Елена Звездная. Академия Проклятий. Книга третья

Раз на СИ проблемы, скидываю третью часть сюда

Елена Звездная.  Академия проклятий

Книга третья

Аннотация: Ты прокляла директора собственной академии проклятием Вечной Страсти? Теперь наслаждайся обществом лорда Риана Тьера, ведь настоящие мужчины никогда не отступают.

– Адептка Риате, – чуть вибрирующий голос главы нашего учебного заведения, заставлял содрогаться что-то глубоко внутри, впрочем, от его голоса сейчас и стекла дрожали, – я просто жажду услышать ваши объяснения!

Магистр темной магии, племянник императора, Первый Меч империи, член ордена Бессмертных, сам великий лорд Риан Тьер нацелил на меня пристальный взгляд черных, как само темное искусство, глаз. И он не ждал моих объяснений, он их попросту требовал.

Мысленно помянув Бездну, я попыталась хоть как-то оправдаться:

– Так… получилось… – да, с оправданиями у меня всегда было туго.

Дверь распахнулась. Лорд директор стремительно обернулся, нацелив убийственный взгляд на самоубийцу, который еще не был в курсе, собственного стремления распрощаться с жизнью. Деревенский кузнец – здоровенный детина с широченными плечами, орками в предках и квадратной челюстью – взгляд разъяренного магистра выдержал с достоинством, а после пробасил:

– Уж простите, уважаемый преподаватель и господин директор, но негоже вам оставаться наедине с моей невестой.

Мастер Горт, насколько мне было известно из тетиных рассказов, гнул подковы руками и в одиночку ковал даже двуручные мечи, но что-то мне подсказывало, что сейчас погнут его самого.

– Твоя невеста?! – переспросил магистр.

И повернувшись ко мне спиной, абсолютно и полностью переключился на несчастного Горта.

– Моя! – кузнец себя несчастным не чувствовал, он и на рвара с голыми руками ходил, как поведала мне все та же тетя.

Лорд Тьер усмехнулся, и его «хмык» я расслышала, а потом спокойно произнес:

– Я тебе дам один совет, мужик, больше никогда не смей даже смотреть в ее сторону.

«Мужик» растянул губы в кривой ухмылке, продемонстрировав отсутствие парочки зубов, размял плечи, закатал рукава и посоветовал:

– Ты это, лицо прикрывай, а то изуродую, к Бездне, харю твою столичную, – и бросился на лорда директора.

Драться при мне Риан не стал. Молча схватил кузнеца за шиворот, молча поднял весь его немалый вес, так на вытянутой руке и вынес из моей скромной спаленки. Потом на лестнице послышались его легкие, даже с такой ношей, шаги, крики собравшегося в нашей общей комнате народа, а там было человек сорок, после я услышала, как скрипнула входная дверь.

Звуки глухих ударов сквозь завывания метели слышны были плохо, хрипы кузнеца так же, но вот когда он начал молить о пощаде и Бездной клялся больше никогда не смотреть в мою сторону, это слышали явно все.

Не выдержав, я подошла к окну и увидела, как кузнец Горт уползает с нашего двора на четвереньках, а магистр, снимая перчатки, возвращается обратно в дом.

Я отпрянула от окна, едва услышала скрип пропускающей Тьера в дом двери, и уже ждала, что он вновь ко мне поднимется, но тут раздался громовой рык, потрясший дом до основания:

– Дэя! Спустись сюда, будь любезна.

Нервно сглотнув, я… осталась стоять посреди комнаты. Ровно до следующего оклика:

– Дэя!

Что я ему скажу? Вот что мне сказать? И как я скажу это при всех? Что согласилась на этот фарс из жалости, а меня попросту использовали? Да если я расскажу все, как было, тогда кузнецу не только от Риана, но еще и от отца достанется… и тете тоже. И все равно же отказалась бы, просто завтра, не при всех, да кто знал, что магистр примчится не на пятый, а на третий день после моего приезда…

Вообще должна признать, что эта поездка с самого начала пошла не так, как следовало. Начать с того, что бабушки Доры, мамы моего отца в Вилре не оказалось. Меня еще тогда насторожила фраза бабушкиной соседки, что госпожа Дора уехала на семейный совет. Жаль, что значения не придала. Потом случилось нечто еще более удивительное – дяди с семьей также не оказалось дома! Нет, ночевать в постоялом дворе не пришлось, нас с охранниками с радостью приютила дядина теща, очень милая руддака, которая и после смерти мужа оставалась верна традициям его семьи. Да, следовало призадуматься уже тогда, потому как в моей семье кроме младших братика и сестрички, соответственно восьми и семи лет, все остальные были уже замужем, женаты или в состоянии приближающегося брака.

Но почему-то тогда я об этом не подумала. Игралась со Счастливчиком, учила подло украденные у Тесме заклятия противодействия, да и дорога значительно отвлекала. На повороте к Верегсу на нас напали оборотни. Не то чтобы напали, но боевым магам прошедшим службу в Дневной страже так показалось. В итоге пришлось орать из кареты, что это друзья. А вся суть в чем – оборотни населяли Верегские леса и зимой их не покидали, а любопытство вещь суровая, вот обычно и тормозили почтовые экипажи, чтобы узнать, что и как в мире творится, а то, что в зверином обличье – так в шкуре оно зимой теплее, чем даже в шубе. Но, увы, объяснить магам особенности местного взаимоотношения рас я не успела, в итоге они подпортили шкуры тем троим, что мирно пытались остановить нас на дороге. А оборотни своих не бросают, и половина стаи помчалась мстить. Маги приготовились дорого продать свои жизни, а я все пыталась выбраться из кареты, чтобы объяснить ситуацию, однако у кого-то из бывших офицеров в запасе имелось заклинание «Клеть» и я оказалась в магической неоткрываемой клетке. Я кричала, я билась в дверь, я настаивала – но в условиях взрывающихся огненных снарядов и нарастающего воя стаи оборотней меня никто не слышал. Ровно до слов: «Сейчас как прокляну всех!».

Вот тогда карету остановили, меня выпустили и самый старший из охраны лорд Орвес спросил:

– Ты что-то сказала?

То есть на меня еще и разозлились. Спас меня крик одного из оборотней:

– Так это же Дэя!

Маги сменили гнев на милость и осведомились:

– Так вы их знаете, госпожа Риате?

Вот не зря я хотела ехать на почтовом экипаже, там возницы опытные, все уже знают, и обычно даже обмениваются подарками с оборотнями. Пришлось долго объяснять бывшим офицерам, как сильно они не правы. Все закончилось прозаически – меня, настаивающую на продолжении путешествия, вновь заключили в карету, и к заклинанию «Клеть», добавили еще и заклятие «Молчание», а после маги и оборотни всю ночь напролет делились новостями в стане оборотней, рассевшись вокруг костров. Обидно, что даже выспаться не удалось – это они меня не слышали, а вот мне досталась вся гамма незабываемых впечатлений от пьяных хоровых песен выводимых глотками магов и оборотней.

Заснула я после всего этого на рассвете, проснулась уже в дороге – маги со мной не разговаривали принципиально. Они просто ехали в основном молча, мучительно перенося страшную болезнь под названием похмелье, и изредка ругались на оборотней с их пойлом, от которого даже заклинания трезвости не срабатывали.

В общем, пять дней, вместо семи, так как ехали мы быстро, закончились к всеобщему нашему облегчению. Меня подвезли к дому, еще издали заметно обновленному, открыли дверцу кареты, протянули руку в стальной перчатке, после чего помогли спуститься и отчитались:

– Объект Дэя Риате довезен до места назначения в целости и сохранности. За время путешествия объект по темным подворотням не бродил, в сомнительных компаниях не пил, в драках не участвовал, картин способных вызвать негодование и повредить моральным устоям не видел.

