сегодня у вас особенный день, вы вступили в семейный союз любви и верности. Отныне вы муж и жена, создатели новой семьи и продолжатели рода своего. В семейной жизни проявляйте больше заботы, доброты, терпения и уважения друг к другу. Я желаю вам счастья, удачи и благополучия’.

А где-то здесь, Стужев подхватывает меня на руки, и, продолжая целовать, выносит из ЗАГСа.

Где-то там играет марш Мендельсона… Кажись, я вышла замуж…

К концу парадной лестницы эта мысль окончательно утвердилась в сознании и едва Стужев открыл дверь, вынося меня на улицу, я оторвалась от его жадного поцелуя, и тихо спросила:

– Все?!

Поставив меня на ноги, Князь торжественно извлек из кармана свой паспорт, открыл, продемонстрировал свою фотку и собственно ФИО: ‘Стужев Александр Мечеславович’. Затем достал мой паспорт, открыл, и продемонстрировал мое ФИО: ‘Стужева Маргарита Игоревна’. А после мне даже показали свидетельство о браке.

– Ссстужев, а когда они так быстро успели с моим паспортом? – слабеющим голосом спросила я. – Это магия, да?

– Взятка, – опроверг мою веру в чудо Князь.

Вспомнила момент, когда привязав меня к стулу, Стужев пригладил мои волосы, сфоткал меня на свой телефон и насвистывая, отправился в кабинет начальника ЗАГСа, пояснив ошарашенным подающим заявление на бракосочетание: ‘От свадьбы отказалась’. После чего он зашел в кабинет, вне очереди кстати, а все девчонки передумали замуж выходить и бросились бежать, женихи за ними… Я потом сама как дура минут десять сидела! А потом как полная дура еще час с ртом, скотчем заклеенным, пока Стужев, насвистывая и покачивая ногой, ждал чего-то… Походу паспорта моего!

А потом была… свадьба.

– Ыыыы… – сползая по стенке вниз, простонала я.

Мне казалось что все – жизнь кончена! Я замужем! И теперь вообще все! И…

Все оказалось хуже!

– Слушай, женщина, – Стужев нагнулся, схватил за локоток, резко поднял, и от стены отлепил, а дальше, пристально глядя в мои глаза, произнес, – как твой муж, ответственный за твою жизнь и здоровье, я запрещаю тебе сидеть на холодном. Все ясно?

Нервно кивнула, а затем с надеждой, с просьбой, с мольбой фактически:

– Стужев, а давай разведемся, а?

– Нет! – последовал злой ответ.

– Ну нет, так нет…- пролепетала я, и тут же опять с надеждой: – Стужев, а давай ты меня бросишь, а? Можно прямо у загса…

Серые глаза сузились от злости и мне ка-ак ответили:

– Слушай, Стужева, а давай ты сразу заткнешься и больше эту тему поднимать не будешь!

Проходящие мимо прохожие, втянув головы в плечи, поторопились проходить быстрее. Птицы, которых даже рев моторов не пугал, взмыли и умчались подальше… К загсу подъехал белый свадебный лимузин, весь такой в украшениях и с кольцами на капоте, дверца рядом с водительским сидением открылась, и вышел скелетон Генри.

– Хозяин, поздравляю! – радостно начал он. – Леди Маргарита, – я испуганно посмотрела на него, и скелет уже не так радостно, – …эээ… сочувствую.

– Ыыы, – заныла я.

Стужев, по привычке игноря мое состояние, опять подхватил на руки и понес вниз по ступеням. Из лимузина орал марш Мендельсона, водитель присоединился к издевательству, добавив ‘Горько!’. Князь на это предложение отреагировал нежным поцелуем, и усадил меня в лимузин. Генри с радостным оскалом открыл шампанское, разлил по бокалам и протянул нам. У меня дрожали руки и потому мой бокал придерживал… муж… Мама, мне страшно!

Машина двинулась с мягким шуршанием шин, Генри протянул поднос с раффаэлло, Стужев звякнул нашими бокалами и произнес тост:

– За нас!

Я залпом выпила.

Мужжжж… мля, мой муж, открыл мне конфетку, сунул в рот, и протянул бокалы Генри, чтобы тот их снова наполнил… За окнами лимузина проносился вечерний город, нам сигналили машины и улыбались прохожие, а я… я замуж вышла. Сижу на белоснежном сидении кожаного салона, в замурзанных джинсах, рубашке не первой свежести, с растрепанными волосами и ошалевшим взглядом… и да, с печатью в паспорте!

– Классная свадьба получилась, – заметил счастливый Князь, протягивая мне полный бокал, – быстро, здорово, без суеты и напутственных речей.

– Ыыы… – кажется после свадьбы все тупеют, я так точно.