И тут я понимаю, что:

– Так вы меня поэтому в карете заперли, когда отправились напиваться с оборотнями?

Мне невозмутимо ответили:

– Мы условия контракта выполнили в строгом соответствии с требованиями возрожденного духа смерти, – и лица такие честные.

Тогда-то я поняла, кого благодарить за самую ужасную в моей жизни поездку. И после такой дороги, мне хотелось только одного – прийти домой, посидеть с мамой и папой в тишине за обеденным столом, рассказать, что у меня случилось…

Дверь распахнулась до того, как маги, соизволившие донести мои чемоданы, подошли к дому. В следующее мгновение меня оглушило приветственными криками, и вся наша немалая родня вывалилась встречать старшую дочь, то есть меня. В дом я была унесена потоком радостных родственников, и с трудом удержала улыбку, увидев, сколько их всех понаехало. Нет, я своих родственников люблю, но… это Приграничье и в каждой семье восемь-десять детей, как результат стоит только собраться всем детям со своими детьми и супругами одного стола уже не хватает, а здесь имелась вся папина родня, и частично мамина… Наш большой дом оказался переполнен до основания! Но даже не это самое страшное:

– Дэя, умничка наша, как же я рада видеть тебя! – тетя Руи, жена старшего папиного брата, нынешняя глава всего рода, радостно направилась ко мне, раскинув очень толстые руки.

Я, конечно, родственников люблю, но вот конкретно при виде тети Руи мне хотелось просто развернуться и уехать, а можно даже уйти или убежать. Но самое мало приятное не в этом – тетя фактически оттолкнула маму, намереваясь обнять меня первая. И раньше я бы молча подчинилась, как и всегда, но… что-то изменил лорд директор во всех адептах Академии Проклятий.

– Темных вам, тетя Руи, – громко возвестила я, и ловко выставив на ее пути тетю Мили, подбежала к маме.

Мамочка, стройная, чуть усталая, но очень счастливая, крепко обняла меня, и прошептала нашу фразу:

– Ты дома.

Она всегда это говорила, просто «Ты дома» и в этом было так много всего, и радости от того, что я приехала, и тоски обо мне, и грусти, что скоро вновь уеду. Впрочем, на этот раз, мама прошептала и еще кое-что:

– Папа не согласился.

Когда она отстранилась, обнимая мое лицо такими родными ладонями, я уже начала догадываться на что не согласился папа… Впрочем тетка настаивала на выдаче меня замуж с моих четырнадцати, а уж теперь-то.

И помяни тетушку:

– Ну раз все всех рады видеть, – сарказм явно ко мне относился, – женщины отправляются готовить столы, мужчины все прочь! Сегодня женский день!

Продолжаю смотреть на маму, та явно подавила недовольство, и пытается улыбнуться, но не выходит. А все дело в тете… И вот раньше я бы промолчала, а сейчас даже не собиралась:

– Тетя Руи, – разворот в сторону главы рода, – по какому поводу праздник?

В нашем роду все в основном светловолосые и сероглазые, тетя в толпе родственников отличается черной с проседью копной волос, черным глазами, каким-то злым лицом и властным выражением на оном. А еще габаритами – она по ширине с дядей может соперничать, тот охотник, как и отец, так, что косая сажень в плечах.

– А у нас, Дэечка, радость, – сквозь зубы ответила тетушка, – старую деву, позор рода, замуж отдавать будем.

Шум в толпе моих родичей стих в мгновение. Да, я старая дева, и это факт. Мои младшие сестры уже замужем, у всех дети есть, а мне двадцать, брачный возраст четыре года как миновал, так что старая дева и позор рода. И можно было бы честно сказать, что я уже помолвлена и замуж собираюсь, но… одно дело сказать это маме и папе, и совсем другое дело тетя Руи, не хватало, чтобы она по всему Приграничью начала трезвонить, что является родственницей самого лорда Тьера.

Опускаю голову, встречаюсь взглядом с золотыми глазищами Счастливчика, вспоминаю, что мне сегодня желательно еще найти нашу кошку и узнать в чем секрет ее долгожительства, и успокаиваюсь.

– Да, тетя Руи, – я вскинула голову, встретилась с колючим тетиным взором, – я старая дева. Мне это нравится. И еще – замуж я не могу выйти до окончания академии, так что… придется вам смириться с тем фактом, что в роду Риате таки существует одна старая дева!

Просто тетя, искренне убеждена, что ее задача как главы рода – выдать всех девушек замуж. Лично я вообще искренне сожалею, что бабушка Дора передала ей полномочия, после смерти дедушки. Наверное, бабушка тоже об этом жалела, да сделанного назад не воротишь, теперь все страдают. И если к дяде как к главе рода претензий не было, то тетя… Папа на маме вообще без ее благословения женился, за что был отлучен от всех семейных собраний до рождения третьего ребенка. Ну да это дело прошлое, а факт в том, что папа своих родственников любит, и мне не хотелось, чтобы у него из-за меня были неприятности.

– Все сказала? – елейным голосом вопросила тетушка.

– Да, тетя Руи, – покорно согласилась я.

– Так вот запомни, Дэюшка, – начались нравоучения, – то что ты умеешь читать, да еще и учишься где-то там, в никому не нужном учебном заведении, не отменяет того факта, что ты Риате! И пока я жива…

И тут я не сдержалась:

– Академия Проклятий, тетя! Я обучаюсь в Академии Проклятий! И кстати – у меня есть собственное дело: контора частного сыска «ДэЮре» которую я открыла вместе со своим партнером…

– Дроу Юрао Найтесом, – пропела тетя.

Я чуть котенка не выронила.

– Дэюшка, – массив тетки подплыл ко мне, наклонился к моему уху и прошипел: – Про твои похождения в Ардаме я знаю, девочка моя. И про то, что подавальщицей четыре года с пьяньчужками по углам зажималась. И если ты мне сейчас заартачишься, я ни тебе, ни мамке, ни сестрам твоим житья не дам – всех опозорю.

И тетушка выпрямилась, с высоты своего роста насмешливо поглядывая на меня. Я же стояла, смотрела на нее и думала – проклятие острого поноса или не менее жестокое проклятие икоты на сутки?! Одно плохо – тогда с троллями в Мертвом городе я жизни наши защищала, следовательно, и проклятие могла использовать, а если здесь произнесу, получу отчисление из академии. И даже лорд Тьер мне не поможет. И все равно спускать это дело ей с рук я не собиралась, правда и скандалить при всех не хотелось.

– Хорошо, тетя, – с трудом выговорила. – Могу я с дороги отдохнуть?

– Конечно, милая, – мне мерзко улыбнулись, – иди.

Я развернулась и вышла на двор. Холодный ветер порывом ударил в лицо, снежинки завьюжили, упав с крыши, а потом на руках зашипел Счастливчик. Начал выгибаться и в итоге соскользнул на снег, смешно провалившись по самую мордочку. Я хотела поднять его, но котенок проявил свое нетипичное происхождение, уползя в снег. И почти сразу в мои руки, пытающиеся ухватить котенка, ткнулся нос Царапки. Наша большая, дородная такая кошка, ласково замурлыкала приветствуя меня.

– Привет, привет, – присев на корточки, я почесала за мохнатым ушком, и задумчиво пробормотала, – интересно, ты действительно возрожденный дух, или просто кошка…

Царапка, мурлыча, подобралась ближе, поднялась на лапы, топчась на моем платье, как это умеют делать только кошки, ткнулась мордочкой в нос, а затем уставилась на меня блестящими в отсветах дома глазищами и как скажет:

– А ты как думаешь?

Я так и села прямо в сугроб! Сижу, во все глаза смотрю на нашу старую, снова беременную, кошку и поверить не могу! А Царапка мягко обошла, потершись о мою руку, и мурлыкнула:

– Прростыть хочешь? Вставай, Дэя, нечего на снегу сидеть.

Наверное, заговори со мной кошка раньше – убежала бы со всех ног, оглашая окрестности дикими криками, а сейчас:

– Темных, вам, – пробормотала я, глядя на пушистую красавицу.

– И тебе, Дэюшка, – мурлыча, ответила кошка, обходя меня по кругу, – а теперь вставай, со снегу, а то поцарапаю.

Встала.

– Возрожденный дух, – прошептала я непослушными от мороза губами.

Кошка мягко оттолкнулась от земли и прыгнула ко мне на руки, поймала я ее по привычке как-то.

– Скажи Эрисе, что идешь к бабушке, – приказала кошка, тычась носом мне в шею. Она всегда так делала, но раньше меня это не пугало, а вот сейчас…- Не бойся меня, Дэюшка. И к бабушке идем, нервы успокоишь, сама успокоишься, да меня выслушаешь.

Я обняла кошку, прижимая покрепче, подошла к двери, крикнула:

– Мамочка, я к бабушке сбегаю, – да и ушла, не дожидаясь ответа.

Выйдя за околицу, пошла по дороге, утопая по колено в свежевыпавшем снегу, и не удержалась:

– А папа где?

– Так встречает тебя, на заставе, – сообщила Царапка, – они ж не знали, что ты с охраной приедешь, а не почтовым дилижансом, вот с мужиками и отправились. Не переживай, за ними уж поехали.

Я невольно улыбнулась и подумала, какой у меня замечательный отец все же. И мама, и сестры с братьями, но уж никак не тетя!

– Ты изменилась, Дэюшка, – вновь заговорила кошка, – глаз больше не опускаешь, голосом говоришь не тихо, как трава шуршит, а уверенно, да и спину ровно держишь.

– Так ты тяжелая! – возмутилась я.

– А то, – кошка фыркнула, обдав мое лицо облачком теплого пара, – беременность изображать дело трудное.

И тут я понимаю, что не было у нас котят каждый год!

– Не стой, Дэюшка, поспешай давай, времени то нам много не дадут, а в доме не наговоришься, там ушей сейчас, что умертвий по весне… неупокоенных.

«Поспешать» было сложно, но я все же заторопилась. До конца улицы взмокла в итоге, и к бабушке ввалилась без стука, открыв щеколду на калитке.

Дверь в избу открылась сразу же, и перекрывая вой метели, раздался бабушкин чуть хриплый голос:

– Дэюшка, ты?

Вот откуда она всегда знает, что это я пришла?

– Я, бабушка!- Царапка улетела в сугроб, я не хотела с ней так, просто мимо узкой тропинки промахнулась, – Темных ночей, бабуль!

И с разбегу обняла сухонькую старушку, у которой, несмотря на возраст, объятия были сильными и крепкими.

– Дэюшка, кровиночка моя, – пробормотала бабушка, – уж как добралась, доехала?

– Хорошо, бабушка, все хорошо, я дома.

И почти успокоилась, на миг поверив что все по-прежнему, а тут из сугроба:

– Косорукая ты, Дэйка! Или злая! Ты злая, или косорукая?

– Уймись, Цара, девочка промахнулась, а ты и рада в сугробе поваляться, уж я то видела, что хвостом в полете махнула.

Я от бабушки отпрянула, смотрю удивленно, а кошка пышный хвост трубой, и мимо нас в дом вошла.

– И ты заходи, – бабушка за плечи обняла, и к двери подтолкнула, – нечего на морозе стоять.

Я зашла, в сенях разулась, по теплому деревянному полу в светлицу вошла. У бабушки дом очень старый, не знаю сколько ему лет, но таких домов во всем Загребе не найдешь – всего три комнаты, да в один этаж, и печь здесь не дом греет, а стену. Очень старый дом, но пахло здесь всегда травами, да чаем травяным, а уж когда бабушка пекла булочки, мы через всю деревню запах чувствовали и к ней бежали.

– Не стой, садись, – бабушка к столу подтолкнула, – и раздевайся, тепло у меня.

Пока пальто, шапку и шарф снимала, бабушка налила нам чаю, Царапке в блюдечко сметаны набрала, и теперь сидела и просто смотрела на меня.

– Ты изменилась, – вдруг сказала она, – взгляд другой, осанка, и даже улыбка. А еще в глазах твоих любовь светится, Дэя. Любишь ты кого-то больше жизни, да гордости, да желаний своих. Скажешь мне имя счастливчика?

Тут я шарф выронила и, бледнея, испуганно воскликнула:

– Счастливчик!

Бабушка удивленно смотрит, а Царапка на стол запрыгнула, сметану лизнула и недовольно так:

– Что с ним сделается? Поохотится в лесу, да и к тебе утром вернется, смерть-то ему уже не грозит.

Тут бабушка не выдержала:

– Опять духа привела! – и смотрит на меня так… гневно.

– Что значит «опять»? – переспросила я, присаживаясь на скамью.

– А я, по-твоему, из лесу приковыляла? – Царапка фыркнула. – Ты меня принесла, мелкая была, годка три всего, а мимо котенка не прошла. Ух и ругалась Эриса, мать твоя, да Орон поддержал, говорит: «Прокормим, зато у Дэюшки сердце доброе, пожалела котенку».

Смотрю я на Царапку – вымахала она знатно, но все равно не помню, чтобы ее домой приносила.

Кошка словно поняла, о чем я думаю, уставилась на меня желтыми глазами, и объяснять начала:

– Возродиться не каждый дух может, силы много уходит, а если маг за тобой следует, да изматывает, тут уж прыгнешь и в котенка новорожденного, лишь бы слабый был, чтобы его дух изгнать, место в теле занять. Но и опасностей много – маг по следам идет, а маги они от своего не отступаются, да и выжить надо – перерождение сложный процесс, тело в которое вселишься, гибнет зачастую. И тут уж забота требуется, а еще больше тепло чужой души, той, что теплом поделится. За мной два мага шли, Дэя, да магистр. Силы во мне много было, да напрыгаешься из тела в тело и как свеча на ветру гаснешь… Тот котенок был моим последним шансом, а сразу после перерождения бежать пришлось, да так, что лапы в кровь, а маги на ящерах, и маяк их вел точно… Мне повезло дважды, Дэя, твой отец взял дочку за зимними ягодами, да у дитя было доброе сердце. Ты меня спасла, детскими ручками подняла с трудом, и под шубейку спрятала. Теплом ты поделилась со мной и маги след потеряли. А как домой принесла и увидела Эриса одежду и шубейку кровью испачканные, требовала выбросить меня, а ты не дала. Второй раз теплом со мной поделилась, душевным теплом. И я выжила.

Все равно не помню ничего совсем. Царапка же ближе подошла, улеглась на столе, мордочку мне на ладони положила и продолжила:

– Думала я окрепнуть, сил набраться и уйти из вашего дома, но… – кошка на миг глаза зажмурила, как умеют только кошки, – ты росла, добрая и умненькая такая, жаль тебя стало.

– И что? – внезапно какая-то подозрительность проснулась во мне.