– У новобрачной шок, – вежливо заметил Генри.

– Ща вылечим, – уверенно заявил Стужев.

Забрал у меня бокал, отодвинул от нас поднос с конфетами, наклонился и поцеловал. Да, стало легче. Сразу. И даже когда, привлекая меня к себе, Стужев усадил на колени, продолжая целовать, было однозначно легче. И когда сжал в объятиях, и не отрываясь от моих губ, простонал ‘Ритка’, тоже легче было, а потом… потом Александр оторвался от меня. Уже сидящей на его коленях лицом к нему, и спросил:

– Рит, а ты чего-нибудь хочешь?

Тяжело дыша и глядя на него изумленными глазами, я прошептала первое, что в голову пришло:

– Книгу.

– О вкусной и здоровой пище? – не понял меня Князь.

– Неа, мою, ягушенскую, – пояснила я, почему-то снова приникая к его губам.

Магия, наверное.

– Угу, – произнес Стужев, даря очередной головокружительный поцелуй. А потом резко оторвался и уже не мне: – Ужин свадебный накрыть к нашему возвращению.

– Понял, – отозвался с переднего сидения Генри.

Зеленое сияние струйкой дыма потянулось из ладоней Стужева, окутывая нас обоих. И глядя на его перламутровые переливы, я откинула голову, подставляя шею умелым губам…

Темень перехода, тихий стон сжимающего меня Стужева, свет… бревенчатый потолок и близкое ‘Хм’. На мне торопливо поправили рубашку, а после я, продолжающая потолок разглядывать, услышала:

– Мам, пап, познакомьтесь – моя жена, Стужева Маргарита Игоревна. Ритка…

Продолжаю смотреть в потолок.

– Ритка, соберись.

Собралась, посмотрела на Стужева.

– Не на меня, – на его губах воцарилась счастливо-ироничная улыбка, – прямо по курсу, на два локтя ниже.

Повернула голову прямо, взглянула чуть ниже – за низкими столиками сидели прямо на подушках, разбросанных на полу, кощеевы потомки и родственники. Индивидов сорок! В различной одежде, от сарафанов до плащей и платьев с высокими воротниками а-ля ‘Дракула убейся’. За ближайшим ко мне столом расположились уже знакомые Снегурка с мужей, Марья Кощеевна, тоже по-видимому с супругом.

– Это короче мои предки, – проявил чудеса этикета Князь, – с ними тетка и дядя, ну ты их уже видела, это предки Яна. На остальных можешь внимания не обращать, я и сам их от силы раза три в жизни видел.

Я в афиге. Присутствующие так же, и только Стужеву море по колено.

– Пап, – крикнул он оторопевшему родственнику, – руку протяни.

Мечеслав, если рассуждать логически и от отчества Стужева отталкиваться, протянул могучую мозолистую длань – в ту же секунду золотые наручники намертво сковали нас с отцом обнаглевшим от наглости няшки.

– Так, дополнительные меры безопасности, – объяснил мне… муж.

Затем развернулся и покинул прибалдевшее собрание.

Осталась я, прикованная к абсолютно неизвестному мне мужику, нервно хихикающая Марья Кощеевна, застывшая Снегурка и почему-то тоже тихо ржущий ее супруг. Ну, Мечеслав молча изучал меня пару секунд, после чего вежливо произнес:

– Присаживайтесь, Рита.

Медленно опустилась на подставленную вторым мужчиной подушку. А отец Стужева, все так же вежливо интересуется:

– Вас уже можно поздравить?

Две пары жадных глаз – Снегурочки и Марьи Кощеевны нацелились на меня.

– Мне можно посочувствовать, – простонала едва слышно.

Мужчины переглянулись, и муж Кощеевны осторожно спросил:

– Так все-таки поженились?

Молча кивнула. Начало трясти. А еще все смотрят шокировано, особенно Снегурочка. А еще…

– Рита, – отец Стужева похлопал по плечу, видимо в попытке приободрить, – понимаю, после всего случившегося вам кажется, что Александр принял несколько…эм… скоропалительное и основанное на негативных эмоциях решение, но…

Внезапно наверху послышался рев, затем грохот, словно там где-то в одной из комнат, разошлись раскаты грома, и вообще буря надвигается.

– Ой, – прошептала я, – а вообще по какому поводу собрание.

– По поводу получения книги Хранительниц Терры, – меланхолично пояснила Марья Кощеевна. – За этим фолиантом наши семь тысяч лет охотились. А вы здесь с Кошей зачем?

– За книгой, – пробормотала испуганно, осознавая весь масштаб важности учебника магии, выданного мне Ягой.

А наверху раздалось:

– Коша, не смей!

По лестнице прогрохотали чьи-то шаги.