Царапка мне в глаза посмотрела, не мигая и глаз не отводя, да и призналась:

– Если бы я ничего не сделала, судьба твоя в Загребе бы сложилась. Кем бы стала, Дэя? В четырнадцать заневестилась, в пятнадцать посватана, в шестнадцать жена. Не по тебе судьба такая!

И тут меня как обухом по голове:

– Загрызень!

Царапка глаза прищурила и как зашипит:

– Ты меня за кого принимаешь? Я тогда всю шкуру чуть не стерла, отца твоего за порог не пуская! Сама ты меня наверх унесла! Да и не поддается загрызень магии, иначе отвела бы его от Орона, как всегда делала, зазря что ли самый удачливый охотник в округе?

– Прости…

– То-то же, – буркнула кошка, – а вот к лорду-земли вашему я тебя направила.

– Зачем?

– А я, Дэюшка, не лекарь, помочь Орону не смогла бы, да время истекало, а погибни твой отец…

Знаю что дальше, мы бы к тете с дядей переехали.

И тут в разговор вмешалась бабушка:

– Долго молчать будешь, Дэя? Кто он, расскажи нам, будь мила.

Я осторожно стянула перчатку с левой руки, черный бриллиант ярко сверкнул в свете горящих свечей, я почему-то начала улыбаться.

– Даааа, – протянула Царапка, – это мы крупную рыбку подцепили!

Быстро натягиваю перчатку обратно.

– Прости, – кошка руку лапой накрыла, – не хотела обидеть. Так как звать его?

Бабушка спрашивать не стала, ладонь мою к себе потянула, сняв перчатку, в кольцо вгляделась.

– Никак маг, – прошептала она, – сильный да родовитый. Уж не императорских ли кровей?

И взгляд такой встревоженный.

Увиливать я не стала, сказала как есть:

– Племянник императора, лорд Риан Тьер…

Царапка свалилась со стола. Бабуля так и застыла, даже рот от удивления открылся, зато потом понеслось:

– Да ты что, Дэюшка! Сам племянник императора! Да как же это?! Да нашла-то где?

Пожав плечами, я промолчала, потом осторожно руку у бабушки забрала, но перчатку натягивать не стала – пальцы медленно прикоснулись к камню, такому же черному и мерцающему, как и глаза магистра. В очередной раз поняла, что скучаю…

– Да не молчи ты! – Царапка вылезла из-под стола, прыгнула на скамью, оттуда обратно на коронное место. – Где встретились.

Скромно потупив глазки, честно призналась:

– А я его… прокляла…

Царапка повторно свалилась на пол. Оттуда от туда, из-под скамьи донеслось:

– Я пока тут посижу. Дальше то что?

Ответить я не успела. Дверь распахнулась, впуская ледяной порыв ветра и поднятый начинающейся метелью снег, и вошел отец. С радостным криком «папа» я бросилась к нему, с лету попала в крепкие объятия.

– А я на заставе ждал, – отец стиснул так сильно, что дышать стало тяжело, – Дэюшка, солнышко мое, соскучился до смерти.

Тут бабушка пробурчала:

– Орон, задушишь девочку, объятья то у тебя медвежьи, – это она так, для порядка, а сама еще чашку достала, чай налила, да папе к чаю набрала меду – он любит. – За стол садись, небось с обеду голодный, с такой то прорвой народа.

– Голодный, мама, – покорно согласился отец, он вообще бабушку любит и уважает.

– А чего раньше не зашел?!

Бабуля тут же встала, поспешила к печи, и вскоре на стол, подвинув чашку и булочки, была поставлена миска с мясной похлебкой, и ломоть хлеба. И посмотрев на это дело, я жалобно сказала:

– Тоже хочу, я правда на постоялом дворе обедала, но от твоей похлебки не откажусь.

Мне тут же тоже насыпали, правда в тарелку, я меньше отца ем, с этим не поспоришь.

Скинув кужух, шапку и теплую безрукавку, отец сел за стол, начал быстро есть, явно торопясь меня обо всем порасспрашивать, и тут бабуля выдала:

– Орон, а что никак Руи не угомонить?

Отец есть перестал, тяжело вздохнул, и нехотя сказал:

– Я с ней разберусь. Сам. Единственное что – хороший мужик Радган. Хороший, хозяйственный, смелый и благородный, а без благословения главы рода Дэя дом родительский покинуть не может. Потому и терплю… – папа ко мне повернулся. – Ты с женихами познакомишься, посмотришь, коли люб кто будет так тому и быть, а если нет… разгоню всю эту…

Ругаться при нас с бабушкой отец не стал, но места пауз явно были заполнены отборными выражениями. И тут я на бабулю смотрю, она на меня, и она же и сказала:

– Орон, опоздали вы, со сватовством-то, ты на Дэюшку погляди – глаза сияют, щечки розовеют, а сердечко уже ей не принадлежит…

Вот после этого у папы аппетит пропал напрочь. Он от себя даже миску с недоеденной похлебкой отодвинул, ко мне всем телом развернулся и тихо произнес:

– Просто скажи мне, что это не какой-нибудь лорд!

«Лорд» – это у папы после всего случившегося слово ругательное. Я и постаралась мягко обойти происхождение лорда директора, туманно заявив:

– Это маг. Один из лучших… – под пристальным взором папы добавила, – в Ардаме.

Папу информация не впечатлила, он насупился, вглядываясь в меня серыми как лед на реке глазами, и продолжил допрос:

– А он… о твоих чувствах знает? – и так как я тут же покраснела, торопливо добавил. – Дэюшка, ты у меня сокровище, но мало кто из мужчин способен это разглядеть. И если тебя не оценили, ты мне только скажи, я этого мага…

– Он сделал мне предложение! – выпалила я прежде, чем папа развил тему убиения лорда Тьера.

У папы на лице такое недоуменное выражение появилось, а потом он грустно спросил:

– А ты?..

– Я… согласилась, – ну да, знаю, без разрешения родни и в частности тети Руи права я не имела, но… – я люблю его, а он меня… кажется.

– Кажется? – папа невесело усмехнулся и протянул: – Дааа, повезло кому-то. Мужик хоть достойный?

– Достойнее не бывает, – протянула бабуля.

Но папа моего ответа ждал, я и ответила:

– Он добрый очень, хотя с виду не скажешь, но если помощь нужна он не пройдет мимо.

Папа кивнул, произнес:

– Да, достойный человек.

– И он очень благородный, и заботливый.

– Тоже хорошо, – папа сурово ждал продолжения.

– И, – я невольно улыбнулась,- он ответственный очень. Если ему поручат дело, он его выполняет на совесть.

Некоторое время в бабушкиной избушке только свечки потрескивали, да в печи огонь гудел, значит мороз ночью усилится, а потом папа сказал:

– Вот начни ты говорить, что он сильный маг, или красивый там, я был бы против, Дэя. Но ты в человеке главное увидела – добро в его сердце, да ответственность за свою силу, значит мужик достойный. Когда знакомить будешь?

Папа, одним словом.

– Через пять дней он должен приехать, пока занят очень, – призналась я.

– Угу, – отец задумчиво кивнул, – магов и карету он нанял?

– Он.

– Ответственный мужик, – уважительно произнес отец, – тебя намного старше?

Никогда не задумывалась о возрасте лорда Тьера, но точно знаю, что:

– Старше… – осторожно призналась я.

– Богат? – ну и вопросики у папочки.

– Ддда… – кажется и про лорда придется сказать.

– Ну, – отец притянул обратно миску с похлебкой, – главное, что не лорд. Вот был бы лорд, Дэя, я бы его и на порог не пустил, а так видимо мужик хороший.

Мы с бабушкой переглянулись.

Бабуля осторожно и сказала:

– Орон, не все ж лорды плохи-то, и среди них достойный люди встречаются…

– Нет! – отец даже ложку на стол бросил. – Нечего дочери охотника делать за лордом! Может сам лорд и достойный человек, да ни семья, ни родные ни общество не примут никогда девушку из простой семьи работяг. Так что за лорда бы никогда не отдал. А если маг, да человек достойный, от чего не согласиться.

Он вернулся к похлебке, я осторожно натянула перчатку на руку, но молчать не стала:

– Папа… он лорд… – на отца не смотрела, но почувствовала, как он мгновенно напрягся, и все равно сказала, – и ты, конечно, прав – мне тяжело будет жить с тем, чье положение столь высоко, только… Риан никогда не даст меня в обиду никому, даже императору.

И выговорив все это, я уставилась в свою тарелку с похлебкой, ожидая слов отца. Хоть каких-то слов. Папа помолчал, а затем хрипло начал рассказывать:

– Лорд Градак не только с нами так поступил, Дэя. В Загребе не афишировалось, но когда лорд директор из твоей Академии этим делом занялся, вскрылось девять… Девять подобных договоров, Дэя!

Я дышать перестала.

А папа продолжал:

– То, что вашу академию перевели в военные, и вся эта кутерьма с честью адептов академии, это благословение Бездны, Дэя. Уж не знаю, как ваш директор узнал об этом, но за что зауважал мужика – лорд Тьер не только твое дело отстоял. Когда вскрылось, что поверенный чиновник уже заключал подобные договора, ваш лорд Тьер он же все дела поднял. Он взял офицеров Дневной стражи, сейф был открыт, документы опечатаны. – Отец сжал кулаки, – Девять девчонок, Дэя, в лапах этой мрази побывали! Ты могла стать десятой!

Я потрясенно смотрела на отца, бабушка тоже, из-под лавки выглянула Царапка.

– В Загребе десять домов отстроенные стоят, – глухо продолжил отец, – да только в нашем нет горя. Это ты у нас умненькая, не побоялась все бросить да на учебу пойти, а остальные… – он снова тяжело вздохнул. – Соседи говорили – «В услужение пошла», а чего там творилось, только девочки и знают. Кого помоложе он к себе брал, что вырастали в служанки шли. Страшно подумать, Дэя, страшно…

– Но…- у меня слов не хватало, – но, почему…

– Все по-разному, – папа обнял меня, – все по-разному, Дэюшка, кто не мог денег собрать, а кто дочкой попросту откупился. Одно радует – нет больше лорда Градака.

– Как нет? – я снова села ровно, удивленно глядя на отца.

– Так директор ваш, под суд его отдал, – папа усмехнулся. – Ох и видела бы ты рожу нашего лорда-земли, когда ему сумму компенсаций зачитали. Та что нам пошла – меньшая из всех, да я не жалею, им за горе плачено, я таких денег не хочу.

– Так, а с лордом что? – вмешалась бабуля, которая тоже всю историю слышала впервые.

Отец пожал могучими плечами и насмешливо ответил:

– После выплаты всех денег у него мало что осталось, но ваш лорд директор на этом не успокоился. Вызвал его на суд Чести, обвинив в поведении, порочащем звание аристократа Темной Империи и используя свои полномочия, лишил титула. Лорд Градак побелел в мгновение. Оно ж как, – папа улыбнулся, – оно ж ему с рук сошло бы, да Градак по глупости, пообещал после суда, что до тебя доберется. Вот после этого директор ваш его и уничтожил, да в ссылку наш прежний лорд отправился. Как я понял, оттуда не возвращаются. Хотя как лорд Тьер услыхал – ума не приложу, Градак все это мне шепотом сказал.

Ну, про слух магистра это мы уже знаем.

– Папа, – мы с бабулей опять переглянулись, – а ты… с лордом Тьером беседовал?

– А как же, – отец кулак сжал, – вот такой мужик! Мы ж после суда в Загреб приехали, выпили, посидели, я ж ему про все рассказал, а он мне про то, что Градак уже никогда не вернется. Хороший мужик, директор ваш.

Все, думаю, сейчас точно скажу, но тут отец добавил:

– Так вот о лордах, Дэя. Мой ответ только – нет! Потому что растут они в полнейшей вседозволенности, творят чего хотят, а женщина для них… Их женщины это жена, с ней как с богиней, а сами втихаря все на простых девок заглядываются, да в спальни свои тягают. За лорда не отдам, Дэя! Я все сказал!

Такой поворот событий меня совсем не устраивал, и я попыталась возразить:

– Папа, я…

– Три дня и Руи уберется, – оборвал меня отец, – потом жду твоего лорда, но учти, Дэя, плохому человеку не отдам. В глаза ему посмотрю – если душа темная, пусть он хоть сам император, не отдам!

– Хорошо папа, – я опустила голову, скрыв улыбку, и решила, что папу ждет сюрприз. И, кажется, приятный.

По крайней мере, есть надежда на это. А пока:

– Папа, что мне делать с женихами? – решила спросить я.

– С двумя сам поговорю, – отец вернулся к похлебке, – а вот кузнец этот мне не нравится, но его Руи притащила…

Да, с кузнецом возникли проблемы.

Когда мы с папой вернулись домой, на дворе уже были накрыты столы для мужчин, а в доме для женщин, это потому что зима и нечего матерям как настоящим, так и будущим, на морозе дрожать. Женихов, как и полагается по традиции, усадили по главе трех столов, и каждый с родней человек в двадцать прибыл. Но едва я вошла в калитку, ко мне со всех ног бросилась девочка лет пяти, с разбегу обняла, вскинула светлую головку, посмотрела на меня синими глазищами и спросила:

– А ты будешь моей мамой?

Я оторопела, но вмешался отец. Наклонившись, подхватил малышку, подкинул ее визжащую от восторга вверх, поймал и строго сказал:

– У тебя своя мама есть, Кину. А сейчас беги к папе быстро-быстро, как ветер. Сможешь?

Малышка кивнула, и едва ее поставили на ножки, бросилась к огромному, самому здоровенному из всех присутствующих, мужику.

– Грязно Руи играет, очень грязно, – тихо сказал недовольный отец.

Больше он произнести ничего не успел – к нам величественно подошли три моих жениха: кузнец Горт, охотник Радган, из папиного хорда – то есть охотничьего круга, и булочник Окр. Что Горт, что Окр смерили меня не особо довольными взглядами – видимо ждали кого помоложе, да по свежее, а вот Радган смотрел на меня приветливо, едва улыбку сдерживая. Чем-то он мне папу напоминал.

А из дома уже спешила тетушка, чтобы представить невесту женихам…

«Сейчас начнется, – подумала я».

Но папа удивил:

– Сначала я с ними поговорю, – уверенно произнес он, заступая вперед и закрывая меня от тети. – А после представишь, как велят традиции.

Тетку я не видела, но сопение перекрыло даже шум начинающейся метели. Однако отец не стал ждать ее слов и произнес:

– Благословения не дам, ни одному из вас.

Пауза. Хорошо, что я позади папы стою. Дальше, в абсолютной тишине мимо нас прошел булочник Окр, и за ним все его родственники. После так же в молчании охотник Радган, да когда он мимо проходил, папа придержал его, положив руку на плечо, и тихо сказал:

– Без обид, Радган, я всего не знал.

– Да понял я, – так же тихо ответил охотник, – заходи завтра, расскажешь.

Вот так наш двор покинули два жениха, но не кузнец! Он остался стоять непоколебимой тушей и он же сказал:

– Мне обещали жену!