– Кошшша! – орал Кощей.

– Попросишь у Риты, – невозмутимо крикнул в ответ Стужев, – она девочка добрая, может и даст.

И Князь размашисто-вальяжной походкой вошел в помещение, где все, затаив дыхание, ждали развития событий.

– Все, нам пора, – весело сообщил всем Стужев и браслеты щелкнули, отпуская меня и Мечеслава. – Ритусь, пошли, – я торопливо поднялась, и тут он добил, – у нас с тобой самое интересное в браке намечается.

С размаху села обратно.

Испуганно посмотрела на Князя и слабеющим голосом спросила:

– Сссупружеский долг?

Мне вернули удивленный взгляд, после чего Стужев покачал головой и укоризненно так:

– Ритка-Ритка, вечно ты только об одном и думаешь… Я ей о духовном, о размере зарплаты, а она… Эх, ты… Хотя что еще от тебя ожидать, после кина в той лживо-порнографической лужице.

Совершенно пунцовая я, поднялась, спасибо Мечеславу, поддержал и помог встать, подошла к Князю и тихо спросила:

– То есть ты мне сейчас зарплату отдавать будешь?

– Конечно, – уверенно подтвердил Стужев, призывая зеленоватый сверкающий дымок, – сразу после того, как ты мне и супружеский долг и проценты, и да – по кредитам, зараза бессердечная, расплатишься.

Я остолбенела, только и хватило сил спросить:

– По каким кредитам?!

– Эротическим, Ритусь, – нагло сообщил новобрачный, выдирая нас из сказочного мира.

****

Нас перенесло в дом Александра, в том в котором был Генри, и едва под ногами возник ковер с длинным ворсом, чьи-то глотки заорали:

– Мы желаем счастья вам, и оно должно быть таким…

Ненавижу эту песню! Я скривилась и глотки тут же сменили пластинку, заорав:

– Горько!

Новобрачный с воодушевлением взялся за дело подслащения. Но я уклонилась от его жадных до этого дела губ, и огляделась. Гостиная мне была знакома – два скелета и одно приведение тоже. Узрев мой взгляд, уже вдубль пьяная троица радостно завопила:

– Сочувствуем!

Охренеть! Вот просто охренеть!

– Так, балаган прекратили и свалили, – решительно пресек веселье Стужев. – На сегодня свободны.

Два скелета и привидение пригорюнились.

– Свободны, я сказал, – прорычал Князь.

Привидение, ковыряя пол призрачной ногой, подняло на хозяина самый невинный взгляд и так же ну очень невинно осведомилось:

– А вдруг вам что-то понадобиться…

– Вон! – ледяным тоном приказал мой… муж.

Скелеты бросились к дверям, приведение сразу сквозь стену прошмыгнуло, и уже с улицы донеслось его обиженное:

– А раньше смотреть разрешал…

– Так то раньше, а это жена, – резонно возразил Генри.

– И… и в душе не смотреть значит? – потрясенно вопросило приведение.

– Жить надоело? – спросил Иван-скелет. – Он на нее сам смотреть боялся, а тебе значит, разрешать должон?!

Дверь закрылась, отрезая от нас призрачно-скелетистую прислугу. Нет, у меня много вопросов появилось, но…

– Все, Ритка, – хрипло сообщил мне Стужев, отбрасывая учебник магии на стол, – переходим к самому интересному.

И подхватив меня на руки, Князь понес наверх, с самой счастливой улыбкой на лице! С такой счастливой-пресчастливой, а еще предвкушающей, а еще…

– Сашша, – простонала вконец перепуганная я.

– Да, Ритусик? – глядя четко вперед и похабненько так усмехаясь, вопросил муж.

– Сашшенька, а что ты сейчас делать собираешься? – тупой вопрос, знаю.

– Размножаться, – не стал лукавить внук Кощея. – А хочешь сообщу самое интересное?

– Дддавай, – запинаясь, согласилась я.

Александр внес меня на второй этаж, свернул к спальне, ударом ноги распахнул дверь, зашел остановился, и весело подмигнув, произнес:

– Ты будешь заниматься тем же, Маргош. Тебя к этому теперь закон Российской Федерации обязывает.

И меня осторожно поставили на ноги. А затем…

У меня вообще появилось ощущение, что Стужев мне просто опомниться не дает, и вообще ситуацию осознать и… И мир стремительно закружился, едва Князь снова начал целовать, уже не бережно и нежно, совсем нет – ярко, страстно, прикусывая мою нижнюю губу, вырывая стон за стоном и заставляя отступать к постели. Я ощущала это, каждый шаг назад, что он вынуждал сделать, но его пальцы на моих щеках, губы, неистово целующие, хриплое срывающееся дыхание и водоворот затянул окончательно…