Тут уж тетка запела, разлилась широкой рекой, обратилась гиблым болотом. И не остановишь ведь – глава рода, все дела по бракосочетаниям она ведет, впрочем, и за разводы с нее спрос. И расписала она меня, честь по чести, да кузнеца, кузнец вообще чуть ли не за руку с императором по ее словам здоровался. И стояла я на морозе, нехотя слушала, а тут к ноге кто-то прижался. Голову чуть опустила, увидела Счастливчика. По традиции я должна была стоять, скромно потупившись, и ничего более, но я все же наклонилась, подняла котенка, и тут же услышала:

– Брось эту мяукающую пакость!

Молча выпрямилась, прижимая котенка к груди, в упор посмотрела на тетю…

– В дом иди, – тихо сказал отец, предотвращая назревающий скандал.

К сожалению, в тот вечер мне не удалось пообщаться ни с мамой, ни с сестрами, пришлось переодеваться, спускаться вниз и изображать гостеприимную хозяйку. Две мои сестры были на сносях, третья с маленьким ребенком на руках, и вокруг столов бегали мы с Сирой и мамой. Тут уж не до разговоров.

А потом началось:

– Какая ты Дэя быстрая да сноровистая, хорошая жена будет нашему Горту, – заявила полная женщина, что с тетей Руи сидела во главе стола.

Нет, свекромонстр определенно мне нравилась больше, там хоть было с кем поговорить.

– Спасибо, темнейшая, – вежливо ответила я.

– А Дэя будет моей мамой? – капризно спросила та девочка, что подбегала ко мне на дворе.

– И приданное за ней богатое, – вступила в разговор тетя, – а то что старовата… так и Горт не молод.

– И то верно, – поддержала мать кузнеца.

Моя собственная мать так и застыла с ковшом в руках. Но две сплетницы не угомонились:

– Подумаешь – ученая, тьфу позор на наш род, – разорялась тетя, – Горт мужик справный быстро всю дурь из головы выбьет.

Мама и так едва сдерживалась, а уж после этого, перехватив кувшин покрепче, направилась к тете Руи… Я, бросив поднос Сире, метнулась к ней, и перехватила в трех шагах от тети.

– Мамочка, – кувшин у нее быстро забрала, – тебе бы прилечь, правда. Набегалась сегодня явно.

А кое-кому помолчать бы следовало:

– Молодая еще, – важно заявила тетя Руи, – пусть побегает!

И все! Больше я терпеть не стала:

– Ассе кьерте уэме сао такьтян такэсо, – слова были произнесены шепотом, смотрела я при этом на тетку, которая как раз в очередной раз опустошала кружку со сливовицей…

К сожалению это не было проклятием острого поноса, так как увы – тетка быстро обвинила бы маму в попытке отравления, зато проклятие мгновенного опьянения не менее действенно выводит противника из строя.

– Ой! – тетя оторвалась от кружки, – и что это мне таааак хорошо стало… Ик…

В следующее мгновение туша сползла под стол, пьяно хихикая при этом. В абсолютной тишине, все присутствующие проследили за процессом сползания, и смущенно отвернулись, едва Руи захрапела, да так что начали дрожать стекла и посуда на столе. Прости, тетя, это меньший вред, который я могла причинить.

– Схожу за дядей, – сказала я, и направилась на двор.

Невероятно – впервые сделала гадость ближнему, но почему-то совсем не сожалею об этом. Правда, выходя, украдкой огляделась – воды нигде не было, кроме как в кадке с цветами, но ту я вылью быстро; на Счастливчика проклятие не оказало никакого действия – а нормальная кошка сбежала бы сразу, ну и плесени в нашем доме никогда не было, так что и следов моего преступления не осталось. Почти… не забыть ночью воду стоячую вылить.

Выйдя во двор, поежилась, оглядывая творящееся безобразие – мужчины себя в выпивке не ограничивали, и уже были в том состоянии, когда даже замерзшее мясо с удовольствием грызли, не замечая поскрипывающего на зубах льда. Папа с дядей сидели во главе первого из столов, кузнец во главе второго, третий унесли, когда два моих женишка ретировались. И я представляла, во сколько родителям обошлось это «сватовство», не зря у нас невесту сразу замуж отдавали – свадьба и то дешевле.

Обняв плечи руками, направилась к отцу и дяде Лусу, обходя стол с кузнецом и его родичами. То что произошло дальше, могло бы случиться в заведении Бурдуса, но никак не на сватовстве – проходящую мимо кузнеца меня схватили, и в следующее мгновение я оказалась сидящей у него на коленях. Мои родственники все как один вскочили с мест, и куда только опьянение делось, зато кузнецовы загоготали, да по столу застучали, одобрительно родича поддерживая. Я же начала возмущенные попытки вырваться, как услышала его тихое:

– Я тебя об одном прошу – не отказывайся от помолвки до третьего дня, Дэюшка. Потом уйду, про тебя забуду, но до третьего-то дня, Бездны ради, Дэя…

Отец уже шел к нам, дяди тоже, братьям не по статусу вмешиваться было, а я смотрела на кузнеца, который умолял взглядом и…

– До третьего дня, – сдаваясь, прошептала я, – а дальше, чтобы я вас не видела!

Кузнец отпустил мгновенно. И только прошептал мне в спину: «Спасибо, Дэюшка».

Знала бы я на что согласилась! Но тогда, сообщив дяде о случившемся с Руи, я как-то не задумалась. Да и последующие два дня сплошного накрывания и убирания столов, в перерывах между приготовлением огромного количества еды, как-то не до этого было. На сон едва времени хватало. И третий день тоже мало чем отличался – разве что с утра тетка нагрянула, с подарочком.

– А я к тебе, – заявила тетя Руи, вваливаясь в мою комнату как раз в момент, когда я переодевалась.

Торопливо прикрывшись простынею, я изобразила вежливую улыбку и пробормотала:

– Темных дней вам, тетушка.

– Да ты садись, не стой, – грубовато приказала она, и сама уселась на мою постель, игнорируя ее жалобный скрип. – С разговором я к тебе, Дэюшка.

Я села. Приготовилась слушать. Услышала много нового про «замечательного кузнеца Грота», про то, что он уже внес выкуп за меня, и внес золотом, а значит, тетка все решила. Смотрю на нее и слушаю молча… все равно никогда не соглашусь!

– Молчишь, Дэюшка? – ехидно спросила тетя.

Молчу, исключительно потому что говорить не хочется и дышать тяжело. Тетушке, как выяснилось, проклятия мгновенного опьянения в самый раз пришлись… Я пять раз применяла, так трезвеет же через несколько часов.

– Вот ты молчишь, – продолжает тетя, – а я тебе вот что скажу – брак ваш с кузнецом дело решенное.

Опустив голову, пытаюсь скрыть улыбку.

– Ты мне не улыбайся, – Руи поднялась, – ты одевайся, не торопись, да к нам спускайся, будем обряд проводить.

– Какой? – я все же заулыбалась.

– Обручения, Дэюшка. Я слово главы рода дала, так что либо ты за кузнеца пойдешь, либо Сира.

Недоуменно смотрю на тетку, та пояснила:

– Слово главы рода, Дэя, да и выкуп за тебя я приняла, так что…

Прижимая покрывало к груди, я решительно произнесла:

– Вон из моей комнаты!

У тетки от удивления рот приоткрылся, а я повторила:

– Вон!

Руи подскочила, уже собиралась возмущенно заорать, как я добавила:

– С кузнецом сама поговорю, это первое. Никаких обручений ни со мной, ни с Сирой. – Тетка руки в боки и уж собиралась возмутиться, как я добавила. – Прокляну так, что не снимите!

Метнувшись к двери, Руи рванула ручку, и только тогда я сказала:

– Еще сегодня я в невесту поиграю, чтобы скандала не было, а вот завтра, чтобы вас тут не было.

Дверь закрылась. Тетя повернулась ко мне, толстые руки на мощной груди сложила и спросила:

– С кузнецом говорила?

Молча кивнула. Тетка недовольно скривилась, и пробормотала:

– Опозорю ведь, Дэйка.

– Прокляну.

Вернулась, начала жаловаться:

– Ты пойми, Дэюшка, кузнец большие деньги дал, а у дяди твоего дела совсем никак и…

– Да? – наверное, я стала более жестокая. – Были времена, когда и мы в деньгах нуждались!

Папа нам ничего не рассказывал, но точно знаю, что к дяде ездил, а вернулся злой, потом услышала, как маме сказал: « В радости все близко, в горе один одинешенек остаешься».

– Платье надень, – тетя опять к двери направилась, – перед родней Горта не позорь меня, а я не расскажу твоей семье, что мне одногруппница твоя поведала.

– Это какая? – не поняла я.

Руи и ответила:

– Ригра Дакене.

Вот так и вышло, что в тот вечер, я в светлом платьице невесты, да с венком на распущенных волосах (и где только достали) стояла перед всей родней в общей комнате, да слушала кузнецовы обещания. Третий день, это так всегда – женихи расписывают, как невесте у них хорошо и привольно будет, да что отдаст за жену семье ее. Народу было не много – только все старшие, молодежь кто столы во дворе накрывал, а кто наверху в игры играли. Размер выкупа потрясал, кстати. А мастер Горт все говорил и говорил.

– Золотом отдам триста монет, – тетя, стоящая рядом со мной, как и полагается, чуть не свалилась – дядя поддержал. А Горт продолжает: – Мечи красно каленые, каждому мужчине рода Риате.

После этих слов дядья на меня сурово так посмотрели – меч вещь дорогая, а уж каленые, это значит со стержнем из красного металла, что добывался в Хаосе, такой не в каждой семье и найдется. Хорошо, что братьев нет рядом… Хотя и так народу хватало – справа от двери родственники Горта, уже неодобрительно на него поглядывающие, да дуростью в пол голоса возмущающиеся, слева мои родичи, насмешливо на кузнеца смотрят и тоже дуростью поражаются. Потому что где это видано, чтобы за перестарка, да такой выкуп давали. А Горт давал – на меня впереди всей родни стоящую смотрел, и мне же и говорил. Наверное, думал, что впечатлившись размером выкупа я согласие дам. И я начинаю понимать, почему он сказал: «Я тебя об одном прошу – не отказывайся от помолвки до третьего дня, Дэюшка. Потом уйду, про тебя забуду, но до третьего-то дня, Бездны ради, Дэя…». Купить хотел. Просто купить. Видно не привык отказов получать, да и иначе не умел. Кузнецы народ богатый, особенно те, кто правительственные заказы получает, а семья Горта к императорской артели относилась.

Закончив говорить о том, что хозяйкой в городском его доме стану, и на расходы двадцать золотых в год получать буду, кузнец вопросительно уставился на меня. И все на меня уставились. Забавно, раньше я о таких деньгах и не слышала, но Юрао научил своей верной финансовой политике, и потому я решительно начала:

– Уважаемый мастер Горт…

– Даже не думай отказываться, – прошипела тетка.

– Мечи то красно каленые, – дядя Ирв, средний в папиной семье видимо уже представлял, как этот самый меч в руках держит.

И только папа меня поддержал:

– Говори, что хотела.

Я с благодарностью улыбнулась отцу, набрала побольше воздуха, решительно подошла к кузнецу и только собралась высказать все, что я по этому поводу думаю, как дверь нашего дома распахнулась!

Как и все присутствующие, я повернулась к двери и так и застыла – на пороге, собственной персоной, стоял лорд Риан Тьер!

И я почему-то белею, в ужасе думая о том, что сегодня же не пятый день, а он все творящееся безобразие обводит взглядом, а затем этот черный взбешенный взгляд упирается в меня. Ой, Бездна!

Не успеваю ничего сказать, как кузнец меня собой загораживает, и заявляет:

– Ты куда уставился, мужик? Неча мою невесту пугать!

Лорда директора я видеть не имела возможности, но его едва слышное, и очень спокойное: «Что?» расслышала.

И помолчать бы кузнецу, так нет же:

– Я говорю, нечего пугать мою невесту. Дэюшка у нас нежная, а у вас на роже черные вены вздуваются.

Ой, Бездна! У меня от ужаса дар речи пропал напрочь!

Но все оказалось хуже, потому что еще и тетка вмешалась:

– А вы собственно кто, милейший?

– Я кто? – глухо переспросил магистр.

Тут уж я с силами собралась, торопливо из-за кузнеца вышла, но папа дар речи быстрее вернул:

– Лорд Тьер, – и поспешил ко все еще стоящему в дверях магистру, – рады видеть вас.

– Правда? – не скрывая сарказма, и не отрывая взгляда, от меня поинтересовался Риан. – Может меня здесь еще и ждали?!

Папа от такого немного стушевался, на меня оглянулся, и не знаю, что он на моем лице увидел, но приободрился после этого сразу, и уже радушно:

– В этом доме всегда рады видеть уважаемого лорда директора академии, в которой учится моя доченька. Проходите, лорд Тьер, у нас сегодня… эээ… событие, но все уже закончилось почти, сейчас за столы сядем.

Магистр продолжал пристально смотреть на меня, у меня же и спросил внезапно осипшим голосом:

– «Лорда директора»?

Я хотела бы хоть что-то ответить. Хоть как-то… и не могла сказать ни слова. Но кое-кому уже и ответа не требовалось:

– Лорда директора значит, да? – Риан стремительно вошел в дом, даже дверь за собой закрыл…

Да так закрыл, что дверь сломалась, и повисла на петлях грудой досок. Магистр этого даже не заметил. Он, казалось, ничего не замечал, кроме меня.

– А не уделите ли вы, «адептка Риате», несколько мгновений вашему «лорду директору»!

Это не было вопросом, это было требование, чего Риан даже не скрывал. А тетка еще и возмущенно так:

– Что, по учебе что-то, да? Так мне и сказали, что Дэйка плохо учится!

Магистр оторвал взгляд от меня, и мрачно посмотрел на тетушку. Руи вздрогнула, побелела, попыталась просипеть что-то, а в итоге спряталась за спину дяди Луса, громко всхлипывая там.

– Ну?! – лорд директор вновь повернулся ко мне.

– Ддда… ккконечно, – пробормотала я, и поторопилась к лестнице, на негнущихся ногах.

Почему я именно в свою спальню направилась – не знаю, наверное, в том состоянии я и думать не могла, хотя и дальнейшие события мыслительному процессу не пошли на помощь.

И вот я опять на лестнице, кузнец уползает по дороге, а злой Риан стоит внизу и меня явно ждет малоприятный, прилюдный разговор:

– ДЭЯ!!!

По лестнице я спустилась как осужденный на казнь, остановилась на последней ступеньке, испуганно посмотрела на присутствующих. Фактически с места никто и не сдвинулся, все так же справа от двери стояли уже потрясенные родственники жениха, слева мои. Посередине, между правой и левой толпой возвышался взбешенный магистр, стремительно развязывающий плащ.

– Долго там стоять будешь? – зло поинтересовались у меня.

Медленно стягиваю с головы венок… он упал к моим ногам как главный атрибут творящегося идиотизма. Осторожно перешагиваю через него, с трудом совершая каждый шаг под пристальным взглядом лорда Тьера. Магистр отбросил плащ, и тот, совершив полет, упал на скамью у печи. В следующее мгновение сильные руки были сложены на мускулистой груди, и вообще весь вид Риана выражал готовность меня выслушать. Еще бы знать, что говорить.

– Про кузнеца, ты мне наедине поведаешь, – прошипел Тьер. – А сейчас я просто жажду представления твоим родственникам!

Ой, Бездна…

Отец, видимо решивший, что с его дочери уже хватит на сегодня, подошел к магистру и дружелюбно сказал:

– Да я и сам могу представить вас, лорд Тьер! Уважаемые друзья, это…

Риан оборвал его холодным:

– Боюсь, ваша осведомленность оставляет желать лучшего, мастер Риате, да, Дэя?

Вот теперь и папа пристально смотрел на меня, как, впрочем, и все присутствующие. Смотрел, смотрел, а потом:

– Лорд?!- удивленно выдохнул он.

– Тьер, – покаянно созналась я.

– Тьер?! Лорд директор Тьер? – переспросил отец.

Я молча кивнула.

Потом медленно стянула перчатки, причем сначала правую, левую напоследок оставила, и все увидели кольцо. Тетка Руи грохнулась в обморок. Со стороны родственников жениха на пол, судя по звуку, повалился кто-то столь же массивный.

А я стою, в абсолютной тишине, потому что тетку даже никто не кинулся поднимать, и, опустив голову, с ужасом ожидаю продолжения.

Продолжением стали чуть насмешливые слова Риана:

– Все не так уж и страшно оказалось, да, Дэя? И в обморок только две женщины свалились, а ты мне всеобщий обещала.

Подняв виноватый взгляд на магистра, я пробормотала:

– Да?! Это потому что я еще не сказала, что уже дала согласие на брак, а еще не упомянула, что ты Первый меч империи, член ордена Бессмертных и племянник самого императора…

Падающего в глубокий обморок дядю, я никогда не забуду!

Остальные, почему-то устояли, но скорее всего потому, что им как дяде падать было не на что. Лорд директор проследил за падением, повернулся и укоризненно посмотрел на меня. Да, мне было стыдно, еще и потому, что папа с мамой переглядывались то между собой, то на меня смотрели, да и вообще вся ситуация…

– А теперь можно и про «жениха», – напомнил Риан.

Я чуть не заплакала и, заметив это, магистр стремительно преодолел разделяющее нас расстояние, обнял мое лицо, вгляделся в уже мокрые глаза и мягко, как умел только он, спросил:

– Просто скажи, кто тебя заставил. Уверен, это не твоя инициатива, так что просто скажи кто.

И я вдруг поняла, как сильно устала за эти три дня. Как гудят перетружденные ноги, как болит спина, да и голова раскалывалась от постоянного шума, а еще я так устала от всех условностей традиционного приема родни… И шагнув к Риану, я просто прижалась к нему, спрятав лицо у него на груди, и улыбнулась, едва меня нежно обняли.

– Все собрались еще до моего приезда, – прошептала я, – тетя сговорилась с мастером Гортом заранее. Как глава рода она имела право, и… Папа сказал сразу, что не даст благословения, два жениха ушли, а Горт… – тяжело вздохнув, сказала уже громче, – я так поняла, что дядя уже взял деньги за мой выкуп…

Тишина, затем очень-очень спокойное:

– Какая именно «тетя»? Пальчиком покажи!

«Хорошо, что Руи в обмороке», – подумала я.

Ошиблась, когда послышалось, как кто-то сбегает на четвереньках. Сама я этого не видела, и не поняла, кто бухкая по полу, торопится к выходу, пока не услышала слова Риана:

– Так это та самая «милейшая», что сетовала на твою плохую успеваемость?

Судя по звукам, тетя ускорилась. Не могу сказать, что я осуждала ее бегство – учитывая кем, являлся лорд директор. Самое забавное, что вслед за тетей, стараясь держаться ближе к стеночке, сбежали все родственники кузнеца. Вот их бегство я видела – просто когда так осторожно и массово скрипят половицы это уже интересно. Так вот род Горт, торопливо и не прощаясь, нас покинул.

– Так это та самая «милейшая», что сетовала на твою плохую успеваемость?

Судя по звукам, тетя ускорилась. Не могу сказать, что я осуждала ее бегство – учитывая кем, являлся лорд директор. Самое забавное, что вслед за тетей, стараясь держаться ближе к стеночке, сбежали все родственники кузнеца. Вот их бегство я видела – просто когда так осторожно и массово скрипят половицы это уже интересно. Так вот род Горт, торопливо и не прощаясь, нас покинул.

Вскинув голову, посмотрела на Риана. Магистр реакцией гостей не был ни удивлен, ни обижен, скорее наблюдал привычное для него явление, чуть сдержанно улыбаясь. Заметив мой взгляд, улыбнулся чуть шире, наклонился и осторожно поцеловал в кончик носа. И столько нежности в этом прикосновении… А потом насмешливое:

– Трусишка.

Я даже спорить не стала, вновь прижавшись щекой к его груди, и понимая, что готова так стоять и стоять… пока мама не позвала:

– Дэя…

*****

Столы накрывали в доме. Ради высокого гостя по сути. И забавно было смотреть, как этот самый высокий гость вместе с мужчинами нашего рода столы носит, да дверь ремонтирует. Но забавным это зрелище казалось только мне, мама, сестры, тети потрясенно на лорда Тьера смотрели и поверить не могли, а меня со всех сторон заваливали вопросами:

– … Племянник самого императора?

– … Ух, Дэя, это как вы так?

– … И что, любит?

– … Правда, Первый меч империи?

А мама не спрашивала, мама просто возмутилась:

– Почему сразу не сказала?!

Сказать мне на это было нечего, но потом еще и папа, и с тем же:

– Почему ты мне не сказала?

Поймал меня папа на кухне, там, где Риан не видел, и пришлось отвечать самой. Я и ответила:

– Зато бабушке сказала.

Отец огляделся и спросил:

– Кстати, где моя любимая теща?

Мама от плиты отошла, начала мять передник, что у нее всегда крайняя степень смущения, и виновато:

– Так… только род Риате и…

– Род?! – папа был зол, и, не смотря на то, что на кухне присутствовали и жены его братьев и родные сестры, громко и отчетливо произнес: – С меня хватит «рода»! У меня есть семья, и я всегда рад видеть своих братьев с женами и сестер с мужьями, но Руи больше на порог моего дома не ступит! А за тещей сам схожу.

И он вышел из кухни, а потом я услышала его:

– Лорд Тьер, а вы знакомы с моей тещей? Идемте, тут рядом совсем.

Мама не придумала ничего лучше, чем опять в упор смотреть на меня, потом нервно сказала:

– Я ночи не спала, все думала, что останешься одна-одинешенька после своей академии, все уши Орону прожужжала, что мол «как наша Дэюшка, как наша старшенькая», он и с Радганом поговорил, да мы думали свяжем вас вместе… Сказать нужно было, Дэя, просто сказать!

И стою я посреди кухни, а все женщины с осуждением на меня смотрят, одна Сира подошла, впереди меня встала и как выдаст:

– А кто б поверил? До сих пор не верите же!

Устами младенца…

– Спасибо, сестричка, – я наклонилась, обняла ее.

– Да чего уж там, – Сира мгновенно важностью переполнилась, – я слышала, как папа тихо дяде Нору сказал, что этот лорд хороший мужик. А папа он в людях разбирается… и в мясе!

И как-то после этого все расслабились, рассмеялись тут же, и уже с улыбками продолжили готовить